…До места назначения нужно преодолеть еще пол-Москвы.
Утомившись, он перешел на шаг. Становилось все темнее, солнце уже давно, подобрав лучи, с королевской неторопливостью сошло по другой стороне дальних холмов, за перевал, в какие-то неведомые чертоги.
С приходом вечера иллюзии начали рассеиваться.
Он смертельно устал догонять солнце, а ведь было еще очень далеко до цели. И еще — самое главное, что может и не получиться, ведь гортань его не приспособлена для таких умений… Он, конечно, тренировался, когда выскочил из здания космопорта и забежал в закуток между подсобками, надеясь, что здесь его не побеспокоят. С огромным трудом, но выговорил три заветных слова, чем смертельно перепугал «синта». За каким только чертом тому биороботу понадобилось лезть под руку? Под руку ли? Гм! Как сказать…
Близ холмов дул ветер. Разгоряченное тело поначалу с благодарностью приняло прохладу, но вскоре мышцы начали дрожать. Нет, уж лучше вечная жара Колумба, чем коварство здешнего климата!
В темноте он видел плохо. Воздух источал множество всевозможных ароматов: воды, молоденькой листвы, травы, дорожного покрытия, древесины. Но это не могло помочь: он не умел ориентироваться по запаху.
Ну вот и знакомый пустырь. Цель близка. Скоро будет разъезд, дорога резко вильнет вправо и спустится в лог…
На участок удалось проникнуть без помех.
Достать до звонка. Боком прижаться к стене за выступом, рядом с дверью и вне досягаемости обзорника.
Двери разъехались. На пороге возник черный поджарый силуэт красавца-добермана. Это Дядюшка Сяо, домашний робот Буш-Яновских.
Собравшись с силами, он прохрипел роботу:
— Пр-р-рошу…
Острые уши Дядюшки Сяо встали торчком, шея вытянулась, тело подобралось для прыжка.
Надо выйти на свет.
Доберман отреагировал, как отреагировала бы настоящая собака при виде незнакомца, вторгшегося на ее территорию: губа справа дрогнула, ощерив громадные клыки, а откуда-то из электронной утробы донеслось глухое рычание.
— Фу! — фыркнул нежданный визитер.
Дядюшка Сяо даже слегка присел: что-то не сошлось в сигналах его микросхем. Связанный с охранной системой дома, он не нашел ничего лучше, как поднять тревогу.
Сирена пронзила здание от фундамента до крыши.
— Оставаться на местах! — женский голос в переговорном устройстве был спокойным и повелительным. — Докладывайте: кто? Что нужно?
— Я… Алан… Палладас… — гость наконец-то повторил заветные три слова.
Сирена смолкла. Переполоха не случилось: нелегко напугать или чем-то удивить человека, много лет прослужившего в Управлении. А Полина Буш-Яновская, хозяйка дома, была капитаном спецотдела того самого Управления.
В холле, уставленном пальмами, появилась невысокая рыжеволосая женщина с «табельником» в руке.
— Ты где? Убери собаку и выйди! — приказала Полина (надо же, как повзрослела с тех пор!), глядя на него в упор и будто не замечая оторопевшего робота-дворецкого. — Немедленно покажись! Алан! Я не шучу! Алан!
— Я! Здесь! — срываясь на лай, выдавил громадный пятнистый дог.
Буш-Яновская сжала перила лестницы с такой силой, что хрустнули суставы, а костяшки на кисти побелели. И неудивительно: «синт» в космопорте при виде метаморфа вообще упал в обморок. Через мгновение Полина справилась с собой, но голос ее прозвучал растерянно:
— Ты… кто?
— Я… Алан… П-палладас… — на грани узнаваемости слов снова рявкнул дог.
— Матка Боска! — проронила Полина. — Ну, знаешь ли… Дядюшка Сяо, впустите его!
Доберман посторонился, и дог, осторожно ввинтившись в холл, потрусил к лестнице.
— Ты куда? — уточнила хозяйка дома.
— Надо… спать… — невнятно выдавил гость, дрожа от чрезмерного напряжения в горле. — Два… часа… Скажу — потом…
— Ну, знаешь ли… — Буш-Яновская развела руками и коротким выдохом раздула рыжую челку. — Рехнуться… Э-м-м-м-м-м… Ладно, тогда пошли наверх…
И Полина в сопровождении робота Дядюшки Сяо последовала за оглядывающимся догом.
3. «Черные эльфы»
Москва, Звягинцев Лог. Дом Полины Буш-Яновской. Конец мая 1001 года
Тихонько насвистывая незамысловатую песенку, Валентин Буш-Яновский выбрался из бассейна и накинул полотенце на свои мощные плечи. Солнце попыталось было коснуться его, но ветер вкрадчивой змейкой выжил робкий лучик с тела человека. Ветер заструился по коже, радуясь появлению зябких мурашек под каплями воды.
Валентин досадливо кхекнул и хлебнул из бокала остывшего глинтвейна. Когда уже наступит нормальное лето?
Мужчина сунул ноги в шлепанцы и подошел к столику возле шезлонга, чтобы поставить бокал. Теперь витраж зала для тенниса не закрывал обзор, и с места, где стоял Валентин, открылся вид на подъездную дорогу.
Их с Полиной дом со всеми пристройками стоял на спуске в лог. Это местечко издавна так и называлось — Звягинцев Лог, и уже почти никто не знал, почему. Валентин слышал, что некогда, еще в прошлую эпоху, археолог по фамилии Звягинцев откопал в этом овраге какой-то артефакт. Да бог с ними, с учеными и артефактами! Буш-Яновский историей, особенно древней, как и политикой, никогда особо не интересовался.
Зимой небольшой парк, окружавший здание (о! им несказанно повезло: поселиться не так уж далеко от городской черты, да еще и получить право на озеленение участка — спасибо жене-управленке!), становился прозрачным. С территории бассейна тогда можно было увидеть часть автострады и еще более дальние холмы, которые сохранились почти в первозданном виде. Прекрасное местечко — тихое, спокойное…
Сейчас к их дому, плавно преодолевая извилистые повороты, подъезжал темный микроавтобус — обычный, колесный, не на грави-приводе…
— Снова отдохнули, ч-ч-ч… — прошипел себе под нос мужчина.
Приехать к нему не мог сегодня никто. Все друзья знают: когда у Буш-Яновских совпадают выходные, чета пропадает для всего мира и лучше ее не беспокоить. Отсюда напрашивается вывод, что это к жене. Полининых коллег Валентин держал чуть ли не за врагов.
Буш-Яновский закутался в просторный черный халат, в котором поместилось бы двое далеко не тщедушных мужчин, причем с головой. Миновал внутренний коридор и оранжерею. Глупые попугаи, скачущие по любимым пальмам женушки, подняли гвалт. Они фыркали крыльями, суетились и орали на все лады.
— Перестрелял бы гадов! — буркнул Валентин.
— Перестрелял бы гадов! Перестрелял бы гадов! — привычно и даже с готовностью отозвались птицы.
Ладно, когда в их обитель вторгся вчера папаша Фанни, Валя еще стерпел. Как бы там ни было — свой человек. Правда, чем вызван был этот странный визит, Валентин не понял, а у Полины он давно уже привык не выспрашивать тех вещей, о которых она не говорила сама. Так или иначе, приезд Палладаса жена представила ему прошлым вечером как данность.
Алан спал в комнате для гостей, и с Валентином они увиделись лишь за завтраком. Биохимик вид имел помятый, и в ванной после него попахивало… как-то странно. Псиной, что ли… К тому же, судя по всему, своей одежды у Палладаса не было. Никакой. Пришлось выделить ему один из халатов.
Но теперь, похоже, их и без того недолгий покой готовы нарушить гости иного плана…
Валентин поднялся по ступенькам, но двери разъехались еще до его попадания в зону охвата фотоэлементами.
— О! Идешь? А я как раз за тобой!
Невысокая фигурка жены отступила на шаг назад, пропуская Валю в дом. Затем Полина присоединилась к нему, взяла под руку. Вместе они смотрелись просто неотразимо: титан и нимфа, которая не достигала ростом ему и до плеча. Однако Валентин никогда не решился бы вступить в единоборство с этой «нимфочкой».
— Там, кажется, к тебе, — Валентин хотел ущипнуть ее за бок, но передумал: зачем дразнить себя игрой, когда это все равно ни к чему не приведет из-за переизбытка гостей в их несчастном доме? Черт бы их всех взял!
Полина поняла его настроение и даже смягчилась:
— Это… просто гости, Валь… Мои друзья.
— Те самые, с которыми вы, нахлеставшись текилы, устраиваете спортивные игры? Ну это… типа «бега на ходулях с препятствиями», «плавания в мешках», «художественной гребли на песке»?..
Полина тут же шлепнула его по спине:
— Валька, гад, не ерничай! Это было давным-давно и всего один раз…
— …но како-о-ой! — ввинтил он.
— …с Яськой и Фанни…
— И Сэндэл!
— Сиди не было!
— Была, елки-палки, была!
— Ну, была… — сдалась жена. — Только это — совсем не такие друзья!
— Мне уже значительно легче. Значит, вызывать группу спасателей и выкапывать мешок с Сиди больше не придется?
Полина тотчас напустила на себя строгости:
— Валя!
— Да? — ух, как тяжко далось ему это «да»!
Он готов был посшибать стоявшие вдоль стен коридора пальмочки и никелевые статуэтки, изображавшие неизвестно что. Но с женой — она такая! — не поспоришь…
— Валя, смотайся после обеда в центр. Насчет Колубма… Ну, ты помнишь?
— Насчет чего?
— Колумба! Туг на ухо? Я решила, что нам, если и лететь, то на Колумб… Ты хотел отдыхать — вот и отдых.
— А ближе ничего нельзя найти? — огрызнулся Валентин: ну вот, уже откровенно гонят из дому, да еще и под таким идиотским предлогом.
— Нет, ближе нельзя! Это самый лучший курорт в Содружестве.
Что-то фальшивое проскользнуло в ее тоне. Нет, другой бы не заметил, но они с Полиной были женаты уже почти восемь лет, так что чувствовали друг друга и без слов. И эта фальшь насторожила Валентина.
— Хорошо, съезжу, — сквозь зубы вымолвил он, и на том разговор прекратился.
Все равно ведь будет так, как требует она: устами Полины глаголет все ВПРУ.
Внизу, в холле, приехавших гостей встречал услужливый Дядюшка Сяо.
Друзьями супруги на сей раз оказались трое мужчин и молодая женщина красы неописуемой. Все они были в строгих черных костюмах, показавшихся Валентину формой какого-то неизвестного подразделения.
Дама нежно улыбнулась — и ему, и Полине. Минутная заминка. Затем Полина сделала еще несколько шагов с последних ступенек и бросилась к гостье:
— О! Джо! До чего же я рада тебя видеть!
Валентин ощутил, как от удивления кожа с его лба поползла к затылку. Это какими же они должны быть подругами, чтобы вот так обниматься?! Даже с Фаиной и Ясной жена держала некоторую дистанцию, а тут…
— Чезаре! — Полина перекинулась на высокого парня-блондина лет тридцати.
Рафинированный интеллигент. В наличии даже некое подобие аккуратненькой бородки. Буш-Яновский видел его впервые.
— Я Чезаре, — тихо сказал, приподнимая руку, крепенький южанин, ростом чуть пониже «интеллигента», пышноволосый. — Он, — (кивок на блондина), — Марчелло…
Полина нисколько не смутилась и захлопотала возле Чезаре, оставив в покое иронично прищурившегося Марчелло. Этого Чезаре, кудрявого типа со смолянисто-черными волосами, Валентин окрестил про себя «генуэзским рыбаком». Слишком уж простецким казался тот парень. Третий в команде представлял собой «не пойми что». Буш-Яновский так его и прозвал, не мудрствуя лукаво. Щуплый, верткий, да еще и с пронырливыми умными глазами, все время что-то жующий и сплевывающий…