Не стал бы? А почему?
Спросить об этом вслух у нее не хватило смелости.
В конце концов, вчерашняя ночь могла ничего не значить для Джека. Может быть, таким образом он занимался любовью с десятками женщин.
— А что ты предлагаешь?
— Я должен возвращаться в Игнас. Можешь поехать со мной. Лишняя пара рук нам не помешает. Ты знаешь испанский?
— Да.
— Тогда ты нам будешь полезна.
Вот он снова, прежний Джек, логичный и практичный. Холли готова была разрыдаться.
— Неплохой план, — тихо сказала она. — Дай мне десять минут.
Отель был знаменит своими завтраками: свежие манго и ананасы с гуайявой, поданные вместе с домашними горячими булочками и свежесваренным ароматным кофе. Холли покосилась на яства, словно они были отравлены, и едва притронулась к кофе.
— Похмелье? — не без участия спросил Джек. Налил в стакан воды со льдом и протянул ей. — Местный ромовый пунш — опасная штука. Мне надо было тебя предупредить.
Она выглядела такой юной в этой светлой футболке и с аккуратно зачесанными в хвост волосами, что Джек с болью отвел взгляд.
Она посмотрела ему прямо в лицо. Сейчас, в утреннем свете, ее глаза были очень темными, в них не осталось и следа от прежнего вечернего золота.
— Я что-то сделала не так, — храбро выпалила она. — Скажи мне — что.
Он не стал делать вид, что не понял.
— Не ты, Холли, а я.
— Что? Не понимаю.
— Знаю, что не понимаешь. Поэтому мне нет прощения.
Холли ничего не могла понять.
— Значит, ты жалеешь о прошлой ночи?
На подбородке Джека дернулся мускул.
— Дело не в сожалениях, — резко ответил он. — Я нарушил соглашение.
— Но я сама захотела, чтобы ты его нарушил, — мягко напомнила она.
В его глазах отражалась боль.
— Ты не соображала, что делаешь. И я это понимал. Я просто предпочел не думать об этом.
— А разве тут главное — думать? Об этом?
— Когда ты станешь старше, — проговорил Джек, — ты поймешь, что главное — думать. В особенности об этом.
Холли поморщилась. Но сегодня она чувствовала особый прилив смелости. Она должна смотреть прямо в лицо фактам.
— А если я скажу, что не жалею об этом?
На миг глаза Джека смягчились. Но потом он покачал головой.
— Неважно. Секс не входил в соглашение.
— А. — Она задумалась на миг. — То есть ты имеешь в виду, что не хотел меня.
— Ничего подобного я не говорил, — сердито сказал Джек. — Я так хотел тебя, что нарушил свои собственные правила, — хрипло сказал он.
Холли стало немножко лучше.
— И как ты себя чувствуешь сегодня утром?
Наконец он произнес:
— Старым.
Холли была потрясена и не могла этого скрыть.
Пробормотав что-то сквозь зубы, Джек встал и отошел к балюстраде. Холли видела, как напряглась его спина. Не глядя на нее, Джек сказал:
— Этого не должно было произойти. Мы оба были уставшими. И ты выпила слишком много этого чертова рома. Я знал это. И мне нет прощения. — И, словно гром среди ясного неба: — Это больше не повторится.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Джек Армор, думала Холли, обладает удивительным качеством — он может скрывать свои чувства, когда хочет. За последние двенадцать часов она наблюдала, как сквозь бесстрастный фасад прорвалась его бешеная страсть. И потом — гнев сожаления.
Но когда они прибыли в маленький аэропорт, на, так сказать, проводы героя, то перед публикой предстал самый счастливый молодой муж на свете.
Холли не была такой искусной притворщицей. Слова Джека безостановочно крутились в ее мозгу, заглушая веселую болтовню и смех.
Это больше не повторится. Это больше не повторится.
Казалось, Джек уже напрочь выкинул из головы их разговор. Холли то же самое сделать не смогла. И это было тяжелее всего. Она застыла в его объятиях, односложно отвечая на вопросы.
Островитяне, судя по всему, приняли ее оцепенение за обыкновенное смущение новобрачной и подарили ей широкополую соломенную шляпу, чтобы скрыть румянец. Но Джек прекрасно понимал, что это не смущение, и злился.
— Давай, — пробормотал он Холли на ухо, крепче обнимая ее. — Они для нас так старались. Улыбнись им хотя бы.
Холли старалась. Изо всех сил. Но грубое притворство его объятий сковывало ей сердце. Она, словно заводная кукла, махала провожающим рукой.
Джек широко улыбался друзьям, которые были в восторге. Никто из них не видел, что улыбается Джек одними губами.
— Пошли им воздушный поцелуй, — прошептал он.
Холли с усилием заставила себя не смотреть на него, чтобы не выдавать своих терзаний.
— Я уже достаточно нацеловалась, — очаровательно улыбаясь, ответила она.
Джек прищурился.
— Нет, недостаточно.
Он прижался губами к ее губам. С силой.
Для зрителей это смотрелось внезапным порывом страсти. Они пришли в еще больший восторг. Для Холли, прижатой к сильному телу Джека, это означало нечто совсем иное.
Она чувствовала себя физически сломленной. Словно прошлой ночью Джек унес с собой какую-то важную ее часть, даже не заметив этого, а утром разбил ее.
Вот что означает выражение «разбитое сердце», подумала Холли.
Губы, целовавшие ее, были злыми. Или ей просто так показалось от недостатка опыта?
Этого Холли выдержать не могла. Она отстранилась от Джека, и ей показалось — или было на самом деле, — что его руки, прежде чем отпустить ее, властно сжались на ее талии. Но тут же он снова обернулся к толпе, улыбаясь и приветственно размахивая руками.
И все же, когда они проходили паспортный контроль, Джек спросил ее:
— Ты в порядке?
— Да, в порядке, — ответила Холли.
Тот же самый ответ Джек слышал от нее в течение всего пути. С Сахарного острова на Барбадос. С Барбадоса в Майами, в Сан-Антонио. И вот наконец они оказались в джипе, везущем их к горам, покрытым слоем грязи.
— Скажи что-нибудь еще, ради бога, — наконец не выдержал Джек. — Я знаю, что ты не в порядке. Это слишком очевидно. Почему бы просто не признать это?
Но Холли не намеревалась ничего признавать.
— Мне просто нужно время, чтобы прийти в себя.
Она даже улыбнулась его правому уху. Пока она не встречается с его темными проницательными глазами, все идет неплохо, решила Холли. Пока…
Она заметила, что водитель смотрит на них в зеркало заднего вида.
Джек на этот раз не сел на переднее сиденье рядом с водителем, как тот ожидал, а твердо и уверенно поместился сзади, рядом с женой. Холли изо всех сил старалась избегать встречи взглядов и случайных прикосновений.
Когда джип остановился, Джек выпрыгнул из машины и протянул руку Холли прежде, чем водитель успел выбраться из-за руля. Холли сделала вид, что не заметила его руки. Она выпрыгнула из машины и почувствовала, как подгибаются ноги.
— Держись, — скомандовал Джек.
Он ловко подхватил ее и помог встать. Взгляд Холли взметнулся к его лицу. Ее сердце угрожающе забилось от этого самого равнодушного из объятий.
— Это из-за слишком большой высоты в горах, — слегка улыбнулся Джек. — Не волнуйся, привыкнешь. Все привыкают. Вопрос времени.
Джек отвернулся к машине. Он вытащил из багажника вещи, привычным движением перекинул ремень от ее спортивной сумки через плечо, как будто делал это сто раз. Холли бессильно привалилась к борту машины, наблюдая за ним.
У нее возникло странное ощущение, будто Джек имеет на нее какие-то права, будто она принадлежит ему.
Она всеми силами избегала его прикосновений, даже когда Джек попытался помочь ей не оступиться на узкой тропинке.
— Но где я буду жить?
Рука Джека безвольно упала.
— Конечно, в моей палатке, — сухо ответил он.
— Разумеется, — холодно и спокойно отозвалась Холли, чувствуя, как снова забилось сердце. Она оглядела море палаток, открывшееся перед ней. — В данных обстоятельствах я ни о чем другом и не мечтаю.
Он привел ее на командный пункт и коротко представил. Холли запомнила несколько имен, прежде чем ее измученный мозг отказался что-либо воспринимать. Однако она надеялась, что как-нибудь разберется.
— А вот и Рамон, которого ты уже знаешь, — наконец сказал Джек.
Рамон отложил карту, которую внимательно изучал, и пожал им обоим руки.
— Рад тебя видеть, — приветливо сказал он. Его приветливость объяснилась в следующей фразе: — Нам очень нужен переводчик.
Холли встревожили эти слова.
— Надеюсь, Джек все правильно объяснил. Я хорошо знаю разговорный испанский, но никакого переводческого образования у меня нет и практики тоже.
Рамон широко улыбнулся.
— Если ты умеешь считать все в порядке.
— Считать?
— Десять грузовиков. Пять тысяч доз антибиотиков. Вот в таком роде.
Холли успокоенно кивнула:
— Думаю, я справлюсь.
— Правила здешней жизни: не выходить за пределы лагеря в одиночку, — мягко сказал Джек, снова обнимая ее за талию и выводя из палатки. — Не есть ничего сырого. Обо всех травмах или лихорадке сообщать немедленно. И не мыть голову.
Холли остановилась.
— Что?
Он только криво улыбнулся:
— Мы используем воду только в самых необходимых целях. У тебя слишком длинные волосы. Лучше не распускай их, и все будет в порядке.
Холли поморщилась, но возражать не стала. Она хорошо понимала, что здесь может значить вода.
Джек легонько дернул ее за косу.
— Обещаю лучший душ на свете, когда отвезу тебя в Майами.
— Жду не дождусь, — с чувством сказала Холли.
Улыбка Джека стала еще шире, словно он разделял ее нетерпение. Холли с подозрением покосилась на него. Но он немедленно принял деловой вид.
— Вот моя палатка.
Холли последовала за ним с усиливающимися подозрениями. Что означают эти его ухмылки? Что его так веселит?
Джек откинул тяжелый полог и вошел. Внутри в палатке было только самое необходимое: две кровати со спальными мешками и фонарь на подставке. Для всего остального, включая письменный стол и шкаф, служили старые ящики из-под бананов.
Холли сглотнула. Ей приходилось путешествовать почти без денег, и она думала, что живет в весьма скромных условиях, но такого не могла себе даже представить.
— Основательно, — весело сказала она.
Джек бросил ее сумку на ящик.
— Жесткие кровати полезны для позвоночника. — Джек положил свою сумку на кровать и принялся привычно и быстро распаковывать вещи. Обернулся и бросил через плечо: — В любом случае ты будешь уставать так, что не заметишь, на чем спишь.
Холли расстегивала свою сумку.
— Могу представить, — снова сказала она. — А чью кровать я заняла?
Джек обернулся, гневно подняв брови. Холли почувствовала, что заливается краской до самых корней волос.
— Я имела в виду… здесь же две кровати. Вряд ли ты один занимал всю палатку. Значит, кто-то здесь…
Джек сочувственно покосился на нее.
— Рамон. И, прежде чем ты спросишь, — нет, я его не выгонял, он сам ушел.
— Я знаю, что ты его не выгонял, — со все еще горящими щеками пробормотала Холли.
Разве не он сегодня утром сказал ей: «Это больше не повторится»? Сможет ли она забыть об этом? Джек был последним человеком, с которым она ожидала разделить спальню. И, наверное, ему это было еще более неприятно, чем ей.