– Трое из Бристоля, мистер Партридж. Я – Ричард Морган, двух других бристольцев зовут Уилл Коннелли и Недди Перрот. – И Ричард указал на товарищей. – Тэффи Эдмундс с побережья Уэльса, а Билл Уайтинг и Джимми Прайс из Глостера.
– Значит, вы кое-что смыслите в кораблях. – Партридж откинулся на спинку стула. – Мы будем углублять русло реки, вычерпывая ил со дна вот этим, – он указал пальцем на нечто, напоминающее гигантский раззявленный рот или открытый кошелек, – ковшом. Его приводят в движение с помощью цепи – пока она лежит у вас под ногами, но при работе поднимается до уровня талии. Цепь придется удлинять или укорачивать в зависимости от глубины воды. Сейчас цепь подогнана точно, я проверял сам.
Явно радуясь возможности поговорить и не выказывая ни тени злобы, мистер Закери Партридж продолжал:
– Должно быть, вам любопытно узнать, почему мы будем вычерпывать ил именно здесь. А потому, ребята, что вон там Королевский арсенал, который снабжает припасами всю армию, но причалов для грузовых судов не хватает. Ваши товарищи по несчастью строят на берегу новые причалы, засыпая землей болотистые низины возле Уоррена. А мы, черпальщики, поставляем им ил, который они, разумеется, смешивают с камнем, гравием и известью, чтобы все это не смыло обратно в реку.
– Спасибо за объяснение, мистер Партридж, – откликнулся Ричард.
– Значит, вам никто и ничего не объяснил? – Партридж вновь указал на ковш. – Ковш опускается в воду с этой стороны и поднимается с противоположной, возле шлюпбалки. Если потрудиться на совесть, за один раз ковш поднимает пятьдесят фунтов ила и мусора – ужас, что там попадается! Баржа вмещает двадцать семь тонн балласта, как мы, черпальщики, называем его. Чтобы набрать тонну балласта, надо наполнить илом сотню ковшей. Зимой вам предстоит работать шесть часов в день – два часа уходит на то, чтобы доставить вас сюда и отвезти обратно. В удачные дни мы поднимаем двадцать ковшей. За вычетом воскресений, – Ричард уже понял, что их собеседник грамотный и образованный человек, – и ненастных дней, особенно зимой, мы сможем заполнить трюм баржи балластом примерно за десять недель. Затем ее отбуксируют к Уоррену, там балласт придется разгрузить. А потом баржу поставят на новое место, и все начнется сначала.
«Он питает пристрастие к цифрам и фактам, наверняка ученик Джона Уэсли и не из Лондона, – мысленно рассуждал Ричард. – Он любит свою работу – потому, что ему незачем и пальцем шевелить. Как подружиться с этим человеком или по крайней мере заслужить его похвалу? Сможем ли мы выполнить работу, которой он ждет от нас? Если нет, нас ждут изощренные упреки. Впрочем, этот человек не жесток».
– Нам позволено обращаться к вам, мистер Партридж? Можно ли задавать вам вопросы?
– Выполняй то, что я прикажу, Морган, и тебе нечего опасаться. Баловать вас я не стану и, если захочу, любому сломаю руку вот этой дубинкой. Но это мне ни к чему – по одной простой причине. Мистер Кэмпбелл высоко ценит меня, и я намерен и впредь оправдывать его доверие, поставляя балласт. Мне поручили эту новенькую баржу потому, что моя черпалка давала больше балласта, чем все остальные. Вы поможете мне, а я за это помогу вам, – заключил мистер Партридж и поднялся. – А теперь я объясню, что и как вы будете делать.
Ковш представлял собой толстый кожаный мешок длиной около трех футов, перехваченный круглым железным обручем диаметром два фута. К этому обручу снизу была прикреплена стальная пластина в форме неглубокой овальной ложки с острыми краями. Цепи с обеих сторон железного обруча соединялись с еще одной замкнутой цепью, которая тянулась с одного края баржи до другого, провисая так, чтобы ковш можно было опустить на дно. Цепь огибала лебедку, с помощью которой ковш погружали в воду на том конце баржи, где стоял мистер Партридж. Под тяжестью собственного веса ковш уходил на дно, им управляли с баржи с помощью веревки, прикрепленной к днищу кожаного мешка. Затем ковш подтягивали к шлюпбалке с блоком, укрепленной на другом конце баржи, при этом стальная «ложка» скребла дно реки, а ковш наполнялся илом. Когда ковш приближался к шлюпбалке, его вытягивали вверх. Поворачиваясь вокруг своей оси, шлюпбалка доставляла ковш, из которого лилась вода, к люку трюма. Дергая за веревку, прикрепленную к дну мешка, его переворачивали и опорожняли в трюм. Пустой ковш двигался по цепи к лебедке и отправлялся за следующей порцией ила со дна Темзы.
Чтобы привыкнуть к новой работе, заключенным понадобилась целая неделя, за время которой им ни разу не удалось поднять на баржу полтонны в день. По расчетам мистера Партриджа, один ковш предполагалось поднимать за двадцать минут, а новой бригаде требовался для этого целый час. Но мистер Партридж ни словом ни делом не выразил недовольства: он просто сидел на стуле и посасывал трубку, прихлебывал ром из кружки и наблюдал за движением судов по реке – когда не следил за работой подчиненных. Шлюпка, привязанная к барже, принадлежала одному художнику, который, видимо, намеревался по вечерам уплывать на берег, хотя чаще всего проводил ночи на барже, для чего купил топливо для печки и съестные припасы, а также ром и эль – все эти товары доставили ему пронырливые торговцы, лодками которых кишела река.
Товарищи Ричарда вскоре на собственном опыте убедились, что в каждом деле есть свои тонкости и приемы. Ковш так и норовил всплыть на поверхность, его приходилось удерживать на дне шестом, воткнутым в отверстие железного обруча толщиной три дюйма. При этом следовало действовать, доверившись интуиции, так как разглядеть ковш в мутной воде было невозможно. Четверо заключенных поворачивали шлюпбалку и дергали веревку, один стоял у лебедки, а один шестом придавливал ковш ко дну. Чтобы управлять шлюпбалкой, требовалась недюжинная сила, а человеку, орудующему шестом, приходилось демонстрировать не только силу, но и ловкость. Мистер Партридж по-прежнему молчал, поэтому Ричарду пришлось самому расставлять по местам товарищей. Джимми Прайс занял место у лебедки – такая работа почти не требовала силы. Билл, Уилл и Недди отправились к шлюпбалке, Тэффи управлял веревкой, а сам Ричард – шестом.
С раздражающей медлительностью скорость работы возрастала, а вместе с ней – и вес ила в ковше. Когда же команда наконец вытащила двадцать ковшей балласта за шесть часов, что произошло через неделю после начала работы, мистер Партридж на радостях выставил подчиненным шесть больших кружек легкого пива, большой кусок масла и шесть свежих фунтовых булок.
– Едва я увидел вас, я сразу понял, что вы справитесь. Я всегда стою за то, чтобы люди учились на своих ошибках. Плачу по пять фунтов за каждую баржу балласта, которую доставлю в Уоррен: вы сумели угодить мне, и я отплачу вам той же монетой. Если будете поднимать больше двадцати ковшей в день, получите обед – по кварте легкого пива и по фунту хорошего хлеба. За последнюю неделю вы все отощали, а это недопустимо. Я должен заботиться о своей репутации. – И он задумчиво почесал нос. – Но не могу же я кормить вас обедом каждый день!
– Мы могли бы внести свою лепту, – заметил Ричард. – Я родом из Бристоля, мне знаком запах вашего табака – это «Рикетс». Должно быть, в Вулвиче и даже в Лондоне он не всякому по карману. Я постараюсь найти способ присылать вам лучший табак от Рикетса, мистер Партридж, если вы дадите мне адрес. Боюсь, если табак попадет ко мне на «Цереру», его отнимет мистер Сайкс.
– Неплохо придумано, – отозвался польщенный мистер Партридж. – Помогите мне зарабатывать по шиллингу в день, и я буду кормить вас обедом. А табак можешь присылать в таверну «Утки и селезни» в Пламстеде.
Поначалу Айку Роджерсу и его отряду не везло, но после нескольких совещаний с Ричардом и его товарищами работа закипела вовсю, и вскоре товарищи Айка удостоились похвал черпальщика, уроженца Грейвсенда.
Досаднее всего было то, что новая работа оказалась грязной. С головы до пят заключенные были перепачканы черным зловонным илом, им же были заляпаны цепи, проходящие вдоль борта баржи на уровне пояса, он капал с ковша, брызги летели во все стороны, пока ковш опорожняли. К концу первой недели новенькая баржа ничем не отличалась от остальных ветхих посудин.
Однажды, спустившись в трюм с лопатой, чтобы разровнять вязкий ил вперемешку с разнообразным мусором, Ричард принял важное решение и обратился к своим товарищам:
– У кого-нибудь из вас стерты ноги?
– У меня, – откликнулся Тэффи. – Здоровый такой волдырь, папочка.
– Тогда сегодня, когда мы вымоемся, я дам тебе целебную мазь, но ты будешь беречь ногу, пока ранка не затянется. Мне надоело слушать, как жидкая слизь хлюпает в башмаках. Как только потеплеет, я попрошу у мистера Партриджа, – его товарищи застыли в ожидании, – разрешения снимать обувь и работать босиком. А до тех пор мы будем босиком спускаться в трюм.
Хорошо еще, заключенным разрешали мыться, что они и проделывали каждый вечер, спускаясь на нижнюю палубу «Цереры». Одного вида ила со дна Темзы было достаточно, чтобы убедить товарищей Ричарда следовать его примеру – раздеваться и мыться с мылом у помпы, тщательно промывая грязные цепи и кандалы. Кроме того, Ричард заключил удачную сделку с Уильямом Стенли из Синда, по условиям которой Мики стал днем стирать запачканную одежду самого Ричарда и его товарищей. Стирать одежду на корабле не возбранялось – благодаря заботам мистера Дункана Кэмпбелла, хитроумного подрядчика-шотландца.
Беспокоясь о своих доходах, мистер Кэмпбелл распорядился выдать подопечным новую одежду – это случалось раз в год и произошло как раз через четыре дня после прибытия заключенных из Глостера. Каждый обитатель «Цереры» получил две пары штанов из грубой и плотной льняной ткани, две рубашки из той же ткани в клетку и одну куртку без подкладки. Заключенные из Глостера вскоре обнаружили, что неровные швы штанов натирают кожу, но, к счастью, штанины у всех, кроме Ричарда и Айка, спускались ниже щиколоток. Впрочем, рост Айка чудесным образом уменьшился на несколько дюймов, однако, поскольку он был новичком на «Церере», этого не заметил никто, кроме его товарищей из Глостера, а они предпочли держать язык за зубами.
В тюремных штанах человеку среднего роста было незачем подкладывать тряпки под ножные кандалы или надевать чулки для защиты от холодного ветра с Темзы. Ричард, которого Лиззи Лок научила держать в руках иголку, подрезал слишком длинные штанины Джимми и надставил собственные. Айк предложил Уильяму Стенли кружку джина в обмен на обрезки ткани и попросил Ричарда удлинить ему штаны. Эту грубую одежду заключенные сочли замечательным изобретением. Плотные, хорошо отстирывающиеся штаны цвета ржавчины разительно отличались от привычных панталон того времени, прикрывавших только колени. Если панталоны спереди имели широкий лоскут ткани, держащийся на поясе на пуговицах, то у льняных штанов спереди был вертикальный ряд пуговиц, от гениталий до пояса. Справлять малую нужду в таких штанах было гораздо проще.
Мистер Джеймс Тислтуэйт появился на «Церере» на второе воскресенье после того, как туда привезли заключенных из Глостера. Стоя в дверях, он обменялся дружеским рукопожатием с мистером Сайксом, шагнул через порог и уставился на алые стены камеры, точно не веря своим глазам.
– Джимми! Джимми!
Друзья без стеснения обнялись и отстранились, оглядывая друг друга. С тех пор как они виделись в последний раз, прошло без малого десять лет, и эти десять лет заметно изменили их обоих.
Ричард сразу заметил, что мистер Тислтуэйт производит впечатление процветающего джентльмена. Его костюм цвета красного вина был сшит из лучшей ткани и украшен блестящими пуговицами, на голове красовался пышный парик, шляпа была отделана золотым галуном, а золотой брелок, часы и начищенные до блеска черные сапоги довершали картину. У Джимми округлился живот, лицо пополнело, морщины на нем разгладились, хотя красные жилки на крупном носу приобрели пурпурный оттенок. Водянистые, налитые кровью голубые глаза светились любовью.