— Он был помешан не только на своем здоровье. Он был помешан на этой танской шкатулке. Приехал в Сиань, чтобы постараться ее отыскать. Я уверена, что для этого он и прибыл в Хуашань.
— Правда?
— Уверена, хотя лично я считала это глупостью. Он искал шкатулку по всему Пекину. Считал, что если покажет торговцам антиквариатом ее фотографию, а затем раздаст всем свои визитки, кто-нибудь с ним обязательно свяжется, и он сможет выкупить вещицу. Он был убежден, что сумеет вывезти ее из страны, неважно, что она была украдена. Он намекнул, что знает, как это сделать.
— К сожалению, он был прав. Но если идея Бертона казалась вам нелепой, зачем тогда вы приехали в Сиань?
— Если вкратце, то я просто вышла из себя. Нет, я не ругалась с ним, но он постоянно лгал мне, и это в конце концов меня доконало. Как-то за ужином мне показалось, что нам удалось договориться. Он сказал, что купил билет на утренний рейс после того, как мы побывали в «Доме драгоценных сокровищ» и смотрели там пленку. Но он солгал.
— Знаете, мне кажется, он не врал, — ответил доктор Се. — Я случайно подслушал его разговор по мобильному телефону. Его китайский был ужасен, но он просил забронировать билет на следующий день и говорил так, словно билет у него уже в кармане.
— Вы хотите сказать, что он не лгал, а просто передумал?
— Вполне возможно. Мне так показалось.
— Наверное, я ошибалась. Интересно, почему он так поступил? И это был не единственный раз. Он сказал мне, что собирается отдохнуть, посетить спортзал отеля перед походом на аукцион, а вместо этого отправился в квартал хутунов и нанес визит человеку в черном, тому, из армии, который не счел нужным помочь полиции в расследовании. Кстати, это все еще не дает мне покоя. Если кто бы и смог воспользоваться своим преимуществом, так это вы, доктор Се. Но вы так не поступили.
Доктор Се проигнорировал мое последнее замечание. Внезапно он подался вперед и взял меня за руки — удивительный поступок для изысканного китайского господина, который бы ни за что не прикоснулся к собеседнику, чтобы выразить свои чувства.
— Не ходите туда, Лара. Прошу вас.
— Но Бертон пошел.
— Бертон мертв. Поверьте, существуют два вида армии. Есть настоящая китайская армия, отлично обученные профессионалы, а есть те, кто считает себя хозяевами собственных владений, например, целого города или района Пекина. Понимаете, это не настоящая армия. Да, эти люди тоже могут состоять на службе, но не это дает им власть. Власть им дает страх. Они не терпят неповиновения. Те, кто встает у них на пути, могут плохо кончить. К моему прискорбию, система чуть ли не поощряет такое поведение со стороны притесняемых людей. Мы впитали его с давних пор. Мужчина уважает своего отца. Отец уважает мэра города. Мэр уважает губернатора и так далее вплоть до императора, в данном случае Мао Цзэдуна или любого другого главы государства. Поэтому и происходят «культурные революции». В этой системе повиновение власть имущим, невзирая на то, законно они поступают или нет, настолько глубоко укоренилось, что почти ничего невозможно изменить. По этой причине я не верю, что в этой стране может наступить демократия, по крайней мере пока я жив.
— Полагаю, женщине остается уважать всех, я права? А что вы имели в виду, когда сказали, что люди плохо кончают? Вы говорите так, словно эти представители армии — настоящая мафия.
— He самое плохое сравнение, Лара. Я не знаю этого человека и не желаю знать. В своем возрасте я счастлив тем, что благодаря экономическим переменам в стране сумел нажить достаточное состояние. Я могу себе позволить достойную жизнь. Большего я не ищу. Надеюсь, система изменится, но я не слишком оптимистичен на этот счет. Я просто живу своей жизнью и все.
— Кто-то же знает этого человека. Уверена, Бертон вначале не был с ним знаком. Когда тот впервые появился в аукционном доме, на его лице не было ни признака того, что он узнал Бертона. Значит, кто-то рассказал Бертону, кто этот человек, и, возможно, именно он подал ему идею съездить в Сиань.
— Лара! Вы меня не слушаете. Бросьте эту затею. Танская шкатулка — всего лишь очередная историческая ценность в стране, которая обладает богатствами, накопленными за тысячелетия. Полиция либо отыщет ее, либо нет. Если шкатулку найдут и она снова попадет на рынок, у вас появится шанс. Если нет, шанса не будет. Согласен, это очень красивая вещь, но она всего лишь один из множества красивых предметов, которые можно найти в нашей стране.
Я вздохнула.
— Вы правы, доктор Се. Я иностранка и не понимаю того, что здесь происходит. Я ввязалась в борьбу за обладание танской шкатулкой, но ни я, ни Бертон не были достаточно сильны, чтобы победить. Просто мой клиент очень хотел ее получить, и, наверное, я хотела что-то доказать. Я брошу это дело. Мне очень хочется отправиться на Тайвань повидаться со своим другом и его дочерью. Могу ли я снова попросить вас постараться убедить власти позволить мне как можно скорее покинуть страну?
— Конечно, — ответил доктор Се. Какое-то мгновение мы молчали, потом он сказал: — Возможно, вашим клиентом была Дори Мэттьюз?
— Мне нельзя говорить.
— Значит, да. Это крайне интересно. Не забывайте, она умерла. Я понимаю, что трудно отказаться от исполнения воли умершего, но у вас нет никаких причин продолжать поиски. Дори не узнает, что шкатулку похитили. Это снимает с вас всю ответственность. Но кое-что и объясняет.
— Что именно?
— Джордж Мэттьюз позвонил мне в Пекин и попросил приглядеть за вами. Это оказалось несложно. Я и так собирался на аукцион.
— Думаю, это мило с его стороны, но зачем он это сделал?
— Хороший вопрос. Сначала я решил, что вы очень молоды и, возможно, неопытны или же никогда не были в Китае, но все совсем не так. Прошу прощения! Конечно, вы молоды, но опыта вам не занимать. Похоже, вы вполне справляетесь самостоятельно.
— Вы были правы первый раз, доктор Се. Я уже не молода, но путешествую по всему миру и обычно одна. Когда я встретилась с Джорджем в офисе Евы Рети, то высказала свои сомнения по поводу незнания китайского, а также схемы работы аукциона, но с этим мне должна была помочь Майра.
— Возможно, он просто пытался проявить любезность.
— Уверена, это так, и я благодарна ему, потому что, как оказалось, мне очень понадобилась ваша помощь. Но странно, что вы об этом заговорили. Я боялась звонить Джорджу и говорить, что серебряную шкатулку Дори украли. Я считала, что должна сделать это сама, а не перекладывать неприятный разговор на плечи Майры и ее партнера в Торонто. Однако все прошло намного лучше, чем я ожидала. Кажется, в голосе Джорджа звучало облегчение.
— У меня сложилось впечатление, что он, — как бы выразиться повежливее, — считал, что это не лучшая идея Дори, — заметил доктор Се. — Но Джорджу казалось, что он должен уважать ее последнее желание в сложившихся, весьма печальных обстоятельствах.
— Именно это и говорит мой друг Роб.
— Какой бы ни была причина, сейчас это уже не имеет значения. Вам надо вернуться в отель и отдохнуть. Врач настаивает! Пообещайте, что забудете про эту чертову серебряную шкатулку, что больше не станете охотиться за ней.
— Я больше не буду за ней охотиться, — ответила я. — С меня довольно.
Но жизнь — все-таки сложная штука. Я действительно перестала охотиться за танской серебряной шкатулкой, по крайней мере пока, но хотя я еще не осознавала ее зловещего присутствия, шкатулка сама начала охоту за мной.
Я пыталась уснуть. Правда, пыталась. Мои ноги гудели от усталости, но когда мне удалось на мгновение погрузиться в сон, по ним пробежала судорога. Засыпая, я видела парящее в углах комнаты сине-серое лицо Бертона. Примерно через час я решила, что лучше всего пойти прогуляться.
Как всегда, стоило мне выйти из отеля, как ко мне подбежал человек, желая узнать, не нужно ли мне такси. И как обычно, я отказалась. Я часто видела этого добродушного парня. Похоже, дела у него шли не слишком хорошо. Он сказал, что его зовут Питер. Я назвала свое имя. Взяла карточку и пообещала, что если мне когда-нибудь понадобится такси, чтобы поехать в аэропорт или куда-либо еще, я сразу же позвоню ему. Он просиял. Избавившись от Питера, я прошла мимо женщины, подметавшей улицу перед отелем. Улицы Сианя были очень чистыми, что удивляло, но, возможно, поддержанию чистоты помогала маленькая армия женщин, которые весь день до самого вечера мели улицы.
Какое-то время я прогуливалась, заглядывая в магазины и наблюдая за прохожими. Я поднялась на балкон Колокольной башни, откуда было видно лишь оживленное уличное движение и ничего более. Я попыталась представить, как выглядел Сиань во времена Просвещенного государя. Современные городские стены были возведены в эпоху правления династии Мин, а не Тан; хотя минские стены повторяют крепостные валы старого города, Колокольная башня находится уже в другом месте. В эпоху Тан город был больше, в нем проживало много народу, и он представлял собой огороженные стенами кварталы. На севере располагался дворец императора, а к югу от него — Императорский город, где работали мандарины и остальные люди. Богачи в основном жили в роскошных поместьях в восточной части города. На востоке и западе располагались рынки, трактиры, храмы, разнообразные лавки, как и сейчас, вот только неонового освещения не было. Когда я стояла на башне, солнце уже опускалось к горизонту. Скоро весь город будет в огнях. В танские времена на закате дворцовые барабаны возвещали о закрытии дворца. Затем начинали бить барабаны на Барабанной башне, после чего запирали ворота кварталов.
Зрелище было красивым, но я все еще не оправилась после смерти Бертона и чувствовала, что должна как-то почтить его память. Я не знала, как это сделать, но понимала, что не успокоюсь до тех пор, пока не сделаю что-нибудь. Тут мне в голову пришла мысль отправиться в даосский храм Басянь Гун и зажечь в честь него благовония в зале Сунь Симяо, врача и алхимика. Если кто и будет приглядывать за Бертоном на том свете, то только Сунь Симяо. Возможно, он даже поймет, в отличие от меня, зачем Бертон выпил серебро.
Я пошла тем же путем, что и раньше, через восточные ворота в конце Дун Дацзе, а оттуда — вдоль узкого парка у городских стен. Смеркалось, но на небе все еще сияла оранжевая полоска, что бывает только зимой. Любители тай-чи, музыканты, люди с птицами ушли с улиц. Теперь мне попадались лишь малочисленные молодые пары, лениво бредущие, держась за руки.
Ожидая на светофоре в том месте, где небольшая улица ведет к кварталу вокруг Басянь Гун, я заметила знакомую фигуру — по крайней мере, так мне показалось. Я решила, что это мистер Подделка, на сей раз на велосипеде с плетеной корзиной, в которой лежало что-то завернутое в коричневую бумагу. Мне показалось, что сверток как раз нужного размера. Я попыталась протиснуться в потоке велосипедистов и пешеходов, но он увидел меня прежде, чем я успела подойти. Он очень рискованно, на мой взгляд, ринулся прямо в поток машин, перескочив разделительную полосу на оживленной улице, идущей параллельно восточной стене, и направляясь в старый квартал за жилыми домами.