– Фонаревых не трогать, – отрезал Егор. – В эту квартиру больше не ходить. И если вам еще нужны звездочки в погонах, забудьте фамилию «Фонаревы». Все понятно?
– Да, п-п-понятно, товарищ маршал… – запинаясь и побледнев, как полотно, пробормотала женщина-милиционер.
– Да вы что, с ума посходили все? – заорал вдруг папа Анжелы. – Я не верю ни единому его слову. Какой маршал, это же проходимец, посмотрите на него!
Молли похолодела, но тролль быстро подошел ко Льву Михайловичу и вдруг сказал, приподняв очки и впившись в него зелеными внимательными глазами:
– А это чей, собственно, кот? Где ветеринары?
– Ч-ч-ч-ч-что… т-т-такое… да к-к-кто он тако… – Папа Анжелы налился кровью, но вдруг напрягся и… яростно мяукнул.
– Ну вот, я же сказал, что тут беспризорный кот! – воскликнул Егор, стараясь не замечать, что на кухне уже кто-то свалился со стула. – Антисанитария, безобразие! Убрать кота немедленно!
Он приподнял папу Анжелы за шкирку, как нашкодившего котенка, и потряс.
– Что вы стоите, как столбы! – прикрикнул он на милиционеров. – Живо! Немедленно отправьте это бедное животное к ветеринару и сделайте ему укол от бешенства!
Милиционеры, схватив яростно сопротивляющегося и шипящего Льва Михайловича, потащили его вниз по лестнице.
– А у вас что? – подскочил Егор к оторопевшей Нине Гавриловне. – Какие у вас жалобы на эту квартиру?
– Ав… ва… ква… – показывая трясущимся пальцем на герань, пролепетала соседка.
– Я понял, подохла канарейка, сейчас исправим… – Егор плюнул в горшок, и поникший стебелек вдруг воспрянул, приподнявшись как пружина, и покрылся листиками ярко-желтого цвета.
– Все, граждане? – Егор явно разошелся не на шутку – стоило Молли моргнуть, как на нем уже была форма фельдмаршала, с бриллиантовой звездой на лацкане, а на голове – императорская корона, усыпанная сверкающими бриллиантами и изумрудами.
– Я спрашиваю, есть еще вопросы к моему императорскому величеству? Кто посмел, я спрашиваю?! Всех лишу званий и погон! Я вам всем устрою!!! Все получат по шапке!!! – громовым голосом орал тролль, увеличиваясь в размерах, и вот уже его макушка стукнулась об потолок. – Ох, остановите меня кто-нибудь… Идите отсюда, во-о-о-он!
Милиционерша, со съехавшими набок очками и сведенными в кучку глазами, вдруг неожиданно хихикнула и поскакала, обмахиваясь пачкой заявлений, как веером, прочь из квартиры.
Следом за ней, пятясь, выскочила потерявшая дар речи Нина Гавриловна с горшком, из которого что-то гнусаво чирикало, раскачивая ярко-желтыми листиками.
Входная дверь с треском захлопнулась, а Егор, кинувшись в ванную, закрылся в ней на защелку, и наступила тишина.
Из кухни на четвереньках выполз Марик, стеная от смеха и утирая слезы рукавом.
Ксандр и Вандер Францевич удивленно выглядывали в коридор, видимо, не веря, что все закончилось, и милиционеры вышли из квартиры.
– Егорушка… – Дрина постучала в дверь ванной, откуда слышался шум воды из-под крана. – Ты в порядке?
– Не совсем, – откликнулся тролль. – Отстаньте от меня минут на десять, сейчас я опасен…
Глава 12
Выяснение отношений
– Дед! – Молли гневно в упор глядела на Вандера Францевича. Тот хмурился, вытягивая губы в трубочку и пытаясь сгорбиться, что у него получалось не слишком удачно.
Ксандр, Дрина и Марик озадаченно притихли, понимая, что семейная сцена Аревых еще не закончена.
– Почему я ничего не знала про нелюдей, почему ты не рассказывал мне ничего про то, кто ты сам? Ты – бессмертный воин, а прикидывался пенсионером с таблетками!? И кто ты после этого?!
Дед привычно схватился за сердце, но вспомнил, что этот номер больше не пройдет, и озадаченно закряхтел.
– Мой двоюродный брат, Ксандр, и тот знает обо всем, – гневно и обиженно продолжала Молли. – А я – нет. Почему?!
– Внучка, пойми! – оправдываясь, дед повысил голос. – Я просто не знал, как рассказать тебе, все откладывал. Разве можно вот так взять и начать говорить об этом? Ты бы решила, что твой старый дед сошел с ума. Или все-таки ты бы сразу поверила мне?
– Я вот своему отцу не поверил, когда он начал мне рассказывать про каких-то нелюдей с горящими глазами, – буркнул Ксандр, старательно пряча глаза от пламенных взглядов, которые бросала на него Дрина. – Пока он не поругался на парковке машин с каким-то человеком в темных очках. Они даже подрались, тогда я впервые увидел глаза нелюдя… Так я узнал, что на свете живут нелюди, и что я сам – из рода древних воинов с нечистью. Так и что с того? Разве это кому-то теперь нужно? Я учусь в техническом институте, мастер спорта по плаванию. Мы больше не гоняем нечисть по земле, осталось разве что их… ну… презирать…
Дрина заулыбалась, но тут щелкнула дверь ванной, и на пороге кухни появился Егор.
Его волосы и футболка были мокрыми – видимо, он сунул голову под кран с холодной водой, но выглядел он уже таким, как прежде, лохматым раздолбаем, только его глаза были зеленее, чем обычно, а в металлической серьге, которая болталась в его ухе, сверкал огромный зеленый изумруд.
– Я там в ванной у вас наваждений навел немного. – Егор привычным жестом взлохматил себе мокрые волосы. – Мыльницу не трогайте, она кусается… Кафель к полнолунию будет такого же цвета, как и был, а пока он ярко-зеленый, извините…
Ксандр озадаченно уставился на Егора.
– А… где ко… корона? – выдал он вдруг.
– Ксандр, никакой короны не было, это такой древний гипноз, тролли это называют «отвести глаза», – устало объяснил Егор. – Ну или наваждение навести… Короче, лапшу на уши навешать, чтобы тебе понятней было.
– Кхм… Егор… – произнес Вандер Францевич сдержанно-торжественным тоном. – Как ваша фамилия?
Молли удивленно посмотрела на деда – мало того, что тот сам обратился к троллю, но еще и назвал того по имени и спросил фамилию.
– Бертилов, – ответил тролль, приподняв брови, и, скрестив руки, прислонился к стене, в удивленном ожидании уставившись на деда.
– Я должен поблагодарить вас, Егор Бертилов, – с достоинством в голосе продолжил дед. – Вы избавили нас от крупных неприятностей. Скорее всего, вы не совсем такой, какими были тролли в прошлом… Раньше эти тва… кхм… то есть ваши уважаемые предки отводили глаза лошадям, чтобы те бросались в пропасть, или одиноким путникам, чтобы тем казалось, будто они видят очаг в темном логове…
– Да, мои предки любили порезвиться, – махнул рукой юный тролль и печально улыбнулся. – А меня мать прибьет теперь, скорее всего. У нас, у троллей, глаза становятся зеленее, если мы наводим на кого-то наваждение, и она сразу заметит.
– Я могу чем-то помочь? – помолчав, спросил дед. – Мать сильно суровая?
– Троллиха, – пожал плечами Егор. – Вы же вроде семьсот лет гоняли… то есть изучали таких, как я. Помните, как выглядят троллихи?
– Да, припоминаю… – пробормотал дед. – Двести кило веса, кулаком могут разбить скалу. Мда-с…
В кухне воцарилась тишина, слышно было, как в ванной щелкает зубами мыльница.
– А что, если принести ей объяснительную записку? – предложила вдруг Дрина. – Эмма Бертилова очень любит всякие письма получать, это я точно знаю. А уж записка от самого ванхельсинга, барона фон Арева ее точно впечатлит.
Вандера Францевича слегка передернуло, но он сходил за листом бумаги и ручкой, сел за кухонный стол и аккуратным, почти каллиграфическим почерком написал:
Уважаемая фрау Бертилова!
С благодарностью сообщаю Вам, что Ваш сын, Егор Бертилов, нарушил свое обещание не отводить глаза ввиду вынужденных причин.
Все последствия я лично беру под свою ответственность.
С уважением,
барон ван дер фон Арев
Дед, размашисто подписавшись, протянул бумагу троллю, и тот, поблагодарив, аккуратно сложил записку и спрятал в карман джинсов.
– Никогда в жизни не представил бы себе такого… – задумчиво констатировал дед. – Что буду писать объяснительную записку юному троллю для его матери. Мой давний приятель, Фридрих третий, курфюрст Саксонии, хохотал бы сейчас над этим, как над анекдотом столетия. Ну, если бы не умер в 1525 году, конечно…
– Ух ты, – восхитился Марик. – Ведь вы знакомы почти со всеми титулованными особами средневековой Европы.
– Почти со всеми средневековыми королями, – гордо сказал дед. – И почти при всех битвах присутствовал лично. Я знаю все древнескандинавские языки, язык древних троллей, Эдду в подлиннике, но с моими документами, в которых указана моя дата рождения, меня не берут ни на одну работу.
– На что же вы живете? – воскликнула Дрина и тут же смутилась, поняв, что задала бестактный вопрос. Вандер Францевич тут же умолк, и лицо его потемнело.
«Дед ни за что не признается, что своим фамильным клинком вырезал фигурки гоблинов на продажу, – подумала Молли. – И лучше никогда и никому не рассказывать об этом».
– Наш международный университет нелюдей, в котором мы учимся, ищет нового преподавателя истории, – сказал вдруг Егор. – Вы бы идеально подошли, с вашими знаниями и опытом…
– А ведь правда! Вы могли бы преподавать у нас в МУНе! – горячо поддержал эту идею Марик. – У нас в конце прошлого года уволилась училка по истории, и теперь мы остались без учителя.
– В МУНе… – Дед задумался. – Боюсь, что это невозможно. Я не могу оставить свою внучку, Молли, здесь одну.
– А вы возьмите ее с собой, ее примут в МУН! – воскликнула Дрина. – Она там будет не единственным человеком среди нелюдей, в МУНе учатся несколько человек. На первый курс МУНа принимают с тринадцати лет.
– Ну, возможно… – пожал плечами Вандер Францевич. – Но вы забыли, какое у меня прошлое. Я изгонял нелюдей подальше от мест, где селились люди. Хотя, конечно, это было несколько сотен лет назад, и сейчас другое время. И что же теперь – я буду вас учить?
– А почему бы и нет? – возразил Марик. – Теперь другие времена, вы сами сказали – прошло столько лет! Разве народы и страны, заканчивая войны, продолжают ненавидеть друг друга вечно? Лет через двадцать воюющие когда-то страны уже обмениваются туристами, а после войны нелюдей и ванхельсингов прошло целых сто лет. Я завтра же отправлю водяного с письмом ректору МУНа, что нашел преподавателя и новую первокурсницу!
– Преподавать в МУНе, – задумчиво повторил дед. – Древний воин, борец с нелюдями, дожив до двадцать первого века, устроится работать преподавателем истории в их нелюдской университет… Забавно…
Пока Марик с Вандером Францевичем беседовали, Дрина тем временем занялась усмирением почтовых водяных. Она вышла в коридор, где плескались в луже воды несколько полупрозрачных существ.
– Сообщение для Вандера Фонарева принято, – потрогав лужу воды пальцем, сказала она. – С путаницей в именах мы разобрались, вы можете уйти.