Вернулся три месяца назад. Так вот, он своими глазами видел ночью в Латеране… – она сделала эффектную паузу, – подводную лодку, на которой были крохотные, с мизинец, человечки. Тогда ему никто не поверил, и я тоже, но потом, после твоей встречи с крохотульками где-то в этих местах… Кстати, Гаудин к нему всерьез присматривается. Но ты его интересуешь больше.
– Хорошо, ты меня убедила, – кивнул Сварог. – Побеседуем… Тебе, наверное, надо выспаться? Поздно уже, а завтра еще нужно засветло вернуться назад… Как мы это проделаем, кстати?
– Точно так, как прибыли сюда, только в обратном направлении. С помощью твоей штуковины переместимся куда-нибудь за границы Хелльстада, а там будет совсем просто: беру тебя за руку – и взмываем. Здесь это опять-таки не действует, я уже пробовала… Пригаси, пожалуйста, свет. Я не вижу ничего, похожего на светильники…
– Ну, это просто, – сказал Сварог.
Описал двумя пальцами в воздухе несложную фигуру – и яркий свет померк, лишь неподалеку от постели остался висеть в воздухе небольшой шар, весь состоявший из тусклого свечения, нечто вроде ночника.
– Спокойной ночи, – раздался в полумраке спокойный голосок Яны, лишенный и тени неприязни.
– Спокойной ночи, – отозвался Сварог и тихо вышел.
Побрел к своей спальне по золотистому коридору с причудливым переплетением черных арабесок на стенах. Что ж, все закончилось благополучно, она не только не затаила обиды, но даже одарила новым назначением…
Он резко остановился, словно налетев на стену. Хлопнул себя кулаком по лбу, не удержавшись, воскликнул вслух:
– Ну и болван!
Только теперь до него дошло, что он в очередной раз стал жертвой утонченного женского коварства.
При других обстоятельствах он если и не отказался бы от нового назначения, то постарался бы выпросить побольше времени на раздумья, а там, смотришь, проблема отпадет сама собой. Но теперь, когда Яна так откровенно страдала от боли, отказывать было как-то и неудобно, он чувствовал себя виноватым за то, что устроил безжалостную экзекуцию…
Меж тем клятая девчонка то ли давно уже излечила себя сама от всех последствий качественной порки, либо проделала это сейчас, когда он покинул спальню. В Хелльстаде не работают лишь те заклинания ларов, что обращены вовне, но сохраняют силу другие, касающиеся самого человека, владеющего ими. Она преспокойно сотворила на его глазах указ о назначении, пусть и с некоторой заминкой. Без сомнения, могла и в три секунды вылечить себя, справиться с гораздо более серьезными ранами, нежели исхлестанная добротным кожаным ремнем задница…
Чтобы проверить догадку незамедлительно, он сильно царапнул мякоть большого пальца левой руки острым шпеньком пряжки. И провел над пораненным местом ладонью, бормоча слабенькое лечебное заклинание.
Царапина затянулась мгновенно, все прекрасно действует… Сварог выругался про себя, крутя головой
Но ничего уже не изменишь, увы. С какими глазами он завтра откажется от честного слова? И думать нечего. Что ж, примите поздравления, новоявленный глава новехонькой, с иголочки, тайной службы Империи. Службы, у которой имеются лишь ее начальник и казенная печать, – а всем остальным предстоит обрастать на ходу дела.
Ну что ж, сам виноват. Не вспомнил вовремя, что коварство – высокое искусство, коему женщины обучаются еще в колыбели, и возраст тут совершенно ни при чем…
Глава 6
КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЁ
– И ты ее не приголубил, хочешь сказать? – вопросила Мара с искренним недоумением, даже возмущением.
Она сидела на низком столе, забравшись на него с сапогами, вся в пыли и засохшей грязи, уставшая, но довольная жизнью, – два дня с отрядом конников выслеживала какую-то банду, имевшую наглость вторгнуться в пределы Готара и крепко пограбить в трех деревнях.
Она сидела на низком столе, забравшись на него с сапогами, вся в пыли и засохшей грязи, уставшая, но довольная жизнью, – два дня с отрядом конников выслеживала какую-то банду, имевшую наглость вторгнуться в пределы Готара и крепко пограбить в трех деревнях. В конце концов агрессоров она вычислила, прижала к реке, разбила в пух и прах, а пленных живописно развесила на вековых деревьях. Так что настроение у нее было превосходнейшее и откровенно игривое.
– Это как-никак императрица, – сказал Сварог наставительно, зная заранее, что ни такой тон, ни такие аргументы на нее не подействуют.
Так и оказалось. Мара громко фыркнула:
– Фу-ты ну-ты, этикеты гнуты… Между прочим, это в первую очередь красивая молодая девка. Могу спорить, давненько уже втихомолочку жаждет, чтобы ей прилежно заправили «сладкий корешок». Зря она вокруг тебя вертится, что ли? Или ты решил, что ее привлекают твои таланты государственного мужа? На твоем месте я бы эту куклу уложила хотя бы из коллекционерского тщеславия… Изволите ли видеть, девка заявляется к нему в гости, дрыхнет в его спальне, а он, как дурак, в другой конец замка спать шлепает…
– Милая моя, – сказал Сварог рассеянно. – Меня порой убивает даже не твой непроходимый цинизм, а полнейшее отсутствие ревности…
В самом деле, чего не было, того не было. Амурные похождения Сварога на стороне ее ничуть не волновали, а когда к нему в замок с определенными целями наведывались светские красотки, Мара имела обыкновение, встав за спиной очередной гостьи, с помощью нехитрых драгунских жестов показывать, что следует делать, – вдруг он сам, болезный, не догадается… При всем при том сама она считала долгом хранить Сварогу верность – так что ситуация сложилась, мягко говоря, нестандартная.
– Я как-то пыталась тебя ревновать, – сообщила Мара. – Но так и не поняла, как это делается и зачем это нужно, все равно ко мне вернешься. Куда мне от тебя деться? После того, как с такой изощренностью совратил меня на пароходе…
– Я? Тебя? – удивился он. – Мне помнится, обстояло как раз наоборот…
– Ты просто забыл, – безмятежно отмахнулась Мара. – Стыдно тебе вспоминать, как обольщал юное и невинное создание… Нет, правда, почему ты ее не приголубил?
– У меня неотложные государственные дела, – сказал Сварог металлическим голосом. – И вообще, нечего залезать с ногами на стол, я на нем важные бумаги раскладываю…
Вот такой тон она прекрасно понимала. Спрыгнула со стола, подчеркнуто лихо отдала честь и покладисто улетучилась, звеня шпорами. Оставшись один, Сварог никакими государственными делами заниматься не стал – за полным отсутствием таковых на данный момент, – а вышел на балкон и с удовольствием обозрел бывшее сонное захолустье, где жизнь уже второй месяц била ключом.
Население Готара с трехсот человек увеличилось вдесятеро. Городишко превратился в одну огромную строительную площадку – едва прослышав о приличных заработках и грандиозных планах по перестройке столицы, неведомо откуда заявились артели гильдейских строителей и даже парочка инженеров с неплохими рекомендательными письмами. Замок в два счета привели в порядок, украсили и благоустроили, хотя он до сих пор отчаянно вонял высыхающей краской, штукатуркой и свежим деревом.
Как-то незаметно образовалась своя полиция, с самым натуральным министром во главе. Министр этот, нестарый прохвост благообразного облика, совсем недавно был начальником полиции в захолустном городишке ронерского пограничья, через который проходил один из торговых трактов. Как водится, проезжих купцов частенько стригли в свою пользу и полиция, и городские власти – дело, в принципе, житейское, и в купеческих расчетах на этот вид убытков давно отведен соответствующий процент…
Плохо только, что отдаленность от столиц и провинциальная патриархальщина со временем притупляют чувство меры… Опытный полицейский стригаль и не заметил, как заигрался.