Оса сделала попытку подняться вместе с жертвой в воздух. Оторвала ее от земли. Тяжело пронесла на малой высоте метров десять. Не удержала, уронила. Женское тело глухо шмякнулось об асфальт.
Варе стало дурно от этого зрелища. Она инстинктивно захлопнула жалюзи, зажмурилась, отвернулась…
И в этот момент в гостиничную дверь раздался требовательный стук.
В то же самое время.
Саня
Они втроем – Саня, мальчик, барменша – сидели, закрывшись, в подсобке кафе. Здесь было полутемно. Свет проникал сквозь крошечное, забранное решеткой окошко под потолком. Электричество Саня решил не включать – чтобы не приманивать жутких насекомых.
Подавальщица сидела на стуле, привалившись к плите, и непрерывно плакала, дрожа всем телом. Похоже, у нее был шок.
Зато мальчик чувствовал себя великолепно. Он залез на стол и ел мороженое, болтая ногами.
– Тебя как зовут? – спросил Саня, чтобы что-нибудь сказать.
– Ларик.
– Это как?
– Ну, Лариосик. Или Ларион.
– А с кем ты здесь? С родителями?
– Не. Предки мои в Венеции, – снисходительно бросил Ларик. – О-куль-тури-ваются. А меня сюда сослали. В Абрикосово. К бабушке.
– И где же сейчас твоя бабушка?
– Спит, – снисходительно бросил Ларик. – Она всегда все самое интересное просыпает.
– Что ж тут интересного? – слабо улыбнулся Саня.
– Ну, вчера дельфины к самому берегу приплывали. А сегодня вот – осы.
– Разве тебе не страшно было? Когда оса в кафе прилетела?
Мальчик пару секунд поразмышлял, потом рассудительно сказал:
– Нет, не страшно.
– А когда она прямо над нами кружилась? Я и то боялся!..
Лариосик опять подумал и признался:
– Нет, тогда, в тот момент, все-таки немного страшно было. Но я знал: если лежать и не шевелиться, оса на тебя не нападет. Это мимкирияназывается…
– Может, мимикрия? – улыбнулся Саня.
– Ну да, мимикрия. У меня иногда слова путаются, которые я в жизни не слышу, а только в книжках прочитываю… Жаль, что у меня футболка была не под цвет пола, на котором мы с вами лежали. Поэтому у меня получалась неполная ми-ми-кри-я.
– Зато у меня спина была под цвет пола, – усмехнулся Саша.
– Это да, – рассудительно согласился мальчик. – И вы очень хорошо не шевелились. Совершенно! Я никогда не шевелюсь, когда оса в комнату залетает. И меня они никогда не кусают. А девчонки начинают: «Ой-вой-вой, оса!» – вот они их и кусают. Они потом начинают орать и мамашам жаловаться. Как будто их мамаши над осами – начальники.
Пока шел этот разговор, подавальщица постепенно перестала рыдать, а затем стала прислушиваться к их диалогу.
Потом улыбнулась.
– Вы не стесняйтесь, – радушно сказала она, обращаясь к парню и мальчику. – Кушайте здесь все, что хотите.
– Да мы и не стесняемся, – улыбнулся Саня. – Вон Ларик уже мороженое съел.
– Я, если что, сама заплачу.
– Да мы и сами можем заплатить.
– Или недостачу на ос спишу.
– Правильно, – весело откликнулся Саня. – Будем считать, что это они все съели.
– Тогда запомните, – строго сказал взрослым Лариосик. – Осы не плотоядные насекомые. Они питаются только нектаром. То есть сладким. Так что мороженое или там пепси-колу вы на ос списать можете. А шашлык или бифштекс – нет.
– Как это «нектаром»!.. – заспорила барменша. – А как же…
Голос ее осекся, и глаза наполнились слезами. Очевидно, она вспомнила жуткое зрелище, когда перед порогом кафе гигантская оса умерщвляла несчастную женщину.
– Я уже говорил, – строго сказал Ларион, – животную пищу осы не едят, а па-ра-ли-зу-ют, чтобы доставлять ее затем своим личинкам.
– Тогда мы будем шашлык на личинок списывать! – весело сказал Саня, чтобы отвлечь барменшу от очередного потока слез.
Подавальщица сквозь слезы улыбнулась, а мальчик прямо-таки зашелся смехом.
– Интересно, а водку пчелы пьют? – бросил в пространство Саня.
– Водку не водку, а пиво точно пьют, – немедленно в тон ему откликнулась барменша.
– И мне почему-то кажется, что они предпочитают тверской «Афанасий», – поддержал ее Саня.
Лариосик скорчил гримаску. Дело явно шло к выпивке, и на лице его читалось: «Что вы, взрослые, за люди!.. По любому поводу обязательно тянетесь к бутылке!..»
И тут в запертую дверь подсобки яростно застучали.
Спустя час
Варя
Сергей Александрович вольготно расположился в кресле у журнального столика. Варя уселась на диванчике, спиной к окну.
Жалюзи были закрыты, и оттого в гостиничном номере стало полутемно. Из-за окна доносился приглушенный стеклопакетом рокот автомобильных моторов. Те курортники, у которых имелись собственные средства передвижения, в панике покидали Абрикосово.
Лицо Сергея Александровича выглядело усталым. Под глазами залегли тени. Было похоже, что он не спал полночи. Варя тоже сегодня не спала полночи и с досадой думала, что смотрится она на твердую двойку: ни грана косметики, кое-как расчесанные волосы, вчерашняя майка, пропыленные штаны.
Сергей Александрович, напротив, гляделся щеголем – причем щеголем совсем не курортного, а столичного пошиба. Его прическу украшал пробор-ниточка. Наряд его состоял из белейшей рубашки с короткими рукавами, брюк с идеальной стрелочкой и ослепительно черных туфель. Оттого что ее московский руководитель выглядел так импозантно, Варина досада на него только росла и росла.
«Он меня подставил! – злобно думала она. – Меня уже три раза здесь, на юге, могли убить. И все, получается, из-за него и из-за его задания. Позавчера – перерезанный тормозной шланг в машине. Вчера – эта ужасная «биостанция». Слава богу, мы оказались нужны полковнику Бурдакову. Нужны – как парламентеры. Как посредники в переговорах с властями. А если бы нет? Тогда живыми нас с Саней оттуда не выпустили бы… А сегодняшние осы! Какое счастье, что я долго с утра спала и не вышла, как Саня, на улицу!.. И во все это – во все! – меня втравил он, этот чистюля Сергей Александрович!»
– Давайте, Варенька, поработаем, – мягко предложил шеф.
– «Поработаем»?! – воскликнула Варя. – Опять – «поработаем»? – Голос у нее гневно сорвался. – Я уже достаточно на вас работаю! Меня три раза чуть не убили, а я даже не знаю, почему хотели убить. И за что! И что я вообще тут, на юге, делаю!.. Нет уж! Вы сначала, Сергей Александрович, расскажите, на когоя на самом деле работаю. И на кого – работаете – вы!
– Варенька, у нас очень мало времени, – произнес Сергей Александрович.
– Ничего, у меня его – много.
– Варя, пожалуйста!.. Я расскажу вам – я обещаю. Я расскажу вам все. Расскажу, как только все закончится. Или будет пауза. А сейчас – каждая минута на счету. Пожалуйста.
– Чем больше мы препираемся, тем меньше у вас остается времени.
– Ну хорошо. В двух словах: вы работаете – на меня. А я работаю – на правительство. На правительство Российской Федерации. Еще точнее, на одну из спецслужб. Наших, российских, спецслужб.
Варвара вздохнула. Она, честно говоря, не удивилась. Она давно подозревала что-то подобное.
– А о деталях я расскажу позднее, – продолжил спецслужбист. – Правда, расскажу. Честное пионерское. – Сергей Александрович обезоруживающе улыбнулся. – А теперь давайте все-таки поработаем. Лады?
– Что надо делать? – устало спросила Варя.
– Давайте пройдемся с вами, Варя, по деталям. По мелочам.
Фээсбэшник (или кто он там?) достал из «дипломата» папочку – почему-то зеленого цвета. На обложке – пометка «Сов. секретно». Раскрыл ее. Сверху лежала стопка скрепленных степлером листов. Варя глянула – и узнала свой собственный отчет, посланный сегодня ночью отсюда, из гостиницы, по электронному адресу для Сергея Александровича.
– Варя, – спросил он, – вчера вам этот, – он заглянул в отчет, – полковник Бурдаков говорил, что сегодня они собираются выпустить ос на побережье?
– Нет.
– Ни словом, ни намеком не упоминал? Может, вы уже сегодня, задним числом, что-то вспомнили?
– Нет. – Варя категорично покачала головой.
– А этот ученый? Как его там – Ярослав Михайлович?
– Нет.
– А какие-то приготовления к сегодняшней акции вы там, на «биостанции», заметили?
– Нет. А какие могли быть приготовления?
– Не знаю какие… Еще вопрос: когда вы были там, на горе, не заметили следов подготовки к эвакуации?
– Кажется, нет. А какими могли быть эти следы?
– Запакованные коробки. Ящики. Беспорядок. Погрузочные работы.
– Нет. Но мы были – я, кажется, писала в отчете – всего в трех помещениях. Или в четырех, включая этот их «клуб». Ну, или гауптвахту.
– Вы, Варя, написали, – Сергей Александрович прочитал вслух из ее ночного отчета: – «Полковник Бурдаков заявил, что в надежных местах в ближнем Подмосковье находятся огромные осы – аналогичные тем, что мы увидели со Смеяном А. в инкубаторе. Осы, заложенные в Подмосковье, по словам Бурдакова, благополучно прошли стадию личинок и коконов и готовы теперь к тому, чтобы покинуть гнезда в самое ближайшее время».Давайте поговорим об этом подробнее.
– Давайте.
– В каких конкретно выражениях полковник заявил вам это?
– В каких конкретно выражениях… – задумчиво повторила Варя и нахмурилась. – Да какая, черт побери, разница! – вдруг выкрикнула она. – Вы что, не видите, что там, на улице, творится? Не знаете, что там, – она ткнула большим пальцем через плечо, – люди гибнут! А вы тут сидите и спрашиваете о конкретных выражениях!
– А что я должен делать, Варя?
– Я не знаю! Не знаю! Но я почему-то не видела там, – она махнула за окно, – ни одного военного. Или спасателя. Или, – она скептически сморщила носик, – кагэбэшника!
– Работа ведется. Вы просто отсюда, из своего окошка, не видите ее.
– «Работа»? Какая – работа?
– Идет эвакуация палаточных лагерей. В первую очередь – палаточных. МЧС, пожарные и внутренние войска вывозят из опасного района тех, у кого нет крыши над головой. Каждый занят своим делом, Варя. Мы с вами – тоже. Своим.
– Что-то я не приметила ни одного грузовика, вывозящего население.
– Грузовики и автобусы подъезжают прямо к лагерю у моря – это называется, по-моему, кемпинг «Казачий»? Я только что оттуда. По состоянию на пятнадцать ноль-ноль эвакуировано около тысячи человек.
– А осы?
– А что – осы?
– С ними кто-нибудь борется?
– А как вы прикажете с ними бороться? Расстреливать из автоматов? Огнеметов? Мочить в сортире?
– А как вы собираетесьс ними бороться?
Сергей Александрович пожал плечами.
– С наступлением темного времени суток осы вернутся в свои гнезда. Как я понимаю – именно туда, где вчера были вы. На «биостанцию». Тут мы ими и займемся…
Сергей Александрович вздохнул.
– Вы трудный человек, Варвара. Гордый, умный – а потому и трудный. У меня тоже душа болит за всех, кого сейчас пытаются эвакуировать из опасных мест. И за каждого, кого не вывезут, я буду предъявлять, сам себе, очень строгий счет. Но если осы появятся в Москве, этот счет возрастет многократно. Варя, пожалуйста, давайте постараемся этого не допустить. Пожалуйста.
Она вздохнула.
– Спрашивайте. Но я все написала в отчете.
– Может быть, какие-то детали… Например: когда Бурдаков говорил о заложенных в Подмосковье осах, у вас не создалось впечатления, что он просто блефует? Что ничего подобного – нет?
– Нет, не создалось. Он говорил очень уверенно.
– В каких конкретно выражениях он говорил о месте, где заложены чудовища? « Они находятся в Подмосковье«? Или – в ближнемПодмосковье? Или, может, упоминал какой-то конкретно район?