.
— Я тебя убью, — вдруг отчетливо выговорил Пилюгин, быстро подошел и неловким движением стукнул Кузю по уху. Тот — от изумления, наверное, — ойкнул, завалился на бок и взялся за голову.
— Э! Э! — предостерегающе начал Хохлов, когда Пилюгин полез за завалившимся Кузей на диван с явным намерением еще раз ему двинуть. — Димон, ты что?! Ты чего?! Кончай, Димон! Хорош, тебе говорят! Вот ё-моё!
На диване продолжалась потасовка, совсем не мужская, а какая-то кошачья — там что-то возилось, двигалось, пищало и перекатывалось с боку на бок!..
Хохлов глупо бегал вокруг и пытался оторвать закадычных друзей и коллег друг от друга, и все ему не удавалось, но потом он вдруг сообразил, как нужно действовать, тоже залез на диван и моментально разбросал их в разные стороны.
Они тяжело дышали и косили бешеными глазами. У Кузи ухо было красным, и воротник коричневого свитера с одной стороны оторван. У Пилюгина красной была щека и весь вид помятый.
— Оборзели?! — спросил Хохлов. — Совсем?!
В это время Кузя приподнялся и потянулся, потом ухватил Пилюгина за рубаху и рванул так, что сильно затрещало, и Хохлов съездил ему по руке. Рука убралась.
— А чего он лезет?! — через некоторое время спросил Кузя. — Это он первый начал!
— Убью, — тяжело дыша, пообещал Пилюгин еще раз. — Ты мне жить не даешь, скотина! Нормально работать не даешь!
— Да что ты знаешь про работу!..
— А ты что знаешь!..
— Молчать! — гаркнул Хохлов. — Молчать и слушать сюда!
Заглянула Ольга, быстро окинула взглядом поле недавней битвы и нынешнюю диспозицию и опять убралась, дверь за ней плотно затворилась.
— Значит, так, — объявил Хохлов. — Плевать я хотел на ваши… внутренние противоречия. Мне заказали трубы для газопровода. Заказчик у меня серьезный. Завод должен эти трубы сделать, и простаивать он не может. Если я не получу обсчеты, особенно по прочности, ровно через три недели, я сам лично утоплю в Москве-реке вас обоих. Кому не понятно, поднимите руки!
— Пошел ты!.. — выругался Кузя, дернул шеей и двинул локтем в пространство.
— Все обсчеты будут, — сказал Пилюгин одновременно с ним и ничем двигать не стал. — Не волнуйся, Митяй.
— Не волнуйся, черт возьми! Как мне не волноваться, когда вы тут такие коленца выкидываете! И вообще, я сюда ночевать приехал. Я спать хочу, а не демагогию вашу слушать!
— А тебя чего, Галчонок выгнала? — заинтересованно спросил Кузя и перестал тереть пострадавшее в бою ухо.
— Тебе, Кузмин, как будущему молодожену, это, конечно, покажется странным, но никто меня ниоткуда не выгонял, — злобно сказал Хохлов. — Димон, я иду спать!
— Ольга тебе постелит.
— Я давно постелила, — раздался из-за двери приглушенный голос. — Вы перестали драться или еще будете?
— А я домой пойду! Чего мне по чужим хоромам ночевать? — заявил Кузя.
— Да тебя и не приглашает никто, — пробормотал Хохлов.
— Я тебя провожу, — предложил Димон Кузе. — Еще два слова скажу!
— Какие еще два слова, все равно ничего… — голосом ломаки и строптивца начал Кузя, но Пилюгин уволок его в коридор, и бормотание стало неразборчивым.
— Всем пока! — неизвестно зачем объявил Хохлов и потащился по широкому и светлому коридору в сторону гостевой спальни, где он тысячу раз ночевал, трезвый, пьяный, счастливый, несчастный, озлобленный на весь мир, любящий все человечество, раздавленный в прах, готовый к свершениям, унылый, веселый, какой угодно.
В спальне он стянул с себя одежду, пошвырял ее в кресло, решил, что душ принимать не станет — все равно ведь спать одному! Стоя в одних трусах, изучил себя в зеркале, очень от этого расстроился, упал на кровать и стал думать о том, что Кузя кретин, а у Димона, пожалуй, сложное положение.
Еще он подумал о том, что у него самого тоже положение не так чтобы суперлюкс, потому что пролететь с таким заказом, как фанера над Парижем, он не может себе позволить, значит, должен или прибить Кузю насмерть, или найти другую контору для обсчета его драгоценных труб, а времени на это оставалось маловато. Да еще и не всякой конторе такие сложные расчеты можно доверить.
Еще Хохлов подумал о том, что Родионовна тоже влипла, потому что жить с Кузей невозможно, он лампочку и ту не умеет вкрутить, и даже думать об их совместной жизни противно, и Хохлов решил не думать, но все-таки думал, а потом пришел Кузя и стал вкручивать в люстру лампочку с противным продолжительным звуком — вж-жик, вж-жик…
— Пошел ты!.. — сказал ему Хохлов и проснулся.
В комнате не было никакого Кузи, и лампочек, как это ни странно, никто не вкручивал. Из кучи одежды, валявшейся на кресле, звонил мобильный телефон, заходился длинным жужжанием.
Хохлов посмотрел на часы. Третий час — самое глухое и мрачное ночное время.
Кого разбирает звонить в третьем часу ночи ему на мобильный?! Или номером ошиблись?!
Сделав над собой все необходимые усилия, он выбрался из теплой постели, увяз ногой в одеяле — в этом доме любили толстые, теплые, безразмерные одеяла — и взял трубку в ту секунду, когда телефон перестал звонить.
«Непринятый вызов» было написано на экранчике, и Хохлов собрался было послать телефон куда подальше, но тут снова зажужжало — вж-ж, вж-ж!..
— Але! — сказал он в трубку. — Але, чего вам надо среди ночи?!
— Хохлов? — спросили из трубки очень по-деловому и как-то буднично, словно не было ничего странного в том, что у человека в третьем часу из мобильного телефона спрашивают фамилию.
С Хохлова мигом слетел весь сон:
— Да.
— Дмитрий Петрович?
Он помедлил.
Мать или отец, пронеслось в голове стремительно и закрутилось водоворотом. Кто из них?..
— Але, это Хохлов Дмитрий Петрович?
— Да.
— Так приезжайте. Контору вашу ограбили.
Хохлов ничего не понял.
— Вы чего, не проснетесь никак, что ли? Из милиции с вами говорят! Приезжайте, ограбили вашу контору! Сигнализация сработала! Без вас мы не обойдемся. А вы где? Далеко?
От облегчения, оттого что — господи, спасибо тебе! — всего-навсего ограбили его контору, Хохлов сел в кресло, прямо на кучу одежды, и вытер совершенно сухой лоб.
— Але, вы меня не слышите? Или слышите?!
— Слышу.
— Вы где? Долго вам ехать?
— Пять минут, — ответил Хохлов. — Сейчас приеду. А вы ничего не путаете? Точно мою контору ограбили?
— Послушайте, мужчина, — сказал голос в трубке, — мы ничего не путаем. Офис научно-производственного объединения «Технологии-21» по адресу: улица академика Иоффе, один. Это ваш?
— Мой, — признался Хохлов. — А правда, «Технологии-21» глупейшее название?
Он еще не отошел от испуга, но голос в трубке не мог этого знать.
— Чего?
— Ничего, извините, — быстро сказал Хохлов. — Я буду минут через пятнадцать, я тут недалеко.
— Да уж постарайтесь.
Он быстро одевался и ни о чем не думал.
Ну, ограбили и ограбили, мало ли что!.. А может, ложная тревога. Впрочем, у него в конторе и красть особенно нечего! Офис — несколько комнат, где сидят секретарша, несколько инженеров, парочка юристов, Лавровский, работа которого заключается в том, что он должен обновлять и корректировать сайт компании, и престарелая бухгалтерша в шали и пластмассовых очках.