Малышев натянул Севке сапог.
– Станьте на ногу, сможете?
– Смогу, – ответил Севка. – Пошли.
– Живее, – не оборачиваясь, выкрикнул Орлов. – Они сейчас…
От дороги послышались команды на немецком, взревел мотор.
– Все, товарищ старший лейтенант, можно двигаться…
– А он сможет?
– Я с ним пойду, присмотрю. Если нужно – на себе вытащу. – Малышев надел свою винтовку через плечо, так же повесил винтовку на спину Севке. – Пойдемте, там ребята уже ушли далеко.
Бойцов с носилками они нагнали через десять минут – те двигались не очень быстро, деревья стояли часто, и приходилось носилки время от времени наклонять чуть ли не боком, придерживая комдива, чтобы не соскользнул.
– Так. – Орлов взглянул на часы, достал из полевой сумки карту и развернул ее. – По-простому у нас не получилось. Обидно и досадно. Будем преодолевать трудности и лишения… Вот там – небольшое болото. Всего с километр. От немцев мы немного оторвались…
Над лесом взлетела белая ракета, Орлов мельком глянул на нее и снова сосредоточился на карте.
– От немцев мы немного, но оторвались. Глубоко в лес они не полезут… Это они сейчас так, в запальчивости и от обиды… Наш товарищ младший политрук наскочил на засаду и лично штыком убил четверых фашистских гадов. Мы с сержантом Малышевым только-только к финалу поспели… Правда, товарищ сержант?
– Святая правда. – Малышев достал из кармана платок и вытер лоб и шею. – За такие подвиги нужно ордена давать… посмертно.
– Выйдем – обязательно подам рапорт. – Орлов спрятал карту. – Бегом – марш! Времени у нас в обрез.
Бойцы подхватили носилки, Орлов подошел, заглянул в лицо полковнику, пощупал пульс на шее и покачал головой.
– Сержант, вместе с политруком – в голову колонны, – я замыкаю.
Болото оказалось неглубоким – Севка провалился вначале по колено, потом, через несколько шагов, по пояс. Ноги вязли и скользили, но идти было можно. Окружающий мир больше не сливался в серое пятно и не пытался сорваться в танец.
Малышев снял свою винтовку и держал ее над головой. Севка стащил свою, тоже поднял прикладом вверх.
– Я… Я их убил… – сказал Севка.
– Я видел, – ответил Малышев. – Не дай бог вам под горячую руку попасть… Это ж немыслимое дело – вот так, врукопашную… А на вид – интеллигент. Нет, ростом и статью, конечно, вполне себе… Девки…
Малышев споткнулся и сел в воду по грудь, но винтовку не замочил.
– Девки, говорю, на шею бросались, наверное…
Севка помог сержанту подняться.
– Да нет вроде… – сказал Севка.
Пошел дождь.
Крупные капли застучали по буро-зеленой поверхности болота, поднимая столбики брызг. «Как пули», – подумал Севка.
Гимнастерка промокла мгновенно. Капли стучали по фуражке, висли на козырьке.
– Вот и слава богу! – Сержант запрокинул лицо и открыл рот, ловя дождевую воду губами. – Теперь немцы точно за нами не полезут… какое удовольствие по лесу идти по колено в грязи, промокнув, да еще и ожидая пулю в башку? На пулю они еще наплевать могут, а на слякоть и грязь… Хреново оно, в грязи умирать да в хлюпающих сапогах…
Орлов подошел, остановился. Оружие он повесил на шею, поперек груди, руки положил на винтовку. Глянул на часы, кивнул головой, словно мысленно с чем-то соглашаясь или одобряя.
– Значит, так… Теперь мы метров через четыреста выйдем на сухое, но к дороге, понятное дело, не пойдем. Пойдем почти точно на юг, к реке. А там – вверх по течению. Получится крюк километров в шесть, но если больше никто не станет бросаться врукопашную, то успеем вовремя… Иди вперед, сержант, посмотри, чтобы там какой ерунды не получилось…
Малышев ушел вперед и через пять минут скрылся за сплошной пеленой дождя.
– Ты в себя пришел, Сева? – спросил Орлов.
– Наверное… да, пришел. Все нормально.
– Какое, на хрен, может быть нормально после того, как ты убил четверых! Ты вообще должен был валяться сейчас в истерике. А ты ничего, стоишь, идешь…
– Вначале мы не верим, потом – не помним, – сказал Севка.
Мимо них прошли бойцы с носилками.
Лицо комдива они прикрыли плащ-палаткой, и теперь казалось, что несут они мертвеца. Дышали бойцы тяжело, проваливались по пояс и глубже, но лица были спокойны, будто люди просто делали какую-то привычную работу. И не было даже мысли, что работу эту можно не делать, что можно оставить носилки и уйти налегке.
– Еще бы закурить… – с надеждой посмотрел на командиров один из бойцов, но Орлов развел руками.
– Извините, ребята… Выйдем к своим – в лепешку разобьюсь, а курево и водку достану. И каждого – к медали.
– Табачку бы лучше, – улыбнулся боец.
– И поспать в тепле… – сказал второй.
– И с молодкой… – подхватил третий.
Бойцы засмеялись.
– Прямо двигайтесь, там вас сержант встретит, – тоже засмеявшись, сказал Орлов. – Выйдем к своим – все молодки ваши.
– Так мы им и скажем! – пообещал боец. – Мол, старший лейтенант Орлов приказал, чтоб, значит, безотказно…
– И в любых количествах… – Орлов вытер лицо двумя ладонями, словно совершая омовение. – Только бы выйти…
– Извини, – сказал Севка.
– Что извини? Что ты не смог еще десять шагов пройти? Ты же тут должен быть самым аккуратным, самым осторожным. Ты же мне талдычил, что неосторожным движением… да что там движением – словом можешь все испортить. И что? Что, я тебя спрашиваю? Ты порешил четверых, да я с твоей подачи – еще одного, а в результате война не через полтора года закончится, а через два. И погибнет не сто тысяч, не двести, а миллион. Или наоборот – через неделю немцам не хватит этих пятерых при наступлении, и вермахт побежит к себе в Берлин? Что ж ты творишь, Севка Залесский? – Орлов махнул рукой и двинулся прочь.
– Девятого мая сорок пятого, – сказал Севка, глядя в спину Орлова.
– Что? – не оборачиваясь, переспросил старший лейтенант.
– День Победы – девятого мая сорок пятого. И наших погибнет больше двадцати миллионов.
– Сволочь, – помолчав, выдохнул Орлов и пошел вперед, не оборачиваясь.
Севка побрел следом.
Зачем он это сказал? Вырвалось, не смог удержать в себе? Захотелось уязвить этого самоуверенного старшего лейтенанта, который ведет себя так, будто все знает наперед, будто все просчитано им заранее и нанесено на карту.
Он спокойно повел свою группу через поселок, занятый, как оказалось, немцами. И провел бы, если бы не Севка с его растертой ногой. Снова прав Орлов и не прав Севка. И снова Севка, так красиво и, главное, правильно рассуждавший о недопустимости вмешательства в прошлое, вмешивается, вмешивается и вмешивается… И, как оказывается, для того, чтобы наплевать на судьбы миллиардов людей, ему достаточно просто испугаться. За себя любимого.
«Такие дела», – сказал Севка.
Бойцы сидели на земле, дожидаясь подхода командиров. Тина и грязь сползали с их одежды и обуви на траву под непрерывными ударами дождя.
– Воду из сапог вылей, – бросил Севке Орлов и сам стал переобуваться.
– Больше привалов не будет, – сказал старший лейтенант. – Пока дождь, нам нужно пройти как можно дальше.
– Чего там… – махнул рукой один из бойцов, – дойдем. Вы только командуйте, товарищ старший лейтенант. А мы дойдем. И полковника донесем… Ему бы перевязку…
– Нет бинтов, – сказал Малышев.
– Если пойдем в нужном темпе, то часа через три будем у моста. – Голос Орлова был спокоен и деловит. – Так что нужно постараться. Встать и – шагом марш!
Раньше Севка слышал, что человек может вытерпеть все. Слышал неоднократно, но не верил. Оказалось, был не прав. Он шел, забыв о боли в ноге и об усталости.
Через два часа ливень превратился в частый мелкий затяжной дождь. Немного посветлело.
Еще через час они вышли к мосту.
– Стой! – скомандовал Орлов, поднимая руку.
Все остановились.
– Носилки опускать? – спросил кто-то из бойцов. Орлов разрешил.
Мост из себя ничего особенного не представлял. Да и река была в ширину метров пятьдесят, не больше. Севке всегда казалось, что такие вот реки не могут быть слишком уж серьезным препятствием.
Присмотревшись, Севка понял, что фокус тут был не в ширине реки, а крутизне ее берегов. Этот берег был низким, а вот противоположный – песчаным обрывом метров в десять высотой. И вправо, и влево, насколько можно видеть, ниже тот берег не становился.
– А наш берег, – словно прочитав мысли Севки, сказал Орлов, – болотистый. Танки тут завязнут, а там – не поднимутся. Такой мост нужно охранять и оборонять. Вопрос только в том, кто его сейчас охраняет, наши или немцы…
– Сходить глянуть? – предложил Малышев.
Орлов хмыкнул, покачал головой.
– Ты бы где, сержант, часового поставил?
– Вот тут, перед мостом. В камышах.
– Вот и я так думаю. Пошли посмотрим?
Орлов снял винтовку с шеи, закинул ее на плечо, стер с лица капли воды. Малышев одернул гимнастерку, поправил пилотку и шагнул к мосту.
Они со старшим лейтенантом прошли всего пять или шесть шагов, когда их окликнули из камышей. «На русском языке», – с облегчением понял Севка.
Свои.
Как и предполагал Орлов.
Теперь нужно было только перейти мост. Но для этого – уговорить часового.
Минут пять Орлов объяснял несговорчивому невидимке, что не будет бросать оружие и поднимать руки, что требует командира, что у них с собой тяжелораненый полковник, командир дивизии… Часовой упрямо продолжал требовать неукоснительного выполнения своих требований.
– А давайте, товарищ старший лейтенант, я гранату ему туда брошу, – громко предложил Малышев. – Оборонительную, «Ф-1». Разлет осколков – двести пятьдесят метров. Идиота – в клочья. Я быстро. Я знаете, как гранаты бросаю?
– Я тебе брошу! – возмутился часовой. – Я вот сейчас стрельну…
– Вот я сейчас и без гранаты к тебе подойду, – рассвирепел старший сержант, – винтовку отберу и знаешь, куда ее тебе засуну…
– Спокойно, Малышев! – Орлов поправил винтовку на плече. – К нам идут.
По мосту шли трое в плащ-палатках. С автоматами.
– Кто такие? – остановившись метрах в двадцати, спросил тот, что шел первым.
Двое других разошлись в стороны, к перилам моста, и навели автоматы на Орлова и Малышева.
– Да вот, товарищ капитан… – начал из камыша часовой.
– Я вас спрашиваю, – капитан посмотрел на Орлова.
Тот медленно, плавным движением, снял с плеча винтовку и передал ее Малышеву. Сержант сразу же закинул трехлинейку на левое плечо.
– Старший лейтенант Орлов, выхожу с группой из окружения. С нами – тяжелораненый полковник Горелов. Разрешите предъявить документы?
– Давайте.
Орлов подошел к капитану, на ходу доставая документы.
– Партбилет, – потребовал капитан, приняв командирскую книжку.
– Пожалуйста. – Орлов протянул партбилет. – Обратите внимание, скрепки ржавые, что указывает на то, что мы не диверсанты и не шпионы.
Капитан внимательно посмотрел на Орлова.
– Это я к тому, что в поддельных немецких документах скрепки из нержавейки, как мы с вами оба знаем, – Орлов улыбнулся. – Еще могу расстегнуть гимнастерку, чтобы продемонстрировать…
– Покажите полковника. – Капитан вернул документы Орлову. – Серьезно ранен?
– Сутки не приходит в себя. Проникающее в грудь.
Капитан подошел к носилкам, присел на корточки и, приподняв край плащ-палатки, посмотрел на лицо полковника, на коричневые от крови бинты.