— Я не давала Вам вариантов выбора, Доктор Мира.
— Минуточку, — вновь обретя спокойствие, Мира взяла свою чашку с чаем. — Я думаю, Вы согласитесь… Я имею такую же степень влияния на Ваше начальство, как и Вы. Но перетягивание каната вряд ли поможет кому-либо из нас. Я не упрямлюсь и не стараюсь быть мужественной, — добавила она. — Это Ваши характерные черты.
Тень улыбки мелькнула на губах Миры, когда Ева, нахмурившись, посмотрела на неё.
— И я восхищаюсь ими. Вы также женщина, для которой эмоции не заслоняют цель. И цель эта — остановить Дэвида Палмера. Я могу быть полезна. Мы обе знаем это. Если моя семья будет далеко, я буду более сосредоточенна. И я не могу быть с ними, потому что если я останусь с ними, я буду волноваться, что Палмер, чтобы добраться до меня, попытается навредить одному из них.
Она прервалась на мгновение, решив, что Ева раздумывает.
— Я не возражаю против охраны здесь или в моём офисе. Я даже хочу её здесь. Очень хочу. У меня нет намерения излишне рисковать. Я просто прошу Вас дать мне возможность делать своё дело.
— У Вас будет возможность делать своё дело там, куда я Вас помещу.
— Ева, — Мира вздохнула. — Если Вы поместите нас обеих, меня и Жустин, вне пределов его досягаемости, то есть очень большая вероятность, что он схватит кого-нибудь другого, — она кивнула, — Вы уже рассмотрели этот вариант. Он не придёт за Вами, пока не будет готов. Вы — главный приз. Если никто больше не будет доступен, он что-нибудь придумает. Он захочет придерживаться своего расписания, даже, если это потребует суррогатного объекта.
— У меня есть кое-какие прикидки на его счёт.
— И Вы найдёте его. Но если он убедится, что я досягаема, что я хотя бы в пределах видимости, он удовлетворится этим и сосредоточит всю свою энергию на том, чтобы подобраться ко мне. А я ожидаю, что Вы не позволите ему это сделать, — она снова улыбнулась, на этот раз свободнее. — И я намереваюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы помочь Вам.
— Я могу заставить Вас пойти. И всё Ваше влияние не будет иметь никакого значения, если я надену на Вас смирительную рубашку и уволоку отсюда. Вы будете в ярости, но зато в безопасности.
— Я бы не стала этого предлагать в обход Вас, — согласилась Мира. — Но Вы знаете, что я права.
— Я удваиваю Вашу охрану. Вы носите браслет. Вы работаете здесь. Вы не покидаете дом ни под каким видом, — в её глазах полыхнул огонь, когда Мира попыталась протестовать. — Вы вынуждаете меня сделать это: Вам придется узнать каково это — быть в наручниках. — Ева встала. — Ваша охрана будет делать почасовой обход. И Ваше средство связи будет прослушиваться.
— Таким образом я едва ли буду казаться досягаемой.
— Он будет знать, что Вы здесь. Этого достаточно. Я должна идти работать.
Ева двинулась на выход, слегка замешкалась у двери, и не оборачиваясь спросила:
— Ваша семья… они важны для Вас.
— Да, конечно.
— А Вы важны для меня.
И прежде, чем Мира успела шатаясь подняться на ноги, Ева быстро вышла.
Глава 6
От Миры Ева направилась прямиком в лабораторию. Оттуда она планировала заехать в морг и ещё к Карлу Нейссану и лишь потом вернуться в свой домашний офис.
Помня о беспокойстве Миры за семью, Ева, припарковавшись и войдя в здание, позвонила Рорку на его средство связи "на ладони".
— Почему ты одна? — первое, что он сказал ей.
— Прекрати, — она просветила свой жетон на контроле системы безопасности, затем пересекла вестибюль и спустилась в лабораторию. — Я нахожусь в охраняемом здании, окружённая полицейскими по найму, мониторами и мужланами, которые работают в лаборатории. У меня работа. Дай мне её делать.
— Он уже схватил трёх из шести.
Она остановилась, закатив глаза.
— О, спасибо! Сразу видно, как ты веришь в меня. Похоже, что будучи полицейским в течение десяти лет, я являюсь такой же лёгкой добычей как семидесятилетний судья и парочка кротких адвокатов.
— Ты раздражаешь меня, Ева.
— Почему? Потому, что я права?
— Да. И наглеешь от этого, — но его улыбка немного потеплела. — Зачем позвонила?
— Чтобы проявить свою наглость. Я в лаборатории, собираюсь перехватить Дикхеда. После этого мне надо ещё в несколько мест заехать. Я дам знать.
Это был обычный способ показать ему, она понимает — он волнуется. И он согласился в том же тоне:
— У меня сегодня днём несколько телеконференций. Звони по частной линии. Береги свой зад, Лейтенант. Я очень его люблю.
Удовлетворённая, она свернула в лабораторию. Дики, главный эксперт, был там, пристально вглядывался в выборку данных на своём мониторе; выглядел он бледным и осоловелым.
В последний раз, когда она была в лаборатории, здесь в самом разгаре была шумная вечеринка. Сейчас, те кто потрудились прийти, работали вяло и выглядели ужасно.
— Мне нужен отчёт, Дики. Уайнгер и Ринг.
— Иисусе, Даллас, — сгорбив плечи, он мрачно оглянулся. — Ты когда-нибудь дома бываешь?
Поскольку выглядел он больным, она позволила ему несколько отклониться от темы. Она молча расстегнула жакет и постучала по серебрянной звезде, приколотой к рубашке:
— Я — закон, — сказала она серьёзно. — У закона нет дома.
Это заставило его слегка усмехнуться, затем он простонал:
— Ох, на мою голову свалилось всё Рождественское похмелье.
— Прими микстуру, Дики, и выходи из этого состояния. Дейв уже схватил номер три.
— Какой Дейв?
— Палмер, Дэвид Палмер.
Она сдержала свое раздражение и не дала ему подзатыльник, но вообразила, что делает это.
— Ты читал эту чёртову директиву?
— Я здесь всего двадцать минут. Иисусе, — он распрямил плечи, потёр лицо и сделал три глубоких вдоха. — Палмер? Тот урод в клетке.
— Уже нет. Он улизнул и вернулся в Нью-Йорк. Уайнгер и Ринг — его рук дело.
— Вот дерьмо, — он не стал выглядеть менее больным, но глаза его теперь были бодрые. — Гадская Рождественская неделька и мы имеем крупнейшего в мире урода-психопата.
— Да, и Новый Год тоже. Мне нужны результаты по верёвке и бумаге. Я хочу знать, чем он вырезал буквы. Есть что-нибудь от уборщиков — волосы или волокна?
— Нет, подожди, просто минуту подожди, — он быстро подкатил своё вращающееся кресло к компьютеру, быстро отстучал на клавиатуре запрос и пробормотал, просматривая данные. — Тела были чистые. Нет ни волос, кроме волос жертв, ни волокон.
— Он всегда оставлял их чистыми, — проворчала Ева.
— Да, я помню. Я помню. У обоих жертв между пальцами ног есть какая-то пыль — похожая на песок.
— Бетонная пыль.
— Да. Дам тебе класс бетона и возможный возраст. Теперь верёвка, — он откатился назад. — Я как раз смотрел её, только что исследовал. Ничего особенного или экзотического. Обычная нейлоновая крепкая верёвка. Дай мне немного времени, я назову тебе производителя.
— Сколько времени надо?
— Часа два, лучше три. Когда вещь стандартная — поиск занимает больше времени.
— Сделай это побыстрее, — она развернулась на выход. — Я на выезд.
***
Следующая остановка — морг, потеребить главного судебно-медицинского эксперта. Запугать или поторопить Морса было гораздо труднее.
Типично для Палмера, подумала Ева, прокручивая в голове предварительный отчёт Морса. Он был крайне асексуален, как никто другой, с кем ей приходилось сталкиваться. Она сомневалась, что он вообще когда-нибудь задумывался о гендерной принадлежности своих жертв, кроме как о статистике для своих экспериментов.
Список повреждений продолжался, пока Морс не подтвердил, что причиной смерти явилось удушение. И время смерти — полночь двадцать четвёртого декабря.
Она провела час в апартаментах Карла Нейссана, и ещё час в апартаментах Уайнгера. В обоих случаях, она подумала, дверь открыли, позволяя Палмеру войти. В этом он был мастер. Запросто мог нацепить милую улыбку и уговорить впустить его.
Он выглядел таким чертовски невинным, думала Ева, поднимаясь по ступенькам к своей собственной парадной двери. Даже глаза — а ведь именно глаза обычно выдают — были таковыми: глазами молодого, безобидного человека. Они не мерцали, не стекленели и не загорались, даже когда он сидел на допросе напротив неё и описывал каждое убийство в отдельности.
В них появился свет безумия, лишь когда он стал говорить о масштабах и важности его работы.