Наверное, стоило бы вмешаться, хотя бы поинтересоваться, не нужна ли ей помощь, но Михаил себя останавливал. Он был здесь чужаком, а чужаки многого не знают. Не исключено, что бритоголовый вел себя так на правах друга детства, или соседа, или родственника. Да и Аглая не проявляла ни явных признаков неудовольствия, ни желания уйти. Наоборот, она, кажется, даже повеселела. Один раз Михаил слышал ее смех. Значит, тревога оказалась ложной, и можно просто расслабиться с бутылочкой пива, которое Димка Кутузов по наводке одного из антоновских парней втридорога купил у местного барыги. Завтра будет тяжелый день, завтра на многие вещи просто не останется времени, но сегодня он в своем праве.
А клуб в Антоновке и в самом деле был неплохой, с хорошей акустикой и приличной музыкальной подборкой. Имелся даже собственный диджей, патлатый пацаненок в трикотажной шапке, натянутой на самые глаза, с выражением лица не то отсутствующим, не то задумчивым. Может, наркоман? Или до деревень чума двадцатого века еще не добралась? Как бы то ни было, а работу свою пацаненок знал хорошо. Если в самом начале вечера пропорция между медленными и быстрыми композициями склонялась в сторону последних, то ближе к полуночи «медляки» стали звучать ощутимо чаще. Клубная братия больше не делилась на «ваших» и «наших», и товарищи Михаила уже лихо отплясывали в одном кругу с антоновскими ребятами.
В отличие от своих шустрых подружек, Аглая не танцевала. Во всяком случае, Михаил ни разу не видел ее на танцполе. Иногда она исчезала из поля зрения, а когда появлялась вновь, выглядела все более и более... заторможенной. Он не сразу понял, куда и почему она исчезает, сообразил лишь, когда увидел во внутреннем кармане бритоголового бутылку вина. По всему выходило, что девочку планомерно спаивали. Или она накачивалась алкоголем добровольно, но верилось в такое с трудом.
Подружки, те, с которыми он встретил Аглаю у клуба, были уже явно навеселе, но, если судить по их громкому смеху и неуемной активности на танцполе, чувствовали себя очень даже неплохо. Хорошенькая блондинка в таком экстремальном мини, что дальше уже некуда, ко всему прочему, одаривала Михаила призывными улыбками и многообещающими взглядами. Он бы, наверное, решил, что ему это показалось – мало ли что померещится после второй бутылки пива! – если бы блондинка не выразила свои намерения вполне конкретно.
Как только закончилось что-то ритмичное, разухабистое и диджей включил медленную композицию, блондинка решительно одернула микроскопическую юбочку и направилась в сторону Михаила.
– Тебя же Свиридом зовут, да? – спросила она с нахальной и лишь самую малость робкой улыбкой.
Вообще-то Свиридом Михаила звал только Димка Кутузов, но если ей так хочется...
– Можно и так, – он вежливо улыбнулся.
– А я Людмила, для друзей – просто Люся.
Он почему-то не сомневалась, что ее имя будет таким же кокетливым и незатейливым, как и она сама. Редкие и необычные имена накладывали на своих владелиц совсем другой отпечаток – неприкаянности и загадочности. Аглая – лгала я...
– Очень приятно, – Михаил осторожно пожал протянутую ладошку, бросил быстрый взгляд поверх Люсиного плеча.
– Потанцуем, Свирид?
Она была не только кокетлива, но и прямолинейна. В другое время Михаил, наверное, не преминул бы воспользоваться этой прямолинейностью в своих корыстных мужских целях, но не сейчас. Сейчас взгляд его был прикован к девушке с именем куда более неоднозначным, которую бритоголовый силой уводил из клуба.
– Прости, Люся, не сейчас, – он виновато улыбнулся и направился к выходу.
Бритоголовый и Аглая были уже на улице, на самой границе между светом и темнотой. Она стояла на светлой стороне, прижавшись спиной к стене, он – на темной, упершись в стену руками. Он что-то быстро и зло говорил, она лишь молча мотала головой. Михаил замер на крыльце. Если этим двоим удастся решить вопрос миром, он не станет вмешиваться, потому что чужаки знают о жизни местных далеко не все, и то, что со стороны выглядит как ссора, на самом деле может оказаться всего лишь легкой перебранкой влюбленных.
Но, похоже, происходящее выходило за рамки легкой перебранки, потому что бритоголовый зло и витиевато выматерился, а потом дернул Аглаю за ворот куртки с такой силой, что она не удержала равновесия и упала на землю. Михаил тяжело вздохнул, снял очки, аккуратно положил на перила крыльца. Эти неспешные, монотонные движения позволяли ему сконцентрироваться, хоть как-то погасить с каждым мгновением набирающую силу ярость. Движения, а еще слова – вежливые, увещевающие. Иногда слов хватало, но не в этом конкретном случае... Бритоголовый не стал слушать, бритоголовый сразу кинулся в бой.
Михаил не любил драться. При его комплекции драки уже не раз заканчивались серьезными неприятностями для оппонентов. Хотя, возможно, виной тому была вовсе не комплекция, а та самая дремлющая до поры до времени ярость, которую ему далеко не всегда удавалось обуздать. На сей раз тоже не удалось.
Он пришел в себя от жалобного воя впечатанного мордой в землю бритоголового, от испуганного девичьего визга и одобрительного рокота мужских голосов. Огляделся растерянно, отряхнул налипшие к штанинам былинки, забрал с перил чудом уцелевшие очки, подошел к Аглае. Она по-прежнему сидела на земле, смотрела на него снизу вверх взглядом в большей степени сонным, чем благодарным. Интересно, сколько нужно выпить, чтобы сделаться вот такой, ко всему равнодушной, даже к собственному чудесному спасению? Хотя, вполне вероятно, что дело тут не в количестве выпитого, а в отсутствии тренировки. Глупо сейчас это выяснять.
– Ну, вставай, – Михаил протянул ей руку, помог подняться на ноги.
В вертикальном положении Аглая была не особо устойчива, без опоры заваливалась то назад, то в сторону. Пришлось придерживать ее за талию и одновременно следить, чтобы коротенькая юбочка не задиралась совсем уж неприлично высоко. От Аглаи пахло дешевым вином и мятной жевательной резинкой, а от растрепанных волос шел нежный, едва уловимый аромат. Михаил перехватил ее поудобнее, крепко задумался. Одно дело – спасти прекрасную даму и тем самым завоевать ее благодарность и доверие, и совсем другое – решить, что делать со спасенной дальше. Здравый смысл и жизненный опыт подсказывали, что прекрасную даму нужно транспортировать домой и передать родственникам. Но чувство жалости искало другое решение проблемы. Михаил огляделся, выцепил из толпы зевак худого белобрысого парня, с виду почти трезвого, поманил к себе.
– Тебе чего? – Парень подошел, но остановился чуть поодаль, с независимым видом сунув руки в карманы брюк.
– Тебя как зовут? – спросил Михаил миролюбиво.
– Петром. – Парень приосанился, но тут же подозрительно сощурился. – А тебе зачем?
– Знаешь, где она живет? – Михаил легонько встряхнул Аглаю, в ответ та пробурчала что-то протестующее и попыталась пристроить голову у него на плече, до плеча не дотянулась, ограничилась сгибом локтя. Михаил снова тяжело вздохнул.
– Глашка, что ли? – Петр кивнул. – Знаю, а что?
Ему бы в разведке работать. На вопросы отвечает исключительно вопросами, тайны врагу не выдает.
– Видишь, в каком она состоянии? – спросил Михаил.
– Напилась. – Петр снова кивнул. – А я Люську предупреждал, что не нужно ей вино наливать. По ней же видно, что пить не умеет. Да только Люську с Лысым хрен переубедишь, а этой, – он кивнул на Аглаю, – только пробку дай понюхать. Теперь баба Маня ей устроит, – в голосе парня послышалось сочувствие.
– Ну, так ты бы мне показал, где ее дом.
– Зачем?
Ох, где ж взять терпения?! Михаил сделал глубокий вдох, сказал:
– Затем, чтобы я знал, куда ее отвести.
– А, ясно! – непонятно чему обрадовался Петр. – Так тут недалеко, иди прямо по дороге, там метров через сто поворот направо, четыре дома отсчитаешь, и будет тебе Глашкин дом. Только ты, знаешь что, ты прямо в хату не прись, еще напугаешь бабу Маню спросонку.
– И что ж мне с ней теперь на скамеечке до утра сидеть? – Он представил себе эту замечательную перспективу и нахмурился.
– А нечего было не в свои дела лезть! – За разговором Михаил и не заметил, как к ним подошла Люся. – Если бы ты Лысому морду не разбил, он бы как-нибудь сам с Глашкой разобрался.
– Разобрался бы, – усмехнулся Михаил, – я даже знаю как.
– Знает он! Понаехали тут рыцари. – Люся зло притопнула ногой, пошатнулась на своих высоченных шпильках и едва не свалилась в траву. – Ладно, ты за бабку ее не переживай, я ее предупредила, что Глашка может у меня после клуба ночевать остаться, она эту малахольную до утра не хватится. Так что до рассвета скамеечка в вашем полном распоряжении, – добавила она ехидно и, провокационно покачивая бедрами, удалилась.
– Ну, удачи, – Петр смущенно улыбнулся и направился вслед за Люсей.
Зрители тоже разошлись, наверное, решили, что представление окончено, Михаил остался перед клубом в полном одиночестве. Это если не считать девушку Аглаю, никак не реагирующую на внешний мир...
* * *
Расходились в молчании, прощались как-то неловко, словно чужие. Глаша после обморока еще не оклемалась, большей частью молчала. Свирид тоже молчал, только все косился на нее да хмурился от каких-то своих мыслей. Люська, та в обиде убежала еще час назад, да так и не вернулась. Сандро ушел за ней, вроде как успокаивать, и тоже будто сквозь землю провалился. Степаныча за каким-то хреном позвали строители. Пытались было к Свириду пристать, да тот на них так зыркнул, что мигом передумали. Это ж надо, каким Мишка бывает лютым.
А самому Петру было обидно, что слова его вроде как и не воспринял всерьез никто, точно он не представитель закона, а так – шут гороховый, которого можно послушать и забыть. Ну и хрен с ними! Он от этого дела не откажется, он до сути докопается и всех-всех выведет на чистую воду. Вот у него и вещественное доказательство имеется, в телефончике хранится.
Терпения хватило лишь на то, чтобы не потянуться за мобильником прямо в салоне Свиридовой машины на глазах у Глашки. Впрочем, если бы и потянулся, так она вряд ли что-либо заметила бы, всю дорогу думала о чем-то своем и в его сторону ни разу даже не глянула. Все-таки права Люська: странная она какая-то, хоть и знаменитость...
Никогда раньше Петр не гнался за богатством и атрибутами красивой жизни. Жили они с Маринкой скромно, но ладно, другим не завидовали. Но вот сейчас он впервые пожалел, что телефончик у него самый простенький и разрешение у камеры хреновое, потому как вещественное доказательство в виде наспех сделанного снимка на крошечном экране было толком и не разглядеть. Пришлось искать по всей Антоновке Ваньку, своего старшенького, чтобы тот перекинул снимок из телефона в компьютер. Но, увы, толку от этих манипуляций никакого не вышло. То есть теперь при желании картинку можно было разглядеть, но не дало это Петру ровным счетом ничего, потому что Дама ни на кого не смотрела. Вот на каждом из старых снимков смотрела, а здесь нет! Стоит себе бандура железная с лицом равнодушным, сонным, пялится куда-то поверх людских голов. Как же обидно! Пускай идея была бредовой, но до чего ж все поначалу стройно складывалось. А теперь-то уж все, нужно искать другие зацепки.