Я не знаю так хорошо мистера Берина, но я был рядом с ним и слышал его разговор менее чем через минуту после того, как он вышел из столовой
и могу сказать одно: либо он не мог убить, либо он закоренелый преступник, безупречно владеющий своими нервами.
- Что касается этого списка...
- Я именно к нему и подхожу. Я полагаю, что мистер Серван описал вам детали этой процедуры. Мы имели возможность пробовать каждое блюдо
только один раз. Можете вы себе представить всю сложность подобного положения. Это требует предельной сосредоточенности. Сравните же эти списки.
Если вы обнаружите, что Берин и Вукчич дали, в основном, правильные ответы, скажем, семь или восемь из девяти, они реабилитированы. Даже шесть.
Ни один человек после совершенного убийства не способен настолько контролировать свою нервную систему, чтобы после этого быть в состоянии
выполнить эту задачу.
Толман кивнул.
- Очень хорошо. Я сравню результаты. Может быть, у вас есть еще какие-нибудь предложения?
- Нет. - Вулф встал с кресла, опираясь на подлокотники. - К тому же десять минут кончились.
Шериф сказал:
- Насколько я знаю, вы остановились в "Апжуре". Конечно, вы не будете стеснены в своих действиях и можете бродить, где вам нравится.
- Благодарю вас, сэр, - подчеркнуто вежливо сказал Вулф. - Идем, Арчи.
Мы никого не встретили по пути к своему жилищу. Я прошел за Вулфом в его комнату, поскольку был уверен, что ему что-то хочется мне сказать.
Вулф был хмур.
- Арчи, - сказал он. - Этот мистер Ланцио действительно имел неприятный характер. Ты не можешь допустить, что он составил неверный список
блюд для того, чтобы дискредитировать своих коллег и меня?
- Ну, ну! Очень сомневаюсь. Профессиональная честь, как вы понимаете. Конечно, я очень сожалею, что вы так много не угадали.
- Только два - петрушку и сельдерей! А теперь оставь меня!
Быстро!
Глава 5
На следующий день я чувствовал себя весьма не в своей тарелке. Бессонная ночь и все такое прочее. В половине одиннадцатого меня разбудил
телефонный звонок. Мой друг Барри Толман хотел поговорить с Вулфом. Я объяснил, что основное кредо Вулфа заключается в том, что он сам
устанавливает свой распорядок дня, и я не собираюсь в него вмешиваться. После этого я сказал телефонному оператору, чтобы наши комнаты ни с кем
не соединяли. Несмотря на это, примерно через час телефон опять зазвонил. Это опять был Толман и все с тем же вопросом.
Я терпеливо повторил ему, что ничего не могу сделать, пока Вулф сам не пожелает появиться на публике. К сожалению, мой сон уже был прерван
окончательно. Я поднялся, принял душ и оделся. Потом позвонил в комнату обслуживания и заказал завтрак. Я уже приканчивал третью чашку кофе,
когда Вулф позвал меня.
Он распорядился насчет завтрака, и я передал его желание по телефону. После этого он передал дополнительные распоряжения, согласно которым
он собирался прервать свои контакты с обществом и обрекал меня на безвылазное сидение взаперти. Дверь должна быть заперта, и ни один человек, за
исключением Марко Вукчича, не должен переступать его порога.
Всем следовало отвечать, что мистер Вулф не в состоянии принимать. Телефон был переведен на меня. Таким образом, если я хотел дышать свежим
воздухом, то приходилось довольствоваться той порцией, которая проникала в открытое окно.
Телефон был переведен на меня. Таким образом, если я хотел дышать свежим
воздухом, то приходилось довольствоваться той порцией, которая проникала в открытое окно. На дверь была прикреплена карточка "Не беспокоить" и
ключ положен в мой карман.
Я позвонил, чтобы нам доставили утренние газеты, и, когда они поступили, отнес половину Вулфу и сам погрузился в чтение. Это были нью-
йоркские, питсбургские и вашингтонские выпуски, прибывшие первым утренним поездом. Ни в одной не было никаких упоминаний об убийстве Ланцио.
Однако не успел Вулф полностью погрузиться в запланированный день отдыха, как началось. Первое и важнейшее беспокойство прорезалось около
двух часов дня, когда он еще не успел закончить изучение газет. Раздался стук в наружную дверь, и, когда я приоткрыл ее на ширину двух дюймов, я
обнаружил за ней двух джентльменов, которых раньше никогда не встречал. Один был ниже меня ростом и, пожалуй, старше, темноволосый, сухощавый и
жилистый. Второй - среднего роста и возраста, с аккуратным пробором над виском и маленькими серыми глазами. Его голос звучал мягко и вежливо,
когда он осведомился, не апартаменты ли мистера Вулфа находятся здесь.
Я ответил, что это именно так. Тогда он объявил, что он мистер Лигетт, а с ним - мистер Малфи, и что он хочет видеть Вулфа. Я сообщил ему,
что Вулфа видеть невозможно, но он не смутился и вытащил из кармана конверт, который и вручил мне.
Я закрыл дверь и пошел к Вулфу.
- Двое незнакомцев. Один с голосом, подобным карамели.
Хотят видеть вас.
Глаза Вулфа не оторвались от газеты.
- Если бы один из них был Вукчичем, я полагаю, ты бы узнал его?
- Это не Вукчич. Но в своих инструкциях вы не предусмотрели возможность получения письма. А один из них вручил мне этот конверт.
- Читай!
Я раскрыл конверт и с выражением прочел:
Нью-Йорк
7 апреля 1937 года
Дорогой мистер Вулф!
Разреши представить тебе моего друга мистера Раймонда Лигетта, директора и одного из владельцев отеля "Церковный двор". Он хотел бы
попросить твоего совета или помощи и поэтому заручился моей рекомендацией.
Я надеюсь, что ты хорошо проводишь время. Не ешь слишком много и не забывай, что мы с нетерпением ждем тебя в Нью-Йорке.
Твой
Бурке Вильямсон
Вулф усмехнулся.
- Ты сказал, седьмого апреля? Это ведь сегодня.
- Вероятно, они летели по воздуху. Впустить их?
- Проклятье! - Вулф отклонил газету. - Вежливость - наше бремя, но благопристойность - наш долг. Надеюсь, ты помнишь Вильямсона, он здорово
помог нам однажды. - Он вздохнул. - Веди их.
Я вышел, проводил гостей до комнаты, представил их Вулфу и принес стулья. Вулф внимательно рассмотрел посетителей.
- Может быть, я не совсем точно расслышал ваше имя, сэр?
Малфи? Может быть, Альберт Малфи?
Жилистый уставил на Вулфа свои черные глаза.
- Совершенно правильно. Но я не представляю, откуда вы знаете мое имя.
Вулф кивнул.
- Значит, вы и есть Альберте.