– Ого.
– Я понятия не имела, что у него есть приемная дочь, – сказала Гвен, боясь назвать Лероя по имени – по любому из его имен. – Извини.
– Все нормально, я под ногами никогда не болтаюсь, – заверила ее Грэйс. – Могу тебе все рассказать о его подружках.
– У него их много?
– Несколько.
Лерой материализовался возле Гвен со стаканом скотча в руке.
– Не слушай ее. Она очень хорошая девочка, но иногда на нее находит, и она притворяется инфернальной сукой, особенно когда ей скучно.
– Я не притворяюсь, – возразила Грэйс. – Я и есть инфернальная сука. – Подравняв ноготь ножницами Гвен, она добавила, – Эй, вы тут будете ночевать вдвоем?
– Нет, – сказала Гвен.
– Нет, – сказал Лерой. – Извини. Я забыл, что сегодня четверг. – Он повернулся к Гвен. – Четверг – это святое. Выхода нет, нужно взять ее с собой.
– Взять с собой? Ты шутишь.
– Нет.
– Зачем?
– По двум причинам. Мы с ней проводим недостаточно времени вместе, это первая. Думаешь ходить по городу, ожидая, что какой-нибудь снайпер выстрелит тебе в голову – опасно? Вот подожди, узнаешь, что будет, если оставить Грэйс одну в этой квартире. Это вторая причина. Не желаю, чтобы у меня в доме устраивали оргии. Грэйс, едешь с нами, будут приключения.
– Ты с ума сошел, – сказала Гвен. – Она ни в чем не замешана, и она ребенок. Думай головой!
– Я и думаю.
– Нет, – настаивала Гвен. – Слушай, ты не имеешь права, в конце концов. Алё! Очнись! Что с тобой!
– Если ты заботишься о морали несчастного ребенка, то поздно. Она уже один раз делала аборт…
– Вранье, – сказала Грэйс. – Ты знаешь, что это полная хуйня. Нечего верить всему, что говорит тебе моя тупая невежественная мать.
– В полицейских делах нет морального аспекта, – продолжал Лерой. – Мы делаем то, что нам велят. У нас иммунитет. Присоединяйся к клубу. Грэйс, найди какую-нибудь сумку в … тебе лучше знать, в каком шкафу … и напихай туда носков и трусиков. Возможно, мы проведем три или четыре дня в провинции.
– А как же школа? – спросила Грэйс. – Присутствие предмета твоей любви вскружило тебе голову, – добавила она по-французски.
– Ты очень помпезно говоришь, когда на французский переходишь, – заметил ей Лерой, тоже по-французски. – Помимо этого, не забывай, что предмет моей любви, как ты выразилась, знаком с данным языком, хоть и поверхностно.
Гвен засмеялась.
– Ну, хорошо, к чертям все, – сказала Грэйс по-английски. – Ты прав, мы недостаточно времени проводим вместе. Я устала и мне скучно. Чувствую себя старухой, и мама действует мне на последний оставшийся у меня здоровый нерв всю неделю. А убивать кого-нибудь будут? Я люблю кровавые потехи.
– Не предвижу таковых, – сказал Лерой, – но мы можем остановиться в каком-нибудь темном месте и я подвергну какого-нибудь прохожего пытке, специально, чтобы тебе угодить.
Снаружи раздались свистки и хохот, когда Грэйс и Гвен вышли на крыльцо, и прекратились мгновенно, когда рутинным жестом Лерой вынул автоматический пистолет и вставил обойму.
– Твоя тачка? – спросила Грэйс у Гвен.
– Нет. Моей подруги. – И Гвен добавила иронически, все больше нервничая, – Хотела бы такую иметь?
– Нет, – сказала Грэйс. – Хотела бы, чтобы мой бойфренд такую имел.
– Она же дама, – объяснил Лерой. – Она не водит.
– Дамам не положено? – спросила Гвен.
– Конечно нет. И настоящим джентльменам тоже не положено.
– Но ты же водишь.
– А я не джентльмен, – сказал Лерой, заводя мотор. – Увы. Давеча еду в метро, и стоит передо мной дура одна, прямо перед моим сидением, и нужно подняться и уступить ей место, если ты настоящий джентльмен, но я посмотрел ей в глаза и увидел в них идеологическую искру, такие бывают у журналистов и феминисток, и остался сидеть. Если ты ведешь себя так, будто у тебя есть хуй с яйцами, извини, я тебе место не уступлю. … Так, это глупости, я не желаю.
Две машины остановились перед ними, одна за другой, на светофоре. Лерой сунул руку в рюкзак и вытащил алую полицейскую мигалку. Выставив его на крышу внедорожника, он подключил провод к гнезду зажигалки.
– Би-би, – сказал он, крутанув руль вправо до отказа и взбираясь через высокий поребрик на тротуар.
Следующие пять минут они неслись так, что окружающий ландшафт смазался, как картина позднего Моне. Гвен держалась обеими руками за пристегнутый пассажирский ремень, сразу над плечом, и временами закрывала глаза. Как бывший сорванец, она любила водить машину; как дама, она любила, когда ее возили; но к суицидного типа дорожным трюкам страсти у нее не было никогда.
Он или не он? Зачем было представлять свою приемную дочь? Может, он собирается убить их обеих? Она была готова пожертвовать собой, но самопожертвование требует интима между безжалостным властителем и подданным, приговоренным к уничтожению. Интим! Частная жизнь! Любые третьи в этой ситуации лишние. Любовь не в оргиях родится, если перефразировать знаменитого поэта; казни с присутствием свидетелей теряют остроту – исчезает шарм.
Лерой остановил машину у самого въездного пандуса Бруклин-Квинс-Шоссе и вытащил мобильник.
– Я сейчас, – сказал он Гвен. Посмотрел на Грэйс. Она закатила глаза.
Он отошел на двадцать ярдов, к одной из гигантских несущих конструкций, на которых держалась эстакада шоссе, прислонился к ней, и набрал номер.
– Винс? Это Лерой.
– Все в порядке, Детектив?
– Пока что да. Как ты там?
– Не спрашивайте.
– Гейл действует на нервы?
– Не то слово. Но что делать!
Выдержав паузу, Лерой сказал,
– Можно кое-что сделать. Пойди прогуляйся. Гулять полезно. Ты спортсмен, тебе ли не знать.
– Э … Нет, спасибо. Мы достаточно с ней гуляли за последние две недели.
– Один. Иди гулять один. Просто выйди из дома. А потом забудь вернуться.
– Это шутка такая?
Лерой подумал – не сказать ли про серьги? Нет, не сейчас.
– Нет, не шутка. И не обман. Я тебя хоть раз обманул? Иди и не возвращайся. Иди домой. Или езжай к детям. И дай мне поговорить с Гейл.
Винс не знал, что и думать. Он отдал трубку Гейл.
– Гейл? – строго сказал Лерой. – Мы поймали и арестовали гада, который за тобой гонялся. Но нам нужно поймать его дружка. Того, которого ты нам помогла идентифицировать. Винс сейчас выйдет погулять. С тобой все в порядке, но я хочу, чтобы ты осталась в квартире и слушала, кто звонит, не поднимая трубку. Таким образом мы будем держать с тобой связь все время. Если тебе нужна еда, закажи по телефону. Но не выходи из дома, что бы не произошло. Хорошо?
Ему пришлось повторить все это еще и еще раз, чтобы до Гейл дошла суть. Он выключил телефон и вернулся в машину. Один взгляд на Гвен сказал ему очень многое.
– Дай сюда, – сказал он, протягивая руку.
– Что дать?
– Чем ты там только что пользовалась, подслушивая разговор.
– Я не…
– Ого, – сказал он.
Он выскочил из машины и сорвал с себя пиджак. Изучил. Микрофон оказался размером с медную монетку. Прикреплен к спине, чуть выше талии. Лерой оторвал его от пиджака, бросил на землю, и наступил сверху ногой. Гвен поморщилась как от боли и вытащила наушник из уха. Лерой снова сел за руль и завел мотор. Гвен сжалась, будто он сейчас ее ударит. Возникла неприятная пауза. Грэйс следила за сценой с большим интересом.
– Зачем ты сказал Винсу, чтобы он ушел из квартиры? – спросила Гвен.
Лерой въехал по пандусу на шоссе и втерся в поток машин.
– Гейл в безопасности, – сказал он наконец. – Если друг наш ждет, чтобы ее оставили одну … вряд ли, но все может быть … Не может же он попытаться зайти, если в квартире еще кто-то есть. А так – если он попытается проникнуть, то из здания он уже не выйдет. Я взял у тебя две камеры, попользоваться. Они над дверью квартиры. Я получу сигнал на мобильник и дам знать Капитану Марти и остальным ковбоям.
– Подожди, подожди, – сказала Гвен. – Ты что, опять используешь Гейл, как приманку? На этот раз без прикрытия?
– Ну да, – сказал Лерой. – У нее уже есть опыт в этом деле. Почему нет?
– Кто такая Гейл? – спросила Грэйс с огромным интересом. Эти полицейские дела, оказывается, гораздо интереснее, чем она думала.
– Ты понимаешь, – сказала Гвен, – что если что-нибудь случиться с Гейл, ты будешь в ответе?
– Только если ты разделишь со мной ответственность.
– Кто такая Гейл? – настаивала Грэйс.
– Я? – воскликнула Гвен. – Почему?
– Вспомним, чьим делом мы все это время занимаемся, – сказал Лерой.
– Я не просила…
– Также вспомним, что в кошки-мышки мы играем с очень способным парнем. Винс бы его не остановил. Повторяю, сомневаюсь, что он явится к тебе в квартиру. И я склонен думать, что он скорее всего появится в доме Гейл, и поэтому мы туда сейчас едем. Однако все может быть. Также позволь тебе напомнить, что ты согласилась оставить Гейл и Винса одних потому, что со мной ты в безопасности. Ты, лично. Так что все претензии по поводу эгоизма отпадают.
– Да, как же, – Гвен попыталась изобразить сарказм. Она подумала, не сказать ли ему о своих подозрениях, чтобы разом со всем покончить. – Я звоню Винсу.
– Звони, – сказал Лерой. – Расскажи ему про серьги Гейл.
– Ты дурак, – сказала Гвен.
– Какие серьги? – спросила Грэйс.
– Вот эти, – сказал Лерой, доставая серьги из кармана и болтая ими перед носом Гвен.
– Так это ты их взял! – закричала Гвен.
– Дай посмотреть, – сказала Грэйс, наклоняясь вперед.
– Я? А. Нет, я не украл их. Ты мне велела их искать, и я поискал, и нашел их в стенном шкафчике над раковиной, в ванной.
– Почему же ты не отдал их Гейл? – сердито спросила Гвен.
– Еще чего! Не увидеть, как Гейл делает нечеловеческие усилия, чтобы оставаться тактичной в присутствии негра, спиздившего ее серьги? Ты шутишь. А если бы она выпалила бы ему в лицо – отдавай, мол, серьги! Как бы он среагировал? Такое пропустить? Нет уж.
– Я боюсь даже думать, как бы он среагировал, – сказала Гвен, сдерживая ярость.
– Ну хорошо, – сказал Лерой. – Но ты-то должна, по крайней мере, радоваться, что он покидает квартиру. Нам он там совершенно не нужен. Стесняет.
– Ты сволочь, – сказала Гвен. – У тебя нет никакого уважения к чувствам других.
– Это точно, – согласилась Грэйс с заднего сидения. – Кто такая Гейл?
– Домохозяйка, над которой Гвен любит издеваться, – сказал Лерой. – Водит ее в разные места и заставляет говорить глупости, чтобы все смеялись.
– Вранье, – сказала Гвен. – И никакая она не домохозяйка. Она не замужем. И детей у нее нет.
– Может, она вышла бы замуж, если бы ты ее не отвлекала все время и не совала бы нос в ее дела.
– Ты подлая, эгоистичная сволочь! – закричала Гвен.
– Не ловись на это! – крикнула предупредительно ее Грэйс. – Он специально!
– Что – специально?
– Специально тебя выводит. Он и маму также выводил. Он со всеми так. Развлекается.
– Зачем?
– Он так делает, когда хочет вывернуться из какой-нибудь ситуации. Либо он решил тебя бросить…
– Заткнись, Грэйс, – сказал Лерой.
– Либо…
– Меня можно бросить гораздо более простым способом, – сказала Гвен, сжимая зубы.