— Ну, можно сказать, что в Калифорнии у меня ничего не сложилось, — заявила Эллен. — И это сущая правда.
— Точно! Если обойтись без подробностей, запросто можно представить все так, как будто ты уже прошла интервью, но на работу тебя не взяли.
— Или взяли, но мне там не понравилось.
— Или у тебя там оказался босс — настоящее чудовище, и ты осознала, что Кеннет все-таки гораздо лучше.
Эллен нахмурилась.
— Нет, так далеко лучше не заходить.
— Ладно! — Линда ухмыльнулась. — Так далеко не будем. Давай остановимся на такой стратегии: будем неявно намекать на то, что все пошло не так, как тебе хотелось, и ты решила вернуться к работе, которую ты на самом деле любишь.
— Нет уж, давай проще, и без намеков.
— Ох, хорошо, — согласилась Линда со смешком. — Итак, ты возвращаешься в понедельник.
Когда Кеннет вернулся домой этим вечером, он совершенно ясно представлял себе, что увидит. Эллен обещала помочь ему во всем разобраться, теперь она с этим покончила, и у нее нет никаких причин оставаться. К тому же она сама сказала ему, что уезжает. Они даже попрощались. Но он также знал, что до следующей среды никаких интервью у нее в Калифорнии нет. Если бы она захотела, то могла бы остаться с ним до вторника, и какая-то часть его очень желала, чтобы так и случилось, чтобы она изменила свое решение или была просто не в настроении куда-либо ехать сегодня.
Он стряхнул с себя пиджак и повесил его в гардероб. Повернувшись к кухне, он учуял какой-то вкусный запах, похожий на запах жареного мяса, и тут же его сердце как будто остановилось, а затем забилось с удвоенной скоростью.
Она была здесь.
— Привет, Кен, — сказала она, когда он на подгибающихся ногах вошел в кухню.
Первым его желанием было сгрести ее в объятия и расцеловать. Но вместо этого он застыл на месте, потрясенный ее видом. В узких джинсах и простом солнечно-желтом топике, с распущенными волосами, она выглядела изумительно. Соблазнительно. Совершенно. Каждая клеточка тела Кеннета стремилась к ней навстречу. Каждый атом его мужской сущности жаждал заняться с ней любовью. И он хотел только одного: чтобы она осталась с ним навсегда.
Но в этом-то и состояла проблема. Он не хотел удерживать ее навсегда. И он отчетливо понимал это. И к тому же он не мог позволить себе еще раз потерять самообладание. Именно это является причиной любого страдания. Если бы он мог себе представить их отношения не в плане взрывной страсти, а в виде удобной, тихой любви, то он попробовал бы себя убедить в том, что это возможно. Но, насколько он видел, у их взаимоотношений существовало только одно продолжение — ведущее прямиком к сокрушительному, испепеляющему окончанию. А если эти отношения должны убить его, лучше от них вообще отказаться и сделать это как можно быстрее, пока он еще способен сопротивляться.
— Угадай-ка, что я тебе скажу!
Он с тревогой уставился на нее.
— Что?
— Я не уезжаю!
Его сердце остановилось.
— Ты не уходишь с работы? Ты не уезжаешь в Калифорнию? Или ты не уезжаешь из моего дома? Что?
— Я не ухожу с работы. Не еду в Калифорнию. Но я съезжаю от тебя.
Теперь ему показалось, что кровь застыла в жилах. Он нервно прочистил горло.
— Не понимаю.
— Я сегодня говорила с Линдой. Я сказала ей, что решила не уезжать. И она согласилась вернуть меня на работу.
— Но мне казалось, что ты не хотела, чтобы кто-нибудь знал… — Он умолк и провел ладонью по затылку. — Ничего не понимаю.
Она мило улыбнулась.
— Именно так я и думала. Я хочу, чтобы никто ничего не понял. Я не собираюсь сочинять, просто скажу всем, что с Калифорнией у меня ничего не вышло, и оставлю им возможность строить какие угодно предположения.
— Да, ты всех сильно озадачишь…
Когда она подтолкнула его к столу, на который она выставила будничную посуду, но украсила толстым кувшином с простыми маргаритками, он послушно подчинился. И с большой радостью, потому что ноги у него были как ватные. Он хотел было спросить ее, а что же такое произошло, что все это значит, но не стал. Вместо этого он взял в руки вилку и склонился над тарелкой, которую она поставила перед ним. Ростбиф, картофельное пюре, морковь, зеленый горошек.
— Выглядит замечательно.
— Спасибо. Я ведь прекрасный повар. Он бросил на нее скептический взгляд.
— Никогда бы не подумал.
— Потому что я хорошенькая? — поинтересовалась она и улыбнулась, наблюдая, как он берет в рот первый кусок.
— Да… нет, — пробормотал он, окончательно теряя всякое понимание. — Нет. Ты ведь профессионал в своей области, на работе, и я подумал, что это просто невозможно — вдобавок быть профессиональной домашней хозяйкой.
— У многих людей сразу несколько талантов, — сообщила она, подавая ему корзинку с итальянским хлебом.
— Что, и это ты тоже испекла сама?
— Ну нет, это я купила. Это еще один мой талант — я всегда знаю, где лучше всего покупать.
— Н-да, это точно.
Они ели молча не больше минуты, а потом она небрежно сказала:
— Знаешь, Кен, в том, что ты видишь во мне не только свою помощницу, нет ничего дурного.
Он разорвал кусок хлеба на две части.
— Я знаю.
— Вот и хорошо. Тогда не смущайся этого.
— Я не смущаюсь, — заверил он и неожиданно понял, что она такое делает.
Ему пришло в голову, что она просто навязывает ему свое внимание, а потом он осознал, что это вовсе не повод на нее злиться. Ему нечего бояться, да он и не привык бояться. Он просто был реалистом. Ведь нет ничего дурного в том, чтобы избегать лишней боли.
— Когда ты съезжаешь?
— Наверное, в субботу. Линда пригласила пожить у нее.
— С ней и Мейером? — спросил Кеннет тревожно.
— За последние два года мы здорово подружились с твоей кузиной, — сообщила Эллен, улыбаясь. — И я всегда восхищалась твоим дядей. Но я у них ненадолго. На следующей неделе мы с Линдой пойдем подыскивать мне квартиру. Так что я останусь у них на несколько дней. Максимум на две недели.
— Мне помнится, ты говорила, что у тебя нет денег.
— Твой дядя так обрадовался, что я вернулась, что приказал Линде повысить мне зарплату.
Он отложил вилку в сторону.
— И ты собираешься снять новое жилье?
— Именно так и поступает большинство людей, ты разве не знал?
— А ты не хочешь пожить у меня?
Она покачала головой, но затем поглядела на него очень весело.
— С чего бы это?
Понимая, что она совершенно права, что снять квартиру для нее будет гораздо правильней, так они смогут чуть поостыть, Кеннет прокашлялся и заявил:
— Просто в какой-то момент мне показалось, что ты…
— Буду теперь всегда жить у тебя? — спросила она насмешливо и зло.
— Ну да… — сказал он, недоумевая, чем он ее на этот раз рассердил.
— Знаешь, Кен, — начала она, с грохотом бросая свою вилку на стол. — Иногда ты приводишь меня в такую ярость, что мне хочется орать. Тебе была нужна моя помощь, и ты пригласил меня пожить у себя, и я пожила. Ты заявил мне, что боишься каких-либо отношений между нами и не можешь к ним привыкнуть, что нам надо как-то замедлиться, и я перекраиваю всю свою жизнь, только чтобы тебе было удобнее привыкать, но ты по-прежнему чем-то недоволен. И чего ты теперь хочешь от меня?
Она задала этот вопрос, но не стала дожидаться ответа. Она просто вскочила со стула и вихрем вынеслась из кухни. Ошеломленный Кеннет некоторое время просидел совершенно неподвижно, а потом, очнувшись, вскочил и бросился за ней следом. Но она не только убежала в свою комнату, она еще закрылась на ключ.
Он тихо постучал.
— Эллен! Эл!
— Уходи, Кен.
— Нет. Я думаю, нам надо об этом поговорить. Можно?
— Нет!
— Пожалуйста…
Она вздохнула так тяжело, что он расслышал это даже через дверь.
— Ну хорошо.
Ему пришлось ждать целую минуту, прежде чем она отомкнула замок. Он ступил в ее комнату.
— Я собираюсь рассказать тебе свою историю. Всю целиком. Она не очень-то веселая, и, возможно, это заставит тебя изменить свое решение насчет возвращения на работу.
— Рассказывай, — бросила она небрежно и поглядела на него так, словно он собирался взорваться у нее на глазах.
— Дело в том, — начал он и прошел чуть-чуть в глубь комнаты, — что я нечто вроде проклятия для других людей. Ничего, кроме несчастий, я не приношу. Поэтому все мои отношения с женщинами длились недолго. Поэтому я пытаюсь никем сильно не увлекаться и сам выбираю, с кем мне…
Она уставилась на него.
— Так наши отношения не устраивают тебя потому, что это не ты выбрал меня, или еще почему-то?
— Нет, ни то, и ни то… вернее и то, и то. Видишь ли, в твоем присутствии я теряю нечто важное…
— Не понимаю. О чем ты?
— Я теряю контроль. Потому что… ты мне очень нравишься.
Она поглядела на него так, как будто он сошел с ума, и в определенной степени Кен был готов с ней согласиться.
— И в этом все дело?
— Да. В том, что ты мне так сильно нравишься и что я знаю, как сильно буду страдать, когда ты от меня уйдешь.
— Ты меня сразу и оскорбил, и озадачил. Это что, проверка? Или ты хочешь, чтобы я ушла прямо сейчас, чтобы ты мог начать страдать поскорее?
— Когда ты представляешь все так, то это действительно звучит очень глупо. Но это не так. Тебе никогда не было больно… после? — спросил он и сел рядом с ней на кровать.
Она пожала плечами.
Он взял ее пальцем за подбородок и вынудил поглядеть ему в глаза.
— Так было или нет?
— Было.
— И насколько это было плохо?
— Я не ела три недели.
— Когда мой последний роман оборвался, я думал, что сойду с ума.
Она посмотрела на него с подозрением.
— Я никому до сих пор эту историю не рассказывал, но, думаю, ты должна услышать, чтобы понять, что я чувствую.
— Ладно.
— Слушай… — Он умолк ненадолго, ровно настолько, чтобы улыбнуться, потому что воспоминания, которые пришли ему на ум, были очень приятными. — Моя первая настоящая любовь пришла, когда я учился в Принстоне. Это было волшебно. И я честно думал, что мы с Мари поженимся. Но на последнем курсе она просто зажила своей собственной жизнью, и у нас все закончилось.
— И это причинило тебе боль?
— Да. Но еще больше меня расстроило то, что я, оказывается, ничего не понимаю в женщинах, раз я не смог заметить, что мы совершенно разные.
— Звучит разумно. Но на самом деле эта неудача сослужила тебе хорошую службу, она тебя кое-чему научила.
— Да, — признал он.
Кеннет действительно многое вынес из романа с Мари, но он мог бы получше запомнить этот урок.
— А что с другой девушкой?
— Она умерла.
Эллен вздрогнула.
— Что?
— Она умерла.
— О Господи!
— Она заболела воспалением легких, но думала, что это грипп. Она все время откладывала поход к врачу, потому что была очень занята. Каждый день ей становилось все хуже, но она говорила, что справится сама. А затем однажды…
— Господи, Кен, как это ужасно.
— Мы работали над одним проектом, — сказал он, встал с кровати и подошел к окну, потому что теперь в воспоминаниях не было ничего приятного. — Более того, она была моим боссом. И она была изумительным боссом. Если ты думаешь, что некоторые мои идеи заслуживают одобрения, что бы ты сказала об ее идеях!