Она от души рассмеялась. Видимо, это означало «нет».
— Не можете вернуться тем же путем, каким приехали?
— Не совсем, — буркнул парень.
— Как вы сюда добрались?
— Мы приехали… с друзьями. На… лодке. Поехали на остров, чтобы… — Джейми зашел в тупик.
— Заночевать под звездами, — встряла Стелла. Она была хороша в этой игре. Полезное качество.
Шарлотта спрятала карандаш за ухо.
— Как романтично!
— Да, так и планировалось, — начала врать я, — но затем они сбежали с нашими вещами.
— Розыгрыш, — добавила Стелла.
— Ну и шуточки! — Шарлотта помотала головой. — У меня есть телефон. Можете позвонить родителям, чтобы те вас забрали. Оставайтесь здесь, сколько вам потребуется. Лимонад за счет заведения.
— В этом и дело… мы не отсюда, — сказала Стелла.
— А откуда?
— Нью-Йорк, — сказал Джейми, а я подняла бровь. Ну и к чему это было?
— Да, далековато вы от дома, — сказала женщина.
Ой, знала бы она…
Официантка покинула нас, и я уж подумала, что мы сожрем друг друга, пока она принесет заказ. Все трое одновременно потянулись за пиццей; от моего кусочка валил пар, но я так проголодалась, что мне было плевать. Не могла вспомнить последний раз, когда я ела. У меня не осталось воспоминаний о трапезах в «Горизонте», и я не знала, было ли это из-за лекарств, или потому что я там вообще не ела.
Джейми набрал в каждую руку по кусочку и переводил взгляд с одного на другой.
— Я хочу выдавить из нее все дерьмо.
Стелла перестала дуть на свой кусочек.
— Это закончится не так, как ты себе представляешь.
Я свой даже не пыталась остудить. Просто откусила огромный ломоть, обжигая язык и глотку в процессе. Но подавилась я не из-за этого.
— Мара? — Стелла выглядела обеспокоенной.
— Я в норме, — сказала я, отдышавшись. Послевкусие было как от цемента. — Не могу… прочувствовать ее на вкус. Странно. Вам пицца не показалась странной?
На меня уставились две пары глаз.
— Вам она не странная на вкус?
Ребята покачали головами.
— Попробуй поесть, — ласково сказала девушка.
— Да, выглядишь ужасно, — добавил Джейми отнюдь не ласково.
Карие глаза Стеллы смотрели на меня с теплотой.
— Ты многое пережила. Больше, чем мы, скорее всего.
Джейми по очереди откусил от каждого кусочка.
— Я оставлю суждения на потом, когда ты расскажешь свою историю.
Видимо, пришло время.
Я оглянулась через плечо, разглядывая других посетителей паба. Женщину с сумкой на поясе и ее мужа в рубашке для гольфа. Мужчину с усами в гавайской рубашке, сидящего у бара и смотрящего рыболовный канал с чрезвычайным интересом. Не похоже, что нас кто-то слушал, да и все равно никто не поверит моим следующим словам.
Затем Стелла рассказала свою историю. Однажды она была гимнасткой и пловчихой. Затем девочка выросла, а с ней и бедра с грудью, и к шестнадцати годам она перестала есть — из-за своего тренера и матери, как заявлял психолог. Но они не знали о голосах.
Для нее они звучали, как мысли других людей. Естественно, в это невозможно было поверить! Она все больше паниковала, а голоса становились громче, не давая спать по ночам и отвлекая днем. Стелла больше не могла плавать, тренироваться или есть, но затем она заметила нечто любопытное. Чем дольше она оставалась без еды, тем тише становились голоса. Девушка похудела до сорока килограммов и потеряла половину волос к тому моменту, как ее отец опомнился и, наконец, взялся за ее мать (настаивавшую, что Стелла просто «следит за калориями»), а также заставил Стеллу обратиться за помощью. Она ее получила. После месяцев терапии и нескольких попаданий в реабилитационный центр, ее доктора наконец остановились на чудодейственном лекарстве, которое ей помогло — пока его внезапно не отозвал Минздрав. Стелла вновь взялась за старое, но доктор Кэллс вовремя связалась с ее родителями.
— Повезло же мне, — она откусила кусочек. — Но у меня было предчувствие, что с вами что-то не то, как только вы появились на программе. Когда мы собирались вместе на групповые терапии, я не слышала ваши мысли, хотя с остальными все было, как обычно — из-за лекарств мысли становились спутанными. Большую часть времени они заглушали голоса, но когда я нахожусь в состоянии стресса или возбуждения — становится хуже.
— Что насчет злости? — поинтересовался Джейми.
— Так это происходит с тобой? — спросила я.
Он пожал плечами, избегая моего взгляда.
— Перед тем, как меня исключили и отправили в Психовилль, я иногда замечал, что люди исполняют мои приказания. Не в духе: «Эй, парень, отдай-ка мне ключи от своего «Мазерати». Скорее: «Расскажи мне свои секреты» или «Подвези меня туда-то». Это казалось случайностью, к тому же, мои просьбы не были из ряда вон выходящими. Могло быть и просто совпадением, вот только… мне это не казалосьсовпадением. Иногда я чувствовал, что это по-настоящему. — Он встретился со мной взглядом, и я поняла, что он думает об Анне.
Наша бывшая одноклассница, которая издевалась над ним с четвертого класса, и которой он сказал съехать с обрыва. После этого она потеряла контроль над автомобилем, будучи пьяной.
— Я считал себя сумасшедшим, раз меня преследуют такие мысли, — сказал Джейми.
— Это наша общая черта.
— Какая? — спросила Стелла.
Джейми понял:
— В этом наша проблема: в гене G1821 или как он там называется — симптомы делают нас ненормальными в глазах других.
Возможно, он действительноделал нас ненормальными. Я подумала о своем отражении, которое общалось со мной.
— Это объясняет, почему никто не обнаружил еще этот ген, — сказал парень, возвращая мое внимание. — Если кто-то страдает галлюцинациями, иллюзиями, голодает, вредит себе, самое очевидное объяснение — психическое заболевание, а не поразительная генетическая мутация…
— Мутация? — сказала я. — Теперь мы мутанты?
Джейми ухмыльнулся.
— Не рассказывай «Марвелу». Они нас засудят. Но сами подумайте, гены не могут просто проявиться в нескольких людях. Так не бывает, они меняются с течением времени. Деградируют, изменяются…
— Эволюционируют, — вставила я.
— Именно! Потому наши особенности… кем бы мы ни были — мы в это эволюционировали.
— Супермен или Спайдермен, — тихо сказала я.
Стелла переводила взгляд с меня на него.
— Что, прошу прощения?
Я вспомнила разговор с братом, как рассказала ему, что мне нужно сделать выдуманное задание для «Горизонта», чтобы он помог мне во всем разобраться, сам того не понимая.
— Значит, она может быть супергероем или суперзлодеем, — сказал мой брат. — Это Питер Паркеровская или Кларк Кентовская ситуация?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, твой персонаж родился с этими силами, а-ля Супермен, или приобрел их, как Человек-паук?
Тогда я не знала ответ, но сейчас…
— Спайдермен приобрел свои способности от укуса радиоактивного паука. Супермен же родился с ними…
— Потому что на самом деле он Кал-Эл, инопланетянин, — сказал Джейми.
Я была Суперменом. Как я и думала.
Но когда я рассказала Ною о теории Даниэля, он был уверен, что мы приобрели наши способности.
— Как часто ты желала кому-то смерти, Мара? Кому-то, кто подрезал тебя в коридоре или еще что?
— Да уж, я многим людям желала смерти, — сказала я, вспоминая его слова.
— Все так делают, — заверила меня Стелла.
— И родители Ноя заметили бы, что он быстро исцеляется, когда отвозили его к врачу на прививки. Так почему все происходит сейчас , если мы с этим родились?
Джейми стукнул ладонями по столу.
— Должен быть спусковой механизм . Как у рака. Можно поставить генетическую ширму, чтобы увидеть, находишься ли ты под риском его развития, ведь все указывает на это. Но только потому, что ты под риском…
— Не значит, что ты заболеешь раком, — закончила я, и отсутствующие кусочки пазла стали на место.
— В яблочко. Это просто значит, что ты находишься под большим риском, чем кто-то другой, а факторы могут быть биологическими и экологическими.
— Или химическими, — в голове зазвучали мамины слова.
— Ты прошла через многое, и я знаю, что мы не можем этого понять. Но я хочу, чтобы ты знала, это, — она указала на комнату, — не ты. Может быть, это химическое или поведенческое, или даже генетическое…
Из темных вод моего разума всплыл образ. Картинка. Черная. Белая. Размытая.
— Что? — быстро спросила я.
— То, что ты чувствуешь. Все, что происходит с тобой. Это не твоя вина. С ПТСР и всем, что произошло… То, через что ты проходишь, — сказала она, явно избегая слова, связанные с психическими заболеваниями, — может быть вызвано биологическими и генетическими факторами.
— Но что тогда служит спусковым механизмом?
— Сколько тебе лет? — посмотрела на меня Стелла.
— Семнадцать.
— Джейми?
— Шестнадцать.
— Мне тоже семнадцать, — сказала она, — но будет восемнадцать через пару месяцев. Помните, что сказала Кэллс на том видео? Она рассуждала о половом созревании и развитии мозга подростка.
— Разумно полагать, что возраст на это как-то влияет, — сказала я. Стелла начала слышать голоса в шестнадцать. Мне было столько же, когда случился инцидент со спиритической доской. Рэчел и Клэр умерли шесть месяцев спустя. — Как и то, что наши способности находятся на разных стадиях прогрессии, ведь…
— Ведь мы не однолетки, что может быть чудеснее! — сказал Джейми. — С детства с рифмой я дружу, — зачем-то добавил он.
Это что-то да объясняло. Но не все. Я рассказала ребятам о преследующих меня воспоминаниях событий, которые никак не могла пережить.
— Я думала, что это может быть генетическая память, — дальше я рассказала о книге, якобы о генетической памяти, которую Ной нашел во время одного из своих трансатлантических полетов и которую мы оба безуспешно пытались прочесть.