И что, хотите сказать, он этого не заслужил? Да идите вы.
Но дело было не в Алтонгиреле, конечно. Покидая наш дом вместе с Оривой, Унгуц мне строго указал, чтобы я объяснила мужу, что там произошло вчера, пока он получал награды. Дескать, поступила-то ты, может, и правильно, но и расхлёбывать это тоже тебе. И не хватало ещё, чтобы Азамат от кого другого узнал. Можно подумать, я сама всего этого не понимала… хотя хорошо, что Унгуц на меня надавил, а то бы ещё не знаю сколько оттягивала момент.
В общем, в тот же вечер выложила я Азамату свою нехитрую историю.
На известие, что я и есть та самая девочка, он отреагировал на удивление спокойно.
— Ты знаешь, я даже что-то такое подозревал, — ухмыляется, смотрит ласково. — Ты же не думаешь, что я могу счесть тебя виноватой в моих несчастьях?
— Да я, в общем-то, никаким боком туда, но в принципе неприятный осадок остаться может…
— Ну что ты! — и тянется обнять.
— Подожди, — говорю, — это ещё не всё.
А вот то, что я прилюдно поругалась с его папенькой, Азамата огорчило даже больше, чем я ожидала. Я понимала, что он не обрадуется. Даже когда я направлялась наперерез Аравату, заготавливая гневную тираду, я прекрасно понимала, что делаю это не для Азамата, а для себя. Он бы, конечно, предпочёл, чтобы все жили в мире друг с другом. Но есть вещи, которых я не могу. Не то чтобы я была особенно принципиальной. Скорее я просто слишком импульсивна. Если бы Арават мне попался хотя бы через день после того, как я узнала о своей роли в истории Азамата, я бы по крайней мере поговорила с ним наедине. Не потому, что он этого заслуживает, а потому, что Азамат всё ещё его уважает. Но что сделано, то сделано.
— Ну, Лиза… — Азамат морщится и отворачивается. Надолго замолкает. Вздыхает. Я жду. Я просто вижу, как он хочет меня обругать, как он бесится внутри, но не даёт этому выхода, потому что боится меня обидеть. А я ему хочу сказать… ох, что я ему хочу сказать! И внезапно я очень ясно вижу, что мне с этим человеком предстоит прожить
— И поэтому могу судить объективно.
— Но ведь без него ты не смогла бы увести корабль!
— Да, и мне очень обидно, что внешне хороший человек оказался такой дрянной личностью.
— Лиза, перестань, пожалуйста! — он чуть повышает голос.
— Нет, не перестану! Я не понимаю, как ты можешь его защищать после того, что он с тобой сделал!
— Он мой отец!
— Нет.
— Что нет?!
— Он от тебя отказался! Ты понимаешь это вообще? Ты представь, вот будут у нас дети. Что такое мог бы сделать
— У тебя их тоже может быть сколько угодно, тут нет никакой разницы! Просто он тебя убедил с детства, что может делать с тобой всё, что хочет, а ты всё равно должен уважать его решение! Ты представь, как он должен был к тебе относиться, чтобы от тебя отречься !
— Это неважно, Лиза, неужели ты не понимаешь? — он встаёт и принимается метаться по комнате.
— Это важно! Потому что или он полный идиот, или он тебя ненавидел! Ты это понимаешь?
— Да! Нет! Я не хочу! — останавливается.
— Это важно! Потому что или он полный идиот, или он тебя ненавидел! Ты это понимаешь?
— Да! Нет! Я не хочу! — останавливается. Наконец-то смотрит на меня. — Я не хочу так думать. Я
— Нет, — говорю, придвигаясь поближе и заглядывая ему в лицо. — Ты хочешь, чтобы он попросил прощения.
Он долго молчит, шаря невидящим взглядом по комнате.
— Может быть, — говорит он наконец. И вдруг спохватывается. — Значит, ты понимаешь, что я хотел бы с ним помириться?
— Конечно понимаю.
— Тогда зачем ты мне рассказываешь, какой он плохой? Мне ведь это неприятно!
— Чтобы ты перестал сдерживаться, покричал на меня, выяснил, что я тебя понимаю и люблю со всеми твоими закидонами.
Азамат высоко задирает брови и намеревается сказать что-то ужасно язвительное о моих манипуляциях, но ему не дают. В нашу гостиную внезапно врывается Алтонгирел с воплем:
— Вы чего орёте на всю улицу?! Вы что, поссорились?! Азамат, ты сдурел?!
Я уже совсем собираюсь сказать какое-нибудь хамство, но тут Азамат наклоняется ко мне, и мы долго выразительно целуемся. Я успеваю забыть, что Алтонгирел вообще тут есть. Но Азамат напоминает.
— Он — тоже мой закидон, — говорит. — Не надо с ним ругаться. Договорились?
Так вот, иду это я из клуба и думаю, вот чёрт, и бабам противным в рожи не плюнула, и в рамках приличий не удержалась. Уж надо было или всё терпеть, или устроить полноценный скандал. А то ни нашим, ни вашим. И Азамат сейчас ещё скажет, что не надо было с ними ругаться, тут ведь так принято. А то ещё начнёт мне доказывать, что они были правы. И что-то мне с каждым днём труднее его любить сквозь весь этот Муданг, прости господи.
Захожу домой — а там гости. Алтонгирел, Эцаган и Тирбиш. Интересно, а меня, значит, не позвали? И по каким соображениям? Эцаган вообще, кажется, не рад меня видеть.
— О, Лиза, ты уже вернулась? — задаёт бессмысленный вопрос Азамат, входя с кухни с тарелкой какой-то еды.
— Нет, я тебе мерещусь, — ворчу я, роняя свою телесную оболочку в кресло, предварительно выкинув из него пенковую упаковку от нового сервиза. Мужики загадочно переглядываются.
— Ну как клуб? — продолжает идиотские вопросы Азамат.
— А то ты не видишь, что я в восторге!
Нет, он что, нарочно?
— Вижу, вижу, — говорит он примирительно. — Просто интересно, чем они тебе так досадили? Вроде все приличные женщины…
Мне очень много чего хочется сказать, но я сдерживаюсь при гостях. Конечно, все свои, и меня они видели в состоянии похуже, чем сейчас. Но всё-таки… так и истеричкой прослыть недолго, если буду по каждому поводу при всех сцены устраивать. Да и объяснять опять, почему меня так задевает, когда оскорбляют Азамата, я немного стесняюсь. Алтонгирел мне и так украденную душу всё время припоминает.
Азамат нависает над спинкой кресла и гладит меня по голове, его коса ложится мне на плечо.
— Ну рассказывай уже, любопытно ведь, что ты с ними не поделила.
— Что-что… — отмахиваюсь. — А то сам не знаешь. Тебя, естественно.
— А поподробнее?
— Да ничего интересного.