Глава 5
Притихший монстр устроился на диване, вытянув свои ножки потрясающей кривизны, и, озабоченно скривив губы, пыхтел, как сломанный паровоз.
— Значит, вот оно как… — пробормотал он, выслушав рассказ Анастасии Михайловны.
Вика, высказав свое мнение на его счет, снова погрузилась в презрительное молчание.
Монстр буравил меня недобрым взглядом, словно я вошла у него в число первых подозреваемых.
А может, ему просто не понравилась моя куртка, хотя грязные разводы на ней теперь напоминали узор на форме десантника, и я не видела в этом ничего предосудительного.
В конце концов, неодобрительно подумала я, рассматривая фигуру «безутешного папеньки», его носки с золотыми шнурками тоже не отвечают моему эстетическому вкусу.
— Ну, и что будете делать? — осведомился папаша.
С ума сойти!
Поистине — этот тип потрясал меня так, как никому досель не удавалось!
«Что будете делать…»
— А что будете делать вы? — нахально спросила я, глядя в его злобные глазенки.
О, как много эмоций вызвал у него мой ответ!
Сначала его глаза округлились, потом выпучились, потом вернулись назад, а из ноздрей его вырвалось оглушительное сопение. То есть, как я поняла, сопение у него было вместо огня. Мог бы — выпустил на меня струю дыма, ей-богу!
Весь его вид теперь выражал безграничное потрясение. Как? Она умеет говорить?
— То есть? — свирепо пропыхтел он. — Что вы имеете в виду?
— Ну, я так думаю, мужчина-то тут все-таки вы, вам и надо действовать, — ласково пропела я.
Конечно, я так не думала. Вряд ли его можно было обозначить мужчиной! Скорее уж ему подходило звание племенного самца с единственным недостатком — отсутствием всякой породы.
— Мы решили отдать им деньги, — вступила Анастасия Михайловна, опасливо посмотрев на Лямина, как будто она боялась, что, осознав свою принадлежность к сильному полу, этот новоявленный мужчина выкинет что-нибудь не очень-то пристойное.
— Это хорошо, — кивнул он. — Деньги у вас есть?
И тут Вику прорвало! И как — черт возьми!
До этого момента мне еще не доводилось слышать такого совершенного владения нашим трехэтажным! Высказав все, что она думала о нем, Вика тут же перевоплотилась из «биндюжницы» в величественную Афродиту и, указав рукой на дверь, холодно закончила свою речь коротким, но весомым словом:
— Вон!
Он с покорной поспешностью вскочил и бросился к дверям, бурча себе под нос всяческие непотребности в наш адрес. Большинство непотребностей адресовалось Вике.
Но Вику это нимало не взволновало. Она стояла, гордо выпрямившись, и ее лицо пылало.
Дверь захлопнулась. Мы услышали быстрые шаги.
Я посмотрела в окно и увидела нашего «супружника» уже влезающим в машину, причем — я была готова в этом поклясться — в машине находилась какая-то дама приличных размеров.
— Видите, Саша, — привлекла к себе мое внимание Вика. — Нам не на кого рассчитывать, кроме как на самих себя! И что могут сделать три женщины, скажите мне?
Да много, хотела сказать я, но не стала разворачивать перед ними всю картину моих былых подвигов.
— Ну, двое мужчин у нас есть, — успокоила я их. — А если постараться, можно привлечь и третьего. Так что, я думаю, мы сможем справиться!
Хотя и без них вполне смогли бы, самонадеянно подумала я. Женщины в состоянии сами справиться с проблемами, но…
Я себя не обманывала. Положение было настолько сложное, что могла понадобиться и сила, а…
С сомнением оглядев хрупкие фигуры обеих дам, я вздохнула. У меня тоже нет крутых бицепсов, и дерусь я из рук вон плохо. В основном выезжаю на психической атаке. Работаю же больше головой, но драться головой опасно — можно получить сотрясение мозга, который мне иногда бывает необходим. Так что придется нам все-таки взять в компанию Ларчика и Пенса!
* * *
К концу нашей беседы мой блокнот напоминал японско-русский словарь, столько в нем появилось маленьких иероглифов, галочек, крошечных бубликов, рогаликов и прочих загогулин, которые были понятны только их автору — то бишь вашей покорной слуге.
Я уже поднималась по лестнице в нездоровом стремлении отяготить лариковскую голову полученной информацией, и в этот момент меня осенила мысль, которую я сначала, нахмурившись, попыталась откинуть, но потом все-таки решила, что эта гипотеза тоже имеет право на жизнь. И, следовательно, я обязана ее проверить.
Поэтому я уселась на ступеньку и пополнила «собрание иероглифов» новыми закорючками.
— Работы, Саша, у тебя внезапно оказалось очень много, — вздохнула я. — И самое главное, работу эту надлежит выполнить в сжатые сроки, поскольку незачем ребенку долго находиться в обществе деклассированных элементов. Помимо психики, могут пошатнуться нравственные устои, а ты, как дочь педагога, не имеешь права этого допускать!
После этого я поднялась на наш родной этаж и нажала раз десять на звонок.
Когда дверь открылась и Лариков наконец-то предстал перед моими глазами, я выдержала паузу, во время которой он успел пробормотать:
— Как ты долго…
Пройдя в комнату, я лениво опустилась в кресло и потребовала травяного чаю.
— Может, кофе?
— О нет! — взмолилась я, основательно напугав своим воплем несчастного Ларчика. — Полцарства за глоточек чая!
— Полцарства у тебя нет, так что можешь меня не обманывать бесплодными обещаниями, — рассудил Лариков. — Придется дать тебе глоток чая просто так. Бескорыстно. Хотя непонятно, почему у тебя на кофе такая отрицательная реакция… Я привык к тому, что ты пьешь кофе лошадиными дозами. Наверное, с тобой произошло что-то экстраординарное. Ты правда совсем не хочешь кофе?
Уж кофе мне точно не хотелось. За те два часа, которые я провела в обществе Аржановых, я умудрилась выхлебать его столько, что была уверена: в ближайшие сто лет я буду избегать этого напитка!
— Правда не хочу! И давай не будем вспоминать это ужасное слово «кофе» хотя бы несколько часов!
— Значит, действительно мир незаметно для меня перевернулся, — задумчиво молвил Ларчик и отправился за чаем.
Вскоре он вернулся, и я, как божественной амброзии, глотнула чая с мятой.
— Восхитительно, — проговорила я, закрыв глаза.
Пока я наслаждалась моментом, мой босс терпеливо ждал, когда я вернусь из заоблачных высей на грешную землю.
Наконец его терпение иссякло.
— Ну, и что мы имеем? — скромно поинтересовался Лариков.
О, нежданная радость!
После ляминского «Что вы будете делать?» Андрюшенькино милое «мы» показалось мне настолько отрадным, что я не смогла удержаться от благодарной улыбки.
Не все рыцари перевелись в нашем лучшем из миров! Парочка еще осталась, и по счастливому стечению обстоятельств именно мне выпала удача находиться в их обществе…
Однако мне пришлось обрушить на голову одного из доблестных рыцарей недобрые вести.
— А ничего хорошего, — призналась я. — Ты какие дела больше всего не любишь?
— То есть ты хочешь сказать, что на нашу долю выпало именно такое? Из того разряда, которые я не люблю?
Он задумался. Его глаза стали заранее печальны. Видимо, Ларчик тоже обладал даром предчувствия.
— Именно так.
Господи, прости мне безжалостность!
— Вообще-то самым муторным я нахожу киднепинг, — безошибочно определил он.
Я развела руками.
— О Саша, Саша! — взмолился он. — Скажи мне, что я ошибся!
— Нет, бедный мой босс, — проговорила я, наслаждаясь вкусным травяным напитком. — Это именно он. Со всеми атрибутами и вытекающими последствиями…
— Ладно, что ж поделаешь, — смирился с судьбой Ларчик. — Выкладывай, что там случилась за напасть? И с кем?
— Девочка семи лет.
Я достала фотографию Алисы, которую мне дала Анастасия Михайловна.
— Зовут Алисой. Пропала сегодня из школы около одиннадцати утра. Сначала за ней должен был подъехать отец, но не смог. Со-ве-ща-ние у него было.
— Судя по твоему тону, отец не вызвал в тебе должного сочувствия и симпатии, — заметил Ларчик. — Очень противный тип?
— Об этом позже. Давай я все по порядку, а потом перейдем к действующим лицам.
— Как пожелаете, мадмуазель.
— Итак, отец за ней не приехал, мать тоже не смогла, поскольку должна была доставить английского клиента к художнице-инвалидке. Пришлось вызывать гувернантку, у которой был выходной. Гувернантку зовут Татьяна, ей двадцать лет, и мать Алисы предполагает, что сейчас у этой самой Татьяны безоблачный роман, поскольку она напоминает небезызвестную Ларину. «Я вас люблю, чего же боле…» И так далее, и тому подобное. Иногда ее взор туманится и на устах появляется легкая улыбка, отдаленно напоминающая безумную. Все приметы налицо! Подобные признаки появились, например, вчера. После ее похода с Алисой в кафе, где они должны были насладиться мороженым.
— То есть неведомый нам предмет воздыханий девочку видел?
— Выходит, так. В общем, Таня эта примчалась в школу, но Алисы там не было. Она бросилась звонить в музей, где работает Вика, там нашли телефон Миры, то есть той художницы, у которой Вика была, и Вика, бросив англичанина на произвол судьбы, примчалась домой. И, стоило ей там оказаться, похитители девочки не замедлили проявиться, позвонив и затребовав всю имеющуюся в наличии у Аржановых сумму…
— Как это? Они так и сказали? Или была все-таки названа точная цифра?
— Цифра названа, естественно, была, и вот тут начинается первая странность… Она строго соответствует Викиной наличности!
Он присвистнул.
Я выдержала паузу, чтобы он мог сполна оценить мою проницательность, и продолжила:
— Получается, наши похитители не только были знакомы с распорядком дня семейства Аржановых, но и знали, сколько с них можно слупить! А из этого вытекает, что они относятся к аржановскому окружению! По крайней мере, к этому гребаному окружению относится организатор данного преступления!
— Или организаторша, — прибавил Лариков.
— Вряд ли, — покачала я головой. — Мне кажется, за всем этим маячит мужская фигура.
— Это предвзятое мнение, сударыня, — усмехнулся Ларчик.
— Ладно, время покажет, — согласилась я. — Кстати, не надо тебе говорить, что это самое время работает не на нас. Мы должны действовать быстро. Там ребенок. Этому ребенку и так сегодня предстоит провести ночь черт знает в каких условиях!
— Может быть, не в таких плохих? — с надеждой предположил Лариков.
— Дай бог.
Я посмотрела на Алисину фотографию.
Она почему-то показалась мне на этой фотографии чересчур серьезной.
«Не бойся, девочка, — сказала я ей. — Мы сделаем все, чтобы тебе помочь!»
Но она, наверное, боялась. Я бы наверняка на ее месте умирала от страха.
— Все-таки я никогда их не пойму, — вздохнула я.
— Кого? — переспросил Ларчик.
— Киднеперов. Я бы так не могла. Словно они отключили свои чувства наглухо. Им что, не жалко свои жертвы?
Он мне не ответил. На глупые вопросы лучше не давать ответ.
На город опустилась ночь и накрыла маленькую украденную девочку. И ее маму с бабушкой, которые вряд ли смогут заснуть этой ночью.
* * *
Алиса не заметила наступления ночи. В подвале просто стало еще темнее, вот и вся разница. Да еще пришел Страшный Человек, в черной маске и перчатках. Она его все равно бы не увидела, а так он совсем сливался с темнотой. Еще она скорее угадала, чем увидела, женщину — ту самую, которая приходила днем. Или это был уже вечер?