Что ж, была не была. Посмотрим, что на ней.
Рауль аккуратно вынул биолинзу из специальной жидкости, положил на веко, и та спешно вползла в глаз.
Перед взором Молины сразу же проступила информация, от которой повар чуть не свалился с ног.
В качестве гонорара предлагали пятьдесят миллионов крау.
Это что, шутка? Неужто цель — Стивен Райз? Или президент «Объединения» Магнус Китинг?
Рауль не представлял себе, что за чью-то жизнь могут давать такую суму.
Ответ был здесь же.
Геннадий Владимирович Борисов. Владелец корпорации «Маджестик».
Конечно же, такой заказ был опасен. Целью был один из самых известных и могущественных людей в мире. Но отказаться от него Молина не мог. Во-первых, пятьдесят миллионов есть пятьдесят миллионов. Во-вторых, быть тем единственным человеком, лишившим жизни самого Борисова, выпадает не каждому.
Подобный заказ доказывал, что он — профессионал высокого класса. Такое не доверят кому попало.
Одна часть Рауля не могла отказаться от задания. Другая же понимала, что кто-то узнал о том, кем является убийца в обычной жизни.
Внутренний голос советовал найти какого-то беднягу, подделать ДНК, оставить его обездвиженным в своей квартире и устроить пожар, а самому тем временем залечь на дно.
Но Рауль решил, что спрятаться он сможет и позже. Когда Борисов будет мертв, а пятьдесят миллионов найдут его карман.
Была не была.
Нужно связаться с владельцем ресторана и огорчить его сообщением об увольнении.
* * *
Несколько веков назад, когда Земля еще была в единственном числе, существовало множество человеческих наций. У каждой из них была культурная традиция, описывающая свою нацию с самой лучшей стороны. Мы самые лучшие! Мы самые сильные! Нас невозможно победить! — можно было прочесть, посмотреть, уловить в каждом таком произведении. Но с открытием других миров понятие нации стерлось. Хоть все знали, что в Алмунье жили в основном бывшие русские и азиаты, а в Каллисто — европейцы и американцы, но понятие патриотизма кануло в лету. Были люди, родившиеся в одном из миров и называющие этот мир родиной. Были попытки создать патриотическую культуру в том или ином мире, но они не приживались. Сегодня лучше в Каллисто, там можно быстрее пройти обучение, получить профессию, лучше жить, — все хотят в Каллисто. Завтра станет лучше в Алмунье — все захотят в Алмунью. Ну и конечно, почти никто не хотел жить в Патрии. Разве что кроме представителей Нового Ватикана, выстроивших на территории джунглей Амазонки купол для защиты от последствий катастрофы. Существовали те, кто говорил «Миров много, а Патрия одна». Согласившиеся жить в мире после экологической катастрофы. Но подобных были единицы. Мелкие исключения, подтверждающие правило.
Таким когда-то был Алессандро Кассано. Он искренне считал, что Патрию нужно возродить, найти способ очистить природу, воспрепятствовать глобальному потеплению, но его никто не слушал. А тем более, все лучшие ученые, которые могли что-то придумать, уже жили в Алмунье или Каллисто, работая на одну из корпораций. Потом он бросил эту идею, осознав, что один в поле не воин.
Но его проняла другая мысль. Он понял, что параллельные миры опасны. Чем, он не знал, но понимал, что это так. И изо всех сил стремился это доказать.
Он сидел и смотрел на алмунийский камень, который перемигивал различными вспышками. Синел, краснел, багровел, белел. Именно под утро эти камни любили устраивать свое светошоу. Загадка местной природы, а может, и не природы, на которую начхали все ученые человечества, сделав выбор в пользу теплых кабинетов в стенах корпораций.
Из палатки, стоящей рядом, показалась голова чернокожего парня лет шестнадцати на вид.
— Мистер Кассано, вы не спали?
— Нет, — ответил ученый. — У меня улучшение, позволяющее высыпаться на час-два в сутки.
— И что вам говорят эти камни? — спросил парень.
Звали его Вильгельм. Он был послушником в Новом Ватикане и собирался стать ученым. Новый Ватикан не отрицал науку, как это делала церковь в давние времена. У них были свои ученые. Без людей науки церковь не смогла бы возвести защитный купол.
Когда Кассано пришел в Новый Ватикан просить поддержки, его уговорили взять с собой Вильгельма. Парню хотелось учиться, а где можно это делать лучше, чем рядом с талантливым ученым?
— Мне кажется, вспышки не хаотичны. В них есть какой-то определенный порядок. Код. Словно они действительно что-то хотят сказать нам, но мы не знаем их языка, — ответил Алессандро.
— Эту теорию выдвигали несколько ученых, — сонным голосом проворчал послушник.
— Может, они что-то не заметили. Упустили. Я записываю вспышки в свой интерфейс. Хочу прогнать их через компьютер. Пересмотреть, поразмышлять над ними.
— Бог поможет вам, — ответил Вильгельм.
Кассано только хмыкнул и пожал плечами. Он считал, что бог — вопрос веры, а не знаний. Алессандро посвятил жизнь последним, и на веру у него просто не осталось места.
Вильгельм уселся рядом с ученым, наблюдающим за вспышками, а те, в свою очередь, словно приветствуя парня, выдали ярко-желтый блик, на миг озаривший все вокруг.
Что же ты скрываешь?
* * *
Августа Бергер выросла как сирота. У неё никогда по-настоящему не было родителей. Мать умерла, перегрузив свой мозг наркотическими программами, а кто отец девочки, не знала даже она. Родись Августа в Патрии — ей бы дали умереть от голода. Людям и организациям прародины человечества было не до того, чтоб опекать сирот. А у Объединения всегда находились дела поважнее. В лучшем случае на Патрии она попала бы в Новый Ватикан, где посвятила бы жизнь религии. В Алмунье, вероятнее всего, её завербовала бы частная армия «Маджестик». Люди Геннадия Борисова находили сирот и превращали их в беспрекословно выполняющие приказы боевые машины.
Но Бергер повезло появиться на свет в Каллисто, а здесь были лучшие для подобных детей условия. Центр воспитания «Ассаж» дал ей начальное образование. Потом Августе предстояло выбрать дальнейший путь. Но Бергер связалась не с теми людьми. Её другом стал начинающий проникатель по имени Рой Драск.
Именно он и подбил юную Августу на опасную авантюру — взлом биокомпьютера одного недавно открывшегося магазинчика. Поскольку Бергер хорошо умела обращаться с мобилем, в случае чего она должна была обеспечить отход. Сперва все шло по плану — Драск вскрыл замок на входной двери, пробрался внутрь и уже почти подключился к «Мозгу», но ему не повезло. Хозяин магазинчика, как оказалось, был внутри. Несостоявшийся проникатель растерялся и убил его из припасенного на всякий случай лучемета. Причем убил не так, как это делают профессионалы — выстрелом в голову, после чего скачка воспоминаний жертвы оказалась бы невозможна, а по-дилетантски, в грудь. С интерфейса жертвы сразу же поступил сигнал в полицию, и хоть Драск и Августа успели скрыться, их быстро нашли. Сперва Роя, которого видел владелец магазина. А потом при допросе выяснилось, что он был не один.
Августе как соучастнику убийства грозила ссылка в Фрост. Хоть осужденных на такое по требованию Объединения и обеспечивали теплой одеждой, некоторыми модификациями, портативным генератором еды и даже средненьким лучеметом, выживание в Фросте — дело нелегкое. А тем более для девочки, которой тогда только исполнилось семнадцать.
Но вышло так, что её заметил тот, кого ненавидели все или по крайней мере большинство работников «Ассаж». Лысый человек по имени Франц Кроуссен. Тогда он вошел в комнату для допросов, сел напротив Бергер, посмотрел в тогда еще карие глаза Августы своим мертвым взглядом.
— Хочешь работать на нас? — спросил он.
— Вы издеваетесь! — вскрикнула Августа и рассмеялась.
Кроуссен, не отводя взгляда от Бергер, дождался, пока та успокоится.
— Нет, я не издеваюсь, — полностью лишенным эмоций тоном проговорил Франц. — Я увидел в тебе кое-какие задатки, которые хотел бы видеть в одном из работников корпорации. Что скажешь о карьере, например, детектива? Или в охране частных лиц? Модификации считывателя?
По тону откровенно несимпатичного лысого человека Августе стало понятно, что он не шутит.
— А Рой? — сама не зная почему, спросила она.
— Он отправится в Фрост, — ответил Кроуссен. — Рой застрелил человека. Собственноручно. Тут может быть только одно решение.
Августа была отчасти рада этому. Ведь именно Драск втянул её в это.
— Так что скажешь насчет академии «Ассаж»? — Франц постучал пальцами по столу. — Или соглашаешься сейчас и уходишь со мной, или Фрост.
И Бергер, конечно же, согласилась. Уже потом она узнала, кто такой Кроуссен. Что его ненавидят, боятся и предпочитают обходить стороной большинство сотрудников корпорации.
Как-то он пришел на одно из практических занятий в академии. Теория закачивалась непосредственно в мозг, но практического опыта это не давало. Практику проходили по старинке. Тогда все студенты кидали косые взгляды на заместителя владельца «Ассаж», но в то же время пытались продемонстрировать себя с лучшей стороны. Но Кроуссен своим холодным взглядом наблюдал за одной лишь Августой. Словно хотел удостовериться в том, что сделал правильный выбор. Поступить в академию желали многие, и большинству отказывали. Бергер пришлось скрывать от своих однокурсников то, как она здесь оказалась. Иначе её бы возненавидели. Не столько из-за криминального прошлого, сколько из-за покровительства Кроуссена.
А потом, когда занятие закончилось, Франц подошел к ней, окинул своим мертвым взглядом, мягко кивнул и молча ушел.
Августа так и не поняла, что он тогда хотел сказать. Даже самый опытный считыватель потонул бы в сомнениях, смотря на лицо Кроуссена.
После окончания академии в отделе расследований новичкам на первый год работы назначался так называемый ведущий. Один из опытных детективов, который мог бы на практике объяснить новоприбывшему премудрости дела. Каждый выпускник хотел попасть ведомым к Юргену Саммерсу. Самый опытный детектив в отделе как никто другой умел найти подход к ученику, все подробно объяснить, поделиться своим многолетним опытом.
Августа не была из числа худших учеников, но и лучшей её назвать было нельзя. Что-то удавалось ей хорошо, другое плохо. Академию она закончила со средним баллом. А к Саммерсу всегда назначали кого-то из лучших. Но, словно по велению волшебной палочки, её ведущим стал именно Юрген. И Бергер точно знала, кого за этот подарок следует благодарить.
С того дня, как Бергер впервые встретилась с Кроуссеном, истек почти десяток лет. За эти годы они почти не встречались. Только пару раз, мельком, по чистой случайности. Но сейчас первый заместитель Райза вызывал её лично прибыть к нему. Даже не мыслесвязь, а личная встреча.
Мобиль Августы несся по верхним уровням магнитной дороги. Мосты делались из прозрачного материала, потому со стороны выглядело так, будто машины двигались по воздуху.
А сама Бергер сделала то, что делала очень редко — включила автопилот. Ей нужно было выпустить эмоции. На публике она это делать не любила. Она не казалась черствым роботом, как Кроуссен, но считала, что личные переживания не должны касаться никого, кроме её самой и близких людей. А единственный по-настоящему близкий человек для Августы — Кристофер Стражински — был похищен. Неизвестно кем, неизвестно для чего.