Машина исчезла, словно ее и не было. А на месте падения лейтенанта осталась только дымящаяся ямка.
— Накаркал, идиот! — Вадим плюнул.
Дым рассеялся. Звон в ушах затих. Наступила мертвая тишина. Сколько она длилась? Стрелки часов на горящем циферблате автомобильной панели показывали четверть первого.
Внезапно взревел двигатель грузовика, стоящего метрах в десяти. Машина дернулась и поехала вперед. Журавлев глянул в заднее окошко. Не прошло и минуты, как красные огоньки растворились в черной пелене.
— Бросил, гад. Все правильно!
Вадим сполз на пол, лег на спину и со всей силы ударил обеими ногами по задней дверце. Еще удар! С третьей попытки замок не выдержал, дверца отлетела с петель и с грохотом упала на асфальт. Журавлев свесил ноги и спрыгнул на дорогу. Переднюю дверцу водителя пришлось открывать подбородком. Наручники за спиной истерли в кровь запястья рук. Ключи от наручников пришлось ловить зубами. Бросив их на землю перед машиной, Вадим встал на колени, свалился на спину и начал шарить по шершавой поверхности пальцами.
Тут нужна сноровка, но похожих ситуаций в его жизни не случалось. Везунок! До кандалов дело не доходило. Выкручивался. И сейчас выкрутится. Наручники удалось снять. Вовремя. Где-то вдали мелькнули огоньки фар. По его душу конвой жалует. Так это или нет, но проверять он не стал. Спрыгнул с трассы в кювет и дунул в лес. Темень непроглядная. Черт его знает, сколько он пробежал, много или мало, секундомер работал на выживание. Недолго работал. Дерево помешало. С разбега — и прямо в лоб. Яркая вспышка и тысячи звезд высыпались из глаз.
Очнулся, лежа на траве. Еще бы соломинку в зубы, котенка на грудь и холодного пива в баночке.
Голова гудела, но работала. Задним числом всегда все правильно раскладывается по полочкам. Зачем бежал? Вопрос, не имеющий правильного ответа. Если бы его взяли в наручниках, в запертой машине, то и обвинить беспомощного не в чем. А теперь? Что о нем знают? Как попал в руки лейтенанта — непонятно. Про грузовик тот своему коллеге по рации не сообщил. Зато знают его имя и адрес. А стало быть, и фотографию запросить в паспортном столе можно. Кто он такой — Журавлев? Вряд ли это их заинтересует. Важно другое. Арестован, а точнее, задержан на законных основаниях. Выломал дверь в машине, убил милиционера, забрал у него ключи, снял наручники… Их, кстати, найдут на дороге. А потом, чтобы скрыть убийство, снял с пояса лейтенанта гранату, вырвал чеку и подложил подтело. Четыре секунды — и на месте милиционера ямка.
Какая сила может опровергнуть эту версию?
Первое. Почему лейтенант позволил ему взломать дверь? Он что — глухой?
Второе. Как задержанный в наручниках мог убить опытного, вооруженного до зубов офицера?
Нет, не убедительно. Не виноват, так и бежать незачем. Факты налицо. Сломанная дверь, наручники, взрыв. О мистической машине можно забыть. С такой скоростью она быстро доедет до безопасной зоны. Свидетель? О нем тоже можно забыть.
Где-то поблизости хрустнула ветка. Вадим перевернулся на живот и приподнял голову. Опять хруст. Ему послышались голоса. Рядом с ним в нескольких шагах кто-то находился. Сколько их?
Пришлось затаиться и ждать. Стоит шелохнуться, и его обнаружат.
По кустарнику пробежал луч фонаря.
Город Елань
Тот же день. 15 часов 10 минут
Любовные утехи измотали обоих. Взмокшие и усталые, они растянулись на сеновале и с блаженными лицами уставились в потолок. Впрочем, потолка здесь не было. Покатая раскаленная на солнце крыша из оцинкованного железа и деревянные подпорки, балки и брусья. Огромный сарай отводился под сеновал, а три крошечных окошка едва пропускали свет. Молодая парочка давно уже облюбовала это местечко, где легко спрятаться в сене. Но на бочку меда всегда найдется ложка дегтя. Хозяин всегда запирал сарай, и отсутствие замка могло вызвать подозрение.
Тем более что здесь хранились дорогие седла, сбруя и прочая лошадиная амуниция — в хозяйстве начальника отдела внутренних дел Елани майора Пустовалова имелись четыре скаковых лошади и два жеребенка. Тут можно вспомнить и о двух коровах, которые также нуждались в сене. Сарай стоял в стороне от дома и с тропинки, ведущей от калитки в милицейские хоромы, невозможно было определить: висит замок на месте или нет. Плодовые деревья загораживали большую часть сарая. Воров здесь не боялись. Ни один псих не полезет в сад начальника милиции. Крутой нрав майора знали не только в городе, но и во всем районе.
Только дочка майора не боялась отца. Она для него как свет в окошке. Самая умная, самая красивая, самая-самая. В общем-то папочка не ошибался. Леночка Пустовалова и впрямь слыла первой красавицей в районе, школу закончила с золотой медалью и выиграла олимпиаду по математике в области. Ее даже по телевизору показывали. Было чем гордиться и ей, и ее отцу. И все же Алена старалась скрывать от папочки некоторые свои слабости. Надо сказать, что она умела это делать. Вряд ли найдется человек, который смог бы утверждать, будто знает, чего на самом деле добивается кареглазая красоту-ля и что творится в ее чудной белокурой головке.
Мальчики сходили от нее с ума. Оглядывались все, вот только подойти не смели. Во-первых, знали, чья это дочь. Во-вторых, она несовершеннолетняя. Алене еще восемнадцати не исполнилось. В-третьих, ее саму побаивались. Девушка за словом в карман не лезла. Язычок как бритва. А кому хочется выглядеть дураком? Она себе цену знала и постоять за себя могла, не прибегая к отцовской помощи. Одним словом, натура сформированная и не по годам зрелая.
Лежащий рядом юноша не имел выдающихся способностей. В свои двадцать лет ничего не добился, кроме того, что его по блату устроили в МГУ на экономический факультет, и хорошие оценки он получал согласно тарифу, расплачиваясь не знаниями, а деньгами. У его матери на хуторе близ Жирновска имелся хороший дом, где семья проводила все лето, а сам Егор приезжал сюда и на зимние каникулы, ради встречи с Аленой. А если бы она захотела, то и вовсе бросил бы учебу и жил рядом, возле ее ног, как верный пес. Но Алена считала, что ее парень должен иметь высшее образование и получать много денег. И она знала, как этого добиться.
— Ну что, Горочка, ты решился?
Он повернул к ней голову. Боже, какая же она красивая! Ни одного изъяна. Любит ли она его на самом деле? Громадные карие глазищи с пушистыми ресницами всегда оставались холодными, как ледышки. Хоть бы раз в них мелькнул огонек. И все же человек верит, если ему очень хочется верить в однажды услышанные слова.
— Ты знаешь, Алена, что я сам ненавижу отчима. Он матери жизнь сломал — она превратилась в его рабыню. Одни только слезы, которые пытается скрыть от меня. Хам, невежда, бабник! Но убийство?…
— Значит, ты трус?
— Дело не в трусости. Я не Господь Бог, чтобы повелевать чужими жизнями. Даже суд по нынешним временам не может казнить преступника.
Алена приподнялась, надела сарафан, застегнулась и стряхнула с себя солому.
Егор взял ее за руку.
— Погоди. Ну давай еще подумаем.
— Пошел к черту, размазня! Я думала, ты мужик.
Он приподнялся и обнял ее. Она резко оттолкнула парня.
— А тебе плевать, что я беременна? Делать аборт я не собираюсь. Зимой мне исполнится восемнадцать, и мы могли бы пожениться. Но пока жив твой отчим, об этом и речи не может быть.
— Ты ждешь ребенка?
— Оглох, что ли? А до тебя не доходит, что бесконечные кувыркания на сеновале к добру не приводят.
— Да я плюну на отчима и уйду из дома. Черт с ним!
— А жить на что будешь? И молодую жену с ребенком содержать? А деньги на учебу где возьмешь? Правда, ты и так скоро нищим станешь.
— Это почему же?
Алена села в позу лотоса, пододвинула к себе консервную банку из-под сельди и закурила.