Разумеется, Амара не может не понимать опасность этого. Наверняка она постарается действовать окольными путями. Не так прямолинейно. Она будет импровизировать — а ему достанется роль охотника, точнее загонщика: бить палкой по кустам, выгоняя ее из укрытия… А потом действовать быстро и решительно, ликвидируя все, что она успела там предпринять.
Фиделиас улыбнулся: действительно, какая ирония. Похоже, им обоим придется действовать в полную силу. Что ж, пускай. Девочка талантлива, но неопытна. Не она первая уступит ему в ловкости и будет уничтожена. Да и не последняя…
Резкое движение Этана предупредило Фиделиаса о том, что они в этом лесу не одни. Он остановил коня и поднял руку, давая знак своим спутникам последовать его примеру. Наступила тишина, прерываемая лишь дыханием трех лошадей, стуком капель, срывавшихся с мокрых сосновых лап на землю, и едва слышным посвистом холодного северного ветра.
Жеребец Фиделиаса задрал голову вверх и пронзительно, испуганно заржал. Остальные двое вторили ему, тревожно прижав уши и выкатив глаза. Лошадь Одианы попятилась. Фиделиас мысленно связался с Ваммой, и земляная фурия постаралась успокоить животных. Он не видел, но ощущал, как эмоции Ваммы волной разбегаются по земле, передаваясь напуганным лошадям до тех пор, пока они снова не стали слушаться поводьев.
— Кто-то наблюдает за нами, — прошептала водяная ведьма и подогнала свою лошадь поближе к Олдрику. Темные глаза ее стали холодными и злобными. — Они голодны.
Олдрик прикусил губу, и рука его легла на рукоять меча. Во всем остальном фигура его оставалась такой же лениво-расслабленной, как и на протяжении всей поездки.
— Спокойно, — буркнул Фиделиас, похлопав коня по шее. — Едем вперед. Чуть дальше прогалина — нам не помешает иметь вокруг немного свободного пространства.
Они тронули лошадей вперед, и те послушно двинулись дальше, хотя и продолжали беспокойно прядать ушами и раздувать ноздри, чуя запах невидимого врага.
Фиделиас довел свой маленький отряд до середины прогалины и остановился, хотя от леса их отделяло футов тридцать, не больше. Под кронами деревьев царил зеленый, полный теней полумрак.
Он вглядывался в опушку до тех пор, пока не увидел едва заметный силуэт Этана — фигуру, похожую на огромную белку, затаившуюся на границе света и тени. Фиделиас заставил своего коня сделать шаг вперед и заговорил, глядя прямо перед собой:
— Не прячься. Выходи и поговори со мной под небом и солнцем.
С минуту ничего не происходило. Потом одна из теней превратилась в очертания марата и вышла на поляну. Высокий дикарь был совершенно невозмутим; его светлые волосы были собраны в длинную косицу с вплетенными в нее темными птичьими перьями, спускавшуюся почти до плеч. Одежда его ограничивалась поясом и набедренной повязкой из бычьей кожи. В правой руке он держал изогнутый наподобие крюка нож, блестевший как темное стекло.
Рядом с ним переступал ногами овцерез — одна из огромных степных хищных птиц. Ростом она была чуть не на голову выше марата, хотя крепкая мускулатура шеи и ног создавала обманчивое впечатление неуклюжести. Фиделиас знал, что на деле это не так. Клюв овцереза блестел почти так же ярко, как нож в руке у марата, а устрашающего вида когти на ногах оставляли в опавшей хвое и земле глубокие борозды.
— Ты не Ацурак, — произнес Фиделиас. Он старался говорить спокойно и ясно, почти нараспев. — Я ищу его.
— Ты ищешь Ацурака, шо-вина племени овцерезов, — так же нараспев, но более гортанно произнес марат. — Я стою между вами.
— Так стой где-нибудь в другом месте.
— Так я не поступлю. Ты должен вернуться.
Фиделиас покачал головой.
— Так не поступлю я.
— Будет кровь, — сказал марат. Нож его чуть дернулся, и овцерез откликнулся на это негромким, свистящим шипением.
— Осторожно, — шепнула Одиана за плечом у Фиделиаса. — Он не один.
Фиделиас прислушался к невидимому отсюда Этану.
— Слева и справа от нас, почти на одной прямой, — тихонько сказал он Олдрику.
— Так ты будешь говорить? — лениво, равнодушно спросил Олдрик.
Фиделиас поднял руку, почесал затылок и хмуро покосился на марата.
— Эти трое явно перечат своему шо-вину, вождю. Они не хотят говорить.
— Вот и славно, — выдохнула Одиана.
Бывший курсор сжал рукоять висевшего на спине у самой шеи ножа и взмахнул рукой. В воздухе блеснула сталь, и нож вонзился в голову овцереза у самого основания клюва. Птица взвизгнула, взвилась в воздух и повалилась на бок, не прекращая визжать и биться в агонии.
Слева и справа послышались воинственные вопли птиц и их хозяев. Фиделиас скорее ощутил, чем увидел, как Олдрик соскользнул с седла на землю и повернулся к одной из двух пар нападавших; лязг же выхватываемого из ножен меча нельзя было спутать ни с чем. Одиана негромко пробормотала что-то себе под нос.
Первый марат припал к поверженному овцерезу, помедлил мгновение и решительным движением полоснул изогнутым лезвием своего ножа по горлу птицы. Овцерез испустил последний, слабый свист и затих, заливая землю темной кровью. Потом марат повернул искаженное ненавистью лицо к Фиделиасу и бросился на бывшего курсора.
Фиделиас выкрикнул команду Вамме и махнул рукой в направлении нападавшего. Земля вздыбилась под ногами у марата, швырнув его в сторону. Фиделиас воспользовался этой передышкой, чтобы спешиться и выхватить висевший на поясе длинный кинжал. Марат тем временем восстановил равновесие и бросился на противника не прямо, а чуть в сторону, целясь своим жутким ножом тому в незащищенный живот.
Знакомый с подобной тактикой Фиделиас сделал шаг навстречу и резко ударил марата тяжелым башмаком по колену. Удар попал в цель: что-то хрустнуло. Марат вскрикнул и упал, успев сделать выпад ножом в направлении бедра Фиделиаса. Все тем же движением алеранец увернулся от удара — ногу его отделяло при этом от ножа не больше дюйма — и тут же развернулся лицом к противнику.
Марат сделал попытку встать и снова упал на хвою: подломилась нога. Фиделиас отвернулся и не спеша пошел к ближнему дереву, на ходу оценивая ситуацию.
Олдрик стоял на краю поляны лицом к лесу. Поза его напоминала балетное па: меч вытянут параллельно земле, свободная рука отведена в сторону. Рядом с ним валялся на земле обезглавленный овцерез, ноги которого, явно не осознав наступившей уже смерти, продолжали скрести по земле. Нападавший на Олдрика марат стоял на коленях, опустив голову, раскачиваясь из стороны в сторону и прижимая окровавленные руки к животу.
На противоположном краю прогалины продолжала мурлыкать что-то себе под нос Одиана; она даже не потрудилась слезть с лошади. Кусок земли перед ней, похоже, внезапно превратился в трясину. Ни марата, ни его овцереза не было видно, но илистая грязь слегка колыхалась, будто кто-то невидимый продолжал биться там, под ее поверхностью.
Водяная ведьма поймала его взгляд.
— Нравится мне, — сообщила она безмятежно, — как пахнет земля после дождичка.
Фиделиас не ответил. Вместо этого он выбрал на дереве сук потолще, подрезал его кинжалом и отломал. Потом, не обращая внимания на удивленные взгляды спутников, убрал кинжал в ножны, взялся за сук обеими руками и, оставаясь недосягаемым для марата с его ножом, размозжил тому голову.
— Тоже правильное решение, — кивнул Олдрик, — не надо вытирать потом кровищу.
Фиделиас отшвырнул сук в сторону.
— Чуть больше крови, чуть меньше — невелика разница, — возразил он.
Олдрик вернулся на середину поляны к лошадям. Достав из кармана носовой платок, он старательно вытер им клинок.
— Моя кровь в полном порядке. Она доставляет эстетическое наслаждение. Мог бы попросить — я бы сделал это и за тебя.
— Он мертв, — сказал Фиделиас. — Со своими делами я разбираюсь сам. — Он покосился на Одиану. — Ну что, теперь довольна?
Водяная ведьма улыбнулась ему, удобно устроившись в седле, и притворно вздохнула.
— Может, еще немного дождичка?
Фиделиас покачал головой и повернулся к лесу.
— Ацурак! — крикнул он. — Ты видел, что они задумали.
Он не без некоторого удовольствия наблюдал за тем, как напряженно застыл в полуобороте Олдрик и даже Одиана затаила дыхание. Бывший курсор улыбнулся и взялся за поводья своей лошади, похлопав ее по шее.
Откуда-то из-под деревьев донеслось довольное «ха!».
Зашуршали кусты, и на поляне появился четвертый марат. У этого глаза были того же необычного золотистого оттенка, как и у шедшей за ним по пятам птицы. Нож его висел на поясе, руки были пусты — но помимо ножа у него был меч, обернутый в кусок шкуры и повешенный на плечо. На руках и ногах его были повязки из трав, а лицо почти сплошь покрывали царапины и ссадины. Марат остановился в нескольких шагах от тройки алеранцев и поднял руки ладонями вперед и вверх.
Фиделиас откликнулся таким же жестом и сделал шаг вперед.
— Я был вынужден сделать то, что сделал.