— Нэ харашо, — сказал ударник осуждающе. — Плохой слова гаваришь!
— А какие мне слова говорить, если ничего у меня не получается?! — закричал Хохлов.
— Одын машин два раза приезжал, — вдруг сообщил Хаким. — Белый машин «жигуль».
И показал на пальцах — два раза.
— Дважды за ночь? — переспросил Хохлов, и дворник кивнул.
— В пэрвый раз полдвэнацать прыехал. Второй раз после тры прыехал. Одын и тот машин.
— Точно?
— Братом клянусь! Здоровьем его клянусь!
— А номера? Не помнишь?
— Такси-машин, — пояснил Хаким. — Крыша-шашечка. Первый раз пасажыр уехала. Второй раз без пасажыр уехала. Пустая.
— Откуда ты знаешь?
— А видно! — сказал Хаким и показал рукой в монитор. — Открывал ворот, видел, нет пасажыр в машин. Закрывал ворот, видел, нет пасажыр!
— Стой, стой! — опять закричал Хохлов, как будто Хаким был лошадью, которая понесла. — Значит, первый раз в полдвенадцатого машина приехала пустая и забрала пассажира, да?
Дворник кивнул.
— Во второй раз, около трех, машина приехала и уехала пустая, да?
Дворник опять кивнул.
— Машина-такси, белые «Жигули», да?
Дворник кивнул два раза подряд.
— Хаким, дорогой, а что на машине было написано? Ну, всегда что-то написано, название фирмы, реклама ресторана, доставка пиццы! Ну, что-нибудь! Вспомни!
— «Гарадской такси» — написана, — сказал дворник твердо. — Буква большой, желтый.
Городское такси, подумал Хохлов. Именно эти слова написаны на зажигалке, которую он нашел в снегу в том месте, где убили Кузю. Там еще кусты были сломаны.
— А вы такси просто так пропускаете? Они подъезжают, и вы открываете ворота, правильно?
— Правылно.
— А остальные? Ты же не можешь все номера знать!
— Спысок есть. — На столе лежала засаленная тетрадь, Хаким открыл ее, потыкал в разграфленные страницы смуглым пальцем с черным ушибленным ногтем. — Вот ты прыехала, вот твоя машин. Твой спысок называтся «Гость». С 717 СТ — твоя машин?
— Моя.
— Вот машин, а вот квартыр номер. Ты гость шеснацатый квартыр. Ты приехала, я тебя пустила. Когда гость едет, нам телефон говорыт номер и квартир, куда едет.
Хохлов еще немного подумал, а потом пошел было из каптерки, но остановился.
Хаким уже сидел на своей табуреточке за шкафом, неподвижно, как сфинкс. Руки сложены на коленях, ноги в валенках стоят по стойке «смирно».
…где взять среди зимы работу, если прогонят с этой? Кто станет кормить детей? Охранник разгневается и погонит, ему, охраннику, разве есть дело до какого-то там Хакима? Охранник местный, у него здесь дом, родня, и вообще он на своей земле! Чего ему иноземцев жалеть? Иноземец отработал день, отрабатывай ночь, пока у нас водочка да веселье удалое, дело молодое! А не хочешь, так мы тебя моментально отсюда наладим! У тебя регистрация-то небось липовая или вообще никакой нет?
— Спасибо тебе, — сказал Хохлов громко. — Ты мне помог.
— Сабакам забирала. Сам маладец.
— Я тебе щенка привезу, — пообещал Хохлов. — У меня в шестнадцатой квартире друзья.
— Брат выручай, — Хаким посмотрел на него и улыбнулся. — Брат тюрма сидит — нехарашо!
— Да что уж тут хорошего!
И Хохлов скатился с крыльца, до подбородка затянул «молнию» курточки и побежал к своей машине, достал телефон и…
— …и я просто ее подожду.
Я посижу тихонько и не доставлю вам никаких хлопот!
Мужик замолчал надолго. Похоже, зря она так его умоляет. Ему это кажется подозрительным.
— Нет, вы не подумайте, что я… возглавляю секту свидетелей Иеговы! Мы когда-то дружили с Катей, еще когда в институте учились.
— В институ-уте? — протянул мужик с таким удивлением, будто она сказала, что вместе с Катей летала на Луну и ее девичья фамилия Стаффорд или Армстронг.
— Ну да! То есть наши мужья вместе учились, а мы…
— Му-ужья?! — Это прозвучало угрожающе.
Он стал надвигаться на Ольгу так, что она попятилась и принуждена была схватиться за косяк, чтобы не свалиться с каблуков. Дернул ее черт надеть эти самые каблуки!.. Целый день мешают! Впрочем, она не думала, что ей придется спасаться бегством от разъяренных мужчин.
Этот был разъярен совершенно точно.
— Ну, вот что, голубушка, — начал мужик, и клыки у него по-волчьи ощерились. — Катин муж я. И точка. А вы проваливайте!..
— Па-па! — закричали из глубины квартиры басом. — Па-ап!
Волчьи клыки спрятались как по волшебству. Ощерившийся хищник превратился в добродушного здоровенного пса:
— Сынок, я сейчас!
— Пап, я хоккейные сумки собрал! Мы едем или нет?
— Сейчас, говорю!..
Ольга заглядывала хищнику за плечо, держалась одной рукой за косяк, а другой делала некие приветственные знаки, призванные свидетельствовать о том, что она не враг, а друг.
— Па-ап?!
Кузин сын оказался высоченным, угловатым и худосочным подростком в слишком широких штанах и алой майке с рекламой собачьего корма поперек живота. На животе был нарисован зверь, улыбающийся плотоядной улыбкой, а внизу надпись: «Рагу для собак, не оторваться никак!» Сын жевал морковку, с хрустом откусывал большие куски, двигал челюстями.
— Пап, мы опоздаем!
— До свидания, — сказал мужик Ольге и стал закрывать дверь, но она всунула ногу — вот тут и пригодились каблуки, чтобы упереться как следует, — и дверь закрыть не дала.
— Пап, у тебя чего тут? Свидание?
— Да какое свидание?!
Кузин сын посмотрел на Ольгу. Взгляд у него был нарочито равнодушный, как у всех подростков, которые очень интересуются взрослыми делами, но ни за что не подадут виду, что им хоть сколько-нибудь интересно, потом этот взгляд стал непонимающим, а затем прояснился.
— О! — сказал он. — Привет, теть Оль!
— Привет, — поздоровалась она.
— А вы чего… там стоите? Или вам мама нужна?
Мужик отпустил дверь, которую все пытался закрыть, и уставился на Ольгу.
— Пап, ты чего, не пускаешь ее, что ли?! Так это мамина подруга, тетя Оля!
— Я ее вижу первый раз в жизни, — мрачно сказал мужик.
— Да ладно тебе!..
Великовозрастный ребенок подошел и, оттеснив мужика плечом, сделал широкий приглашающий жест:
— Проходите, теть Оль!
— Спасибо.
— Только мамы все равно нет. Она так рано не приезжает.
Ровными сахарными зубами он отхватил еще один кусок морковки и стал громко хрупать.
Произошла короткая заминка. Мужик явно колебался. Мальчишка проглотил морковку, посмотрел на отца, потом искоса на Ольгу, хмыкнул и спросил:
— Пап, ты че? Не знаешь, что гостей нельзя держать в дверях?
— Мы не приглашали гостей. И мы едем на хоккей.
— Кстати, мы сейчас опоздаем, — сообщил ребенок. — Пап, я же сумки собрал!
— Ты уже говорил. Молодец.
— Можно мне Катю подождать? — умоляюще произнесла Ольга.