Бежим сюда.
Мы свернули с дороги и помчались по траве к ближайшему ручью. Он был мелким, но холодным, и я не мог сдержать дрожь, когда мы побрели по нему. Главная магистраль проходила совсем близко, и мы пробирались в том же направлении, пригибаясь к самой воде, когда по дороге проезжало какое‑нибудь транспортное средство. Некоторое время дорога оставалась совсем безлюдной.
– Самое время! – выкрикнул я. – Бегом к магистрали, а затем обратно, ступая в свои же собственные следы.
Стингер сделал так, как было сказано, возвратившись по своим следам вместе со мной в ледяной ручей.
– Здорово придумано, – сказал он. – Ищейки найдут то место, где мы якобы вышли из воды, и пойдут по следам до дороги. Тогда они подумают, что нас подобрала какая‑нибудь проезжающая мимо машина. Что дальше?
– Мы пойдем вверх по течению – не выходя из воды – до ближайшей фермы. Которая наверняка окажется свинофермой...
– Только не это. Я их ненавижу до смерти. Мне как‑то досталось от одного свинобраза, когда я был еще ребенком.
– У нас нет другого выхода. Если мы станем делать что‑либо другое, легавые загребут нас на рассвете. Я тоже не могу сказать, что очень уж люблю этих свинок. Но я вырос на ферме и знаю, как с ними обращаться. А теперь пошли, пока я не отморозил себе ноги.
Это было довольно долгое путешествие, я продрог и никак не мог остановить начавшуюся дрожь. Но нам абсолютно ничего не оставалось больше делать, как продвигаться вперед. Зубы стучали у меня во рту, словно кастаньеты, когда мы наконец‑то добрались до ручейка, который, извиваясь по полям, впадал в широкий поток, по которому мы брели. Звезды стали понемногу тускнеть; приближался рассвет.
– Вот оно, – сказал я. – Тот самый ручеек, который нам нужен. Это срубленное дерево – моя заметка. Не отставай – мы уже совсем близко. – Я потянулся и обломил старую ветку, нависшую над ручьем, показывая путь. Мы брели дальше, пока не дошли до высокого электрифицированного забора, который перекрывал ручей. Он был отчетливо виден в предрассветных сумерках. С помощью сучка я приподнял нижний край изгороди, чтобы Стингер смог подлезть под ней; затем он проделал то же самое для меня. Когда же я встал, то услышал знакомое шуршание огромных игл, доносящееся из‑за растущего неподалеку дуба. Большая темная тень отделилась от деревьев, и направилась к нам. Я забрал ветку у Стингера и тихонько позвал:
– Суу‑ии, суу‑ии... Сюда, хрюша, хрюша...
Боров, подходя к нам, мерно похрюкивал. Стингер что‑то шептал себе под нос, наверное, ругался или молился – а может, и то, и другое. Я снова позвал, и массивное создание подошло ближе. Настоящий красавец, весом с тонну, смотрел на меня своими маленькими красными глазками. Боров даже не пошевелился, когда я шагнул к нему и медленно поднял ветку, услышав стон Стингера позади себя. Я вставил палку свинье за ухо, расправил длинные иголки – и принялся усердно чесать его шкуру.
– Что ты делаешь? Он же нас убьет! – воскликнул Стингер.
– Разумеется, нет, – ответил я, еще сильнее царапая борова за ухом. – Послушай‑ка. – Свинобраз полуприкрыл глаза и счастливо похрюкивал. – Я хорошо знаю этих больших хрюшек. У них под иголками много всяких паразитов, и они не могут сами добраться до них. Поэтому они любят, когда им чешут за ухом. Подставляй‑ка второе, тут самое чувствительное место – и мы продолжим свой путь.
Я продолжал скрести, боров постанывал от счастья, и рассвет незаметно подкрадывался к нам. В доме фермера включили свет, и мы присели позади свинобраза. Дверь открылась, кто‑то выплеснул из ведра воду, и она снова закрылась.
– Побежали в сарай, – сказал я. – Сюда!
Боров недовольно заворчал, когда я прекратил его чесать, и засеменил позади нас, в надежде получить еще, в то время как мы тайком пробирались к сараю через всю ферму.
– Сюда!
Боров недовольно заворчал, когда я прекратил его чесать, и засеменил позади нас, в надежде получить еще, в то время как мы тайком пробирались к сараю через всю ферму. Это было очень даже кстати, так как вокруг бегало большое количество свиней, усеянных острыми шипами. Но все они мгновенно разбежались, как только появился вожак, и мы с поистине королевскими почестями проследовали к сараю.
– До встречи, приятель, – выдохнул Стингер. – Я этого никогда не забуду.
– Нужна сноровка, – скромно произнес я. – В конце концов, ты здорово управляешься со своими кулаками...
– А... ты здорово управляешься со свиньями!
– Я бы не стал говорить так КАТЕГОРИЧНО, – пробормотал я. – А теперь полезли на сеновал, там теплее, и нас там не увидят. Впереди долгий день, и я бы хотел использовать его, чтобы как следует выспаться.
В следующий момент я ощутил, что Стингер трясет меня за плечо, а сквозь дощатые стены сарая пробиваются яркие лучи солнца.
– Здесь полиция, – прошептал он.
Я смахнул с глаз остатки сна и выглянул в дырочку. Бело‑зеленый полицейский фургон стоял неподалеку от фермерского дома, и два легавых в форме показывали какой‑то листок хозяину. Он отрицательно качал головой, и мы ясно слышали его голос сквозь гомон крестьянского двора.
– Нет. Никогда в жизни их не видел. Если честно, я уже неделю не видел никого из посторонних. Это правда, так что очень приятно было с вами пообщаться. А эти парни на самом деле выглядят отвратительно. Преступники, вы говорите...
– Папаша, мы не собираемся торчать тут целый день. Если ты не видел их, они могли тем не менее спрятаться у тебя на ферме. Может, вон в том сарае?
– Они бы не смогли туда забраться. Я специально выпускаю свинобразов. Самые злобные создания на свете.
– Мы все же посмотрим. Приказ был обыскать каждое здание в округе. Полицейский направился в нашу сторону, но тут раздался безумный визг, и послышался топот острых копыт. Из‑за угла сарая, гремя своими иглами, выскочил наш ночной знакомец. Он приготовился к нападению, и полиция мигом нырнула в свой фургон. Боров с размаху врезался в него, раскачивая его из стороны в сторону своими огромными клыками. Фермер довольно закивал.
– Я же говорил вам, что здесь не может никого быть. Раз уж тут ходит Крошка Лэрри, он не потерпит на своей территории чужаков. Так что заезжайте, как будете поблизости, ребята...
Ему пришлось выкрикивать последние слова, потому что фургон взревел, держа курс на запад, по пятам преследуемый Крошкой Лэрри.
– Вот это здорово, – сказал Стингер с благоговением в голосе. Я молча кивнул в знак согласия. Даже в самой унылой и безрадостной жизни бывают моменты полнейшего триумфа.
Ну хватит развлекаться, пора за работу. Я вставил соломинку в рот и растянулся на теплом сене.
– Свинобразы очень приятны, когда знаешь их нравы.
– Полиция, кажется, так не думает, – сказал он.
– Да уж, догадываюсь. Никогда не видел ничего лучше. Мне бы не хотелось вновь встретиться с полицией.
– А кому хотелось бы? За что тебя посадили?
– Ограбление банка. Ты когда‑нибудь брал банк?
Он присвистнул от удивления и отрицательно покачал головой.
– Это не мой стиль. Я бы и не знал, что нужно делать. Кулачные бои – вот мой стиль. Я не знал поражения целых девять лет.
– Шатаясь тут и там по окрестностям, ты, должно быть, встречал много людей. Никогда не сталкивался со Смелли Шмаком? – сымпровизировал я. – Мы вместе брали как‑то банк в Грэм Стейт.
– Никогда не встречал его. И никогда не слышал о нем. Ты первый грабитель банков, которого я видел в своей жизни.
– Правда, что ли? Ну, да, нас теперь мало осталось.