– Окна на эту сторону выходят? – спросила она.
– На эту, на эту, – ответил Паша. И с нарочитой бодростью сказал:
– Ну что, пошли к шефу? На ковер?
– Можно подумать, здесь есть ковры, – пробурчала Таня, взбираясь вслед за Павлом на просевшее крыльцо…
* * *
Таким серьезным и мрачным Татьяна не видела своего отчима еще ни разу. Даже когда тот вызволял ее из тюрьмы по «делу олигарха Барсинского». Даже когда в десятом классе отмазывал из истории с двойным убийством…
Экс-полковник сидел в центре барачной комнаты на колченогом стуле. Весь воздух вокруг него был сизым от дыма. Однако Таня не решилась сделать ему замечание или хотя бы пошутить по этому поводу – настолько расстроенным и сердитым выглядел Валерий Петрович.
– Присаживайтесь, – буркнул отчим в сторону Тани с Синичкиным.
Ни «здравствуй» тебе, ни малейшей радости по поводу ее появления.
Сесть было некуда – за исключением двух кроватей с железными спинками, крытых солдатскими одеялами. Таня с Синичкиным послушно опустились на них: каждый на свою.
– Татьяна, – исключительно холодным голосом произнес Валера. – Я прошу тебя хорошенько уяснить следующее.
Таня пристроилась на краешке кровати, всей своей позой изображая смирение.
Напротив сидел нахмуренный Синичкин: казалось, он молчаливо солидаризируется с каждым словом Валерия Петровича.
– Татьяна, я прошу тебя запомнить, – продолжал отчим. – Мы здесь не в детские игры играем. И любая наша несогласованность или ошибка может стоить жизни тебе, мне или Паше.
Отчим сделал паузу, пыхнул сигаретой. Его слова тяжело повисли в воздухе.
– Твои игры могут стоить жизни и другим людям, которых мы знать не знаем, но за которых также несем ответственность. А авантюризм, самодеятельность и непродуманность действий – верный способ засунуть голову в петлю. И не только твою собственную красивую головешку, – Валера полыхнул на Таню ледяным взором, – но и головы остальных, ни в чем не виноватых. В том числе – мою старую. Это тебе понятно?
– Да, Валерочка, – смиренно опустив глаза, вякнула Таня.
– Будем надеяться, что к этому разговору нам больше не придется возвращаться. И прошу тебя в дальнейшем ничего не предпринимать – без моей на то специальной просьбы или указания. Ясно?
– Да, Валерочка, – еще раз повторила Таня. Она и в самом деле чувствовала вину и стыд.
– Теперь я попрошу вас, господа. Тебя, Паша, – отчим повернулся к нему, – ну, и тебя, Таня… – Он, не глядя, махнул рукой в ее сторону. – Расскажите мне все, что с вами происходило, начиная с того момента, как мы расстались позавчера. Ведь вы что-то делали, правда? Вот и поведайте. Все в хронологическом порядке. Действия, встречи, разговоры, реплики.
По возможности дословно. Начнем с тебя, Таня.
– Боюсь, что я ничего не нашла, – раскаяние проговорила она.
– Оценивать информацию доверь, пожалуйста, мне, – отрезал отчим. – Только не упускай никаких деталей. Итак?
И Таня, сначала неуверенно, а потом все более увлекаясь, повела свой рассказ. Память у нее была хорошая – натренированная и научной работой, и презентациями рекламных проектов. И теперь она старалась рассказать отчиму все как можно более подробно.
Чтобы хоть как-то искупить вину за свое непослушание. Она говорила и дивилась', сколько же всего произошло с ней за эти двое суток – с тех пор, как сбежала с дачи в Клязьминском. Сколько встреч, событий, разговоров!.. Гостиница в Замоскворечье, женский бойцовый клуб, его директор-псих Лучников, фотосессия – обнаженка, встречи с порнокурьерами в ресторане, Михаэль не-Шумахер в «Автостиле» и даже поездка в Клязьминский – сначала на маршрутке, а потом в кузове грузовой машины… Валера слушал ее, полуприкрыв глаза, выпятив нижнюю губу и непрерывно дымя сигаретой. Порой задавал наводящие вопросы. И когда она закончила, безапелляционно заявил:
– Фантазия, как всегда, безграничная. Удальства через край. Подходы абсолютно дилетантские.
– Уж как умею, – буркнула Татьяна.
– Что ж, спасибо и на этом. Спасибо, что жива.
Спасибо, что здорова.
– Валерочка, неужели тебе это ничего не дало?! – воскликнула Таня.
– Дало, – кивнул он. – Успокойся. Жизнь прожита не зря. Отрицательный результат – тоже результат. Среди этих двух – я имею в виду Лучникова из женского клуба и Михаэля из «Автостиля» – маньяка нет.
– Почему, Валера?! – воскликнула Таня. – Они оба показались мне подозрительными!
– Перед тем как действовать, нужно сначала думать, – высокомерно (как показалось Тане) проговорил отчим. И добавил, обращаясь к Синичкину:
– Этих обоих можно из списка вычеркивать.
– Почему? – упорствовала она.
– Сейчас некогда объяснять, – отмахнулся Валера. – А теперь ты, – кивнул он в сторону Синичкина, – давай рассказывай… Впрочем, нет, минуточку…
У нас здесь решительно нет ничего съедобного. Одна картошка. Даже кофе с чаем отсутствует. Мы ведь с голоду умрем. Я тебя попрошу, Татьяна: дойди до круглосуточной палатки – она в конце улицы. Купи там быстрой еды: колбасы какой-нибудь, сыру, чипсов.
И сразу назад – одна нога здесь, другая там. Деньги у тебя есть?
– Имеются, – нахмурилась Таня. – А Паша опять без меня все расскажет? – обиженно добавила она.
Отчим прореагировал неожиданно:
– Не волнуйся. Я конспективно перескажу тебе его речь.
И, только выйдя за дверь, Таня поняла: ради того, чтобы она не убегала, отчим готов на все. Он даже решил, кажется, посвящать ее в детали расследования. Что ж, если она достигла своей эскападой хотя бы этого, значит, ее приключения были не зря!
– А ты в самом деле стоишь тех денег, что просишь? – Бархатистый тут же перешел на русский.
– Попробуй, увидишь.
Отчего-то Тане доставляло удовольствие в грубом стиле кокетничать с этим типом. Или, может, дело было в ощущении, что она почему-то знает его? Точнее, не его, а… Таня не могла понять, что в собеседнике казалось ей знакомым.
– А тебя как зовут? – проворковала она.
– Василий.
– Можно называть тебя Васечкой? – спросила она, вживаясь в роль проститутки.
Она шла в сторону продуктовой палатки по забытому богом подмосковному поселку. Бабка в телогрейке и сапогах, следующая навстречу Тане, вылупилась на нее – этакую заморскую птицу в мини, воркующую по сотовому телефону.
Вася, Василий… Что-то же было, связанное с этим именем… Фамилию спрашивать ни в коем случае нельзя – насторожится. Бросит трубку…
– Васечкой называть? – хохотнул бархатистый. – Можно, только осторожно.
– Почему осторожно?
– Потому что возбудюсь, не отобьешься.
– Может, и хорошо, что не отобьюсь, – промурлыкала Татьяна.
– Слышь, а на фотках ты?
– Нет, Шарон Стоун, а ты не заметил?
– Тогда я хочу тебя.
– Хотеть не вредно.
Бабка в телогрейке, удаляющаяся в перспективу барачной улочки, пару раз оглянулась в Танину сторону, покачала сокрушенно головой: мол, какой разврат кругом!
– Приезжай ко мне, – предложил бархатистый. – Прямо сейчас.
– Я на выезде не работаю.
Почему она не положит трубку? Почему все говорит и говорит с этим «клиентом»? Понравился он ей, что ли? Глупости какие! Что же держит ее на линии?
Она пыталась припомнить что-то, связанное с этим Васечкой, – но ей никак не припоминалось.
А он был настырен:
– А где ты, крошка, работаешь?
Голос у него, конечно, красивый – да дело вовсе не в этом. Что-то еще заставляет ее держать этого мужика на привязи. Понять бы вот что.
– Все тебе расскажи, – хрипло хохотнула она.
– А ты возьми и расскажи. Я к тебе приеду.
– А я далеко.
– Далеко – это где? Диктуй адрес.
– Какой ты быстрый.
– Быстрота и натиск, как говорил Кутузов, лучшие друзья мужчины.
И тут она поняла, чем ей знаком этот человек, и у нее вдруг ослабели ноги.
– Я сейчас не могу, – лепетала Таня.
Она стояла уже у самого магазинчика.
– Почему? Месячные, что ли? – грубо хохотнул голос.
– Нет… Я… Я сейчас занята…
– С другим, что ли, трахаешься?
– Нет-нет, просто…
«Что же мне теперь делать?»
– А когда ты сможешь? – настаивал голос в трубке.
Таня всячески тянула время – непонятно для чего. Скорей всего, чтобы решиться. На что-то решиться.
– А ты на сколько времени хочешь ко мне приехать? – по-деловому спросила она телефонного Васечку. – На час, на два? Или на ночь?
Мужичонка с двумя бутылками белой под мышками вывалился из жестяного павильончика, остановился остолбенелый, услышав последние Танины слова.
– На час, – проговорил голос в трубке.
«Что же делать? Соглашаться? Назначать свидание? А как же Валера? Ведь я ему обещала!.. Надо тянуть время…»
– А какой ты секс предпочитаешь? – спросила она в телефон, отворачиваясь от мужика с бутылками и понижая голос:
– Обычный или садо-мазо?
– Зачем тебе этот пельмень! – заорал вдруг мужик с бутылками. – Пошли с нами!
– Подожди секундочку, – проворковала Таня в телефон. Прикрыла рукой мембрану, повернулась к алконавту и выдала ему такой четырехэтажный пассаж с конкретными указаниями адресов, куда тому следует отправляться, что аж сама удивилась.
– Ну, ты и шалава… – обалдело протянул мужик.
– Иди, иди, – отмахнулась от него Таня. – Не видишь, я с супругом разговариваю… Ну, как ты любишь, рыбонька? – прошептала она в трубку.
– Ну-у, это мы с тобой на месте решим, – ответил ее невидимый абонент. – А что, ты садо-мазо любишь?
– А я любой секс люблю.
Мужик с бутылками потрусил своей дорогой. На последних словах он оглянулся на Таню и восхищенно покачал головой.
– Тогда я приеду к тебе, – продолжил бархатистый в трубке. – И не сомневайся.
– Ну, приезжай. Знаешь, у тебя очень красивый голос.
– У меня не только голос, у меня все красивое, – ответил тот.
– Что ж, я проверю, – пропела она.