— Ну так…
— Что «ну так»?
— О романе…
— Ах, о романе… Начну с явных плюсов. На мой взгляд, вещь вам удалась. Скажу больше: получилась бы неплохая книжка при условии, что вы нашли бы возможность ее опубликовать. Главная сложность сейчас — найти издателя. И тут я, надеюсь, вы понимаете, помочь ничем не смогу. Ни опыта, ни связей… Остается рассчитывать на то, что Найджел обеспокоит кого-нибудь просьбой… — Прозрачная издевка, скрытая в недоговоренной фразе, не произвела на гостя никакого впечатления.
Патрик махнул рукой, давая понять, что не так уж и трудны упомянутые трудности.
— Кое-какие соображения по поводу издателя есть, но существуют и определенные проблемы. Впрочем, об этом позже. Ну так о романе…
— Да, о романе… Мне он понравился. — А чего, собственно, хитрить? Действительно, вещь удачная. И Элен добавила: — Да, роман мне понравился, несмотря на то что самоуверенность автора заранее настроила меня на критический лад.
— Понимаю. И приношу свои запоздалые извинения.
— Вы наизвинялись в прошлый раз на год вперед.
— Правда? — весело отреагировал Патрик. — Вот видите, а говорите про мою самоуверенность… Но все-таки о романе.
— Да, да, о романе. Мне понравился ваш хороший сочный английский, не засоренный американизмами язык. Несколько смутили страстные порывы героини. Для неопытной девушки она ведет себя, с моей точки зрения, излишне напористо. Но тут, видимо, я необъективна.
Легким кивком головы он то ли подтвердил ее необъективность, то ли дал понять, что замечание принято. Элен озадаченно помолчала, но потом продолжила:
— В принципе мне симпатичны ваши герои, характеры и устремления которых не сразу открываются читателю. Нет смысла делать детальный разбор произведения. Признаюсь, попросту зачиталась. Есть ли оценка для автора выше?
Автор выказал полную солидарность с подобным мнением и даже вполне успешно продемонстрировал лицом, насколько приятна ему оценка. Потом заставил себя вернуться к деловому разговору:
— Но что-то же вы можете поставить автору и в упрек? Минусы наверняка есть?
— А как же. Я ни за что не купила бы книгу с таким названием.
— Да вы бы ее вообще не купили, как бы она ни называлась. Впрочем, замечание учту. Внимательнейшим образом жду продолжения.
— Скажите, как вам, мужчине, удалось глубоко проникнуть в женскую психологию, в женский уклад жизни и в женские тайны? — Вопрос был задан почти смущенным тоном. Элен, опустив глаза, тщательно разглаживала лежащие перед ней страницы. Вздохнув, продолжила: — Я все время поражалась, откуда у вас доскональное знание парикмахерских, макияжных и портновских ухищрений? Уж я, женщина, и то не смогла бы с вашей легкостью рассуждать о мудреной вытачке на корсаже платья, «подчеркивающей линию высокой красивой груди»… А номера губной помады и прочие милые дамские мелочи? Я уж не касаюсь того, как описан любовный экстаз героини… Все это, честно говоря, вполне органично вписалось в текст, и если мне мешало, то только потому, что я знаю, кто автор.
Казалось, эти слова доставили тому, кому адресовались, удовольствие. Патрик потирал руки и кивал в знак полной солидарности с только что высказанным мнением.
— Ну давайте допустим, что я просто умею наблюдать, — сказал он так, словно сам удивился своим способностям.
— Допустим, — легко согласилась оппонентка. — В конце концов, писателю можно ставить в упрек недостаток знаний, но не их переизбыток. Тем более что женская часть читательской аудитории вам скажет только спасибо.
— Точно! — обрадовался тот.
— Я так поняла, что у вас богатый опыт общения с женщинами? — Помимо воли Элен тон, которым был задан вопрос, выдал некий укор.
— О чем вы! Вот уж чего нет, того нет! — беспечно отозвался Патрик.
— Тогда тем более удивительно, как вам удается легко проникать в парадоксы женской природы, женской психики…
— Элен, я вам буду очень благодарен, если вы приведете хотя бы один пример.
— Ну, скажем, вы описываете женщину, которая лежит на диване и якобы не замечает присутствия в комнате своего возлюбленного. А тот по напряженной в излишне красивом изгибе руке разгадывает тонкое притворство. Не знай я вашего авторства, приписала бы подобное наблюдение женщине.
— Ничего удивительного. Я всячески старался стилизовать роман под женское авторство.
Элен выказала недоумение, но от вопросов воздержалась. Вопрос задал Патрик:
— Приведите, пожалуйста, пример, если таковой у вас имеется, где вы почувствовали, что автор — представитель сильного пола?
— Странно, — пожав плечами, сказала Элен почти обиженным тоном, — создается впечатление, что я на экзамене вытащила билет с вопросом: «Художественные особенности романа П. Фрэнка „Я не прошу твоей любви“»… А преподаватель хочет выяснить, насколько внимательно изучено произведение классика.
— Ну, это вы зря, — остановил ее Патрик. — Просто мне ужасно любопытно ваше наблюдение о женском и мужском восприятии действительности. Сейчас так много новых идей по этому поводу… Рад был бы услышать, где в романе себя проявила мужская рука.
— Хорошо, господин профессор, — не отказала себе в сарказме Элен. — В одном месте автор изволит добродушнейшим образом говорить о ветренице, которая в силу неспособности отказать мужчине плодит сонм благодарных. Якобы она желает уберечь очередного воздыхателя от обиды и уберегла, судя по тексту, многих…
— Да, — легко согласился автор, — здесь я серьезно вмешался в уже, казалось бы, готовый текст и считаю, что мне удался этот характер. И что же?
— Мне кажется, что, если бы автором была женщина, она попыталась бы или скрыть излишнее великодушие этой особы, или не смогла бы утаить своего негативного к ней отношения. Мужчина же, на подсознательном уровне, готов к подобному подарку судьбы, поэтому и подает поведение персонажа вне каких бы то ни было нравственных оценок.
— Точно! — вновь возрадовался Патрик, и было непонятно, что ему доставило такое удовольствие.
Элен аккуратно сложила листы в папку и протянула ее собеседнику.
— Вот, собственно, все, что вы можете услышать от вами избранной читательницы. Аудиенция окончена. Скажу вам так: я не считаю, что потратила время зря. Чтение было интересным. А теперь…
— Элен, подождите! — вскочил со стула Патрик и спрятал руки за спиной, не желая брать папку. — Вы же хотели узнать, почему я к вам обратился?
Откровенное недоумение всегда заставляло ее смотреть прямо в глаза собеседнику. Сейчас был именно тот случай.
— Хотела, но уже не хочу. Мне кажется, я сделала все, о чем вы просили.
— Помнится, вы ставили вопрос по-другому: чем вы могли бы помочь?
— Ничего подобного! Был заранее заготовленный ответ: я ничем не могу вам помочь.
— Можете! В том-то и дело, что можете! Скажу больше: только вы и можете! Поймите, если вы сейчас ответите отказом, вы тем самым толкнете меня к краю пропасти. Мне необходимо опубликовать этот роман. И на данном этапе все зависит только от вас.
Какую бы сейчас Патрик ни говорил глупость, но у него был вид человека, близкого к отчаянию.
— Мистер Фрэнк, — не желала сдаваться Элен, — из ваших слов я поняла, что подходы к издательству вами уже найдены. Так в чем же дело? К чему эта патетика? Край пропасти… Вы что, нащупываете сюжет для нового душещипательного романа? — Удивление на ее лице сменилось брезгливым протестом. — Что вам нужно от меня?
— Ваше имя! Ваше имя на обложку!
И без того огромные светло-серые глаза Элен стали еще больше. Брови в удивлении поползли вверх. Она не находила даже слов, чтобы выразить свое возмущение.
— Да, Элен, вы не ослышались: мне нужно ваше имя. После того, как вы прочли рукопись и убедились, что не стыдно быть автором подобного романа, я решился на такую просьбу.
Они молча стояли друг против друга. Его глаза молили, ее — выражали сердитый отказ. Равнодушно смотреть на чужое страдание Элен никогда не умела, но в данном случае утешить странного гостя было нечем. Просто дурной сон какой-то… Она хлопнула папкой со злополучной рукописью по столешнице и отодвинула от себя.
— Большей глупости я в жизни не слышала. Вы хоть соображаете, о чем просите?
Патрик виновато опустил голову.
— Насчет пропасти я, может быть, и загнул, но честно скажу: положение, в котором я сейчас оказался, — хуже не придумаешь. Неужели вы полагаете, что мне хотелось предстать перед вами в затрапезном виде и в этих дурацких, не поддающихся чистке ботинках?..
Опять он нашел способ напомнить о ее бестактности! Снова растерянность Элен победила раздражение. Не глядя на Патрика, она коротко бросила:
— Может быть, я чего-то не поняла? Объясните толком!
Патрик сделал несколько стремительных шагов к собеседнице и замер, видимо надеясь встретиться с ней глазами. Но не так-то просто уловить взгляд, который намеренно прячется.
— Сядьте, пожалуйста. Я вас слушаю. — Элен нервными движениями стала наводить порядок на столе.
— Мисс Корнер, потерпите меня еще минут пять. Я постараюсь все объяснить. Этот роман, которому вы дали столь лестную оценку, моя единственная возможность хоть как-то продержаться на плаву. Мне нужно выиграть время, которое, поверьте, работает на меня. Дело в том, что в издательстве, готовом принять рукопись, существует традиция, которую ради моих прекрасных глаз нарушать не намерены: автором должна быть только женщина…
— Возьмите псевдоним.
Патрик почти обиделся.
— Можно подумать, такая мысль не приходила мне в голову! В том-то и дело, что нельзя. Ни в коем случае нельзя! Автором, повторяю, может быть только женщина, которая лично должна принести рукопись, лично заключить договор. Сразу по оформлении необходимых бумаг ей будет выдана значительная часть причитающегося гонорара. Пожалуйста, сделайте это для меня. Надеюсь, когда-нибудь я смогу вам объяснить, что вынудило меня обратиться с подобной просьбой.
Ответ был предельно коротким:
— Нет!
Наступило тягостное молчание. Нарушила его Элен:
— Уходите, мистер Фрэнк. Даже не могу понять, как вам могло прийти в голову, что я способна на такого рода обман? Неужели Найджел…
— Только не упрекайте Найджела! Он ни о чем не знал. Я всего лишь просил его познакомить меня с женщиной, которая сама пишет и разбирается в литературе…
— В этом ваш главный промах: та, которая пробует свои силы в сочинительстве, никогда не опустится до того, чтобы ставить свое имя на чужом произведении. Примите совет: найдите любую дурочку с улицы — уж она-то будет счастлива увидеть свою фамилию на ярких обложках.
— Дурочки с улиц не годятся для подобных сделок, — вздохнул Патрик. — Элен, я боюсь прибегнуть к последнему доводу, даже опасаюсь, что он вызовет реакцию, обратную желаемой, но раз других аргументов не осталось… Нанесенный вам моральный ущерб будет компенсирован материально.
— Нет! Прошу вас уйти, мистер Фрэнк.
— Простите, Элен. Бог свидетель, я в равной мере боялся как вашего отказа, так и вашего согласия…
Это были его последние слова, смысл которых Элен еще предстояло постичь… Бедный спаниель… Когда он понуро выходил из комнаты, на него больно было смотреть. Где былая стать? Где глаза, поблескивающие радостным ожиданием? Даже приподнятые уголки рта на сей раз не сумели создать иллюзию улыбки. Вялая поступь, повисшие уши, поджатый хвост… Побитый пес, кажется, сознавал, что бит не зря.