Рассердившись на себя за эгоизм, Сесиль, приглушив звук телевизора, принялась смотреть в окно. Но в конце концов почти против своей воли вновь очутилась перед экраном. Флорида уже забила гол. Джон играл очень неровно — то вдохновенно, с блеском, то совершенно бесцветно. «Аризонские мустанги», похоже, никак не могли собраться с духом. Сеси оторвалась от телевизора и выскочила из отеля куда глаза глядят. Это был кошмарный день.
Утром она с радостью улетела в Финикс. Серия интервью почти закончена. Пора уточнять план и начинать писать. Войдя в свой домик, она первым делом воспроизвела записи автоответчика, которым недавно обзавелась. Звонили несколько человек. От Джона звонков не было. Ну что ж, тем лучше. Он начинает забывать ее, ей тоже следовало бы избавиться от воспоминаний о нем. Беда только, у нее это не так уж хорошо получается. Она бросилась на кровать, упав лицом на ладони. Рано или поздно ей предстоит взять себя в руки, ведь перед ней лежит вся жизнь. Да, но какая пустая жизнь! Сеси заплакала.
Зазвонил телефон, и она поспешила вытереть слезы и подавить рыдания. Нельзя же в состоянии истерики отвечать на звонок. Чуть помедлив, она сняла трубку. На другом конце сначала тоже помолчали, потом она услышала знакомое:
— Сеси?!
На секунду она подумала, что задохнется. В горле сразу запершило, и она через силу выговорила:
— Джо?!
— Угу. Я, гм… пробовал дозвониться пару дней назад. Но у тебя был включен автоответчик.
— Я уезжала из Финикса за материалами для книги.
Сеси надеялась, что в голосе у нее нет дрожи, какая была в руках.
— Я как раз хотел поговорить с тобой насчет этого. У меня приглашение на ужин от мистера Хауарда. Он хочет встретиться с тобой и познакомиться с твоими замыслами. Эндрью также согласен, чтобы ты увиделась с его дочерью. После этого он решит, даст ли тебе интервью он и Сузана.
На более приятную новость она едва ли могла рассчитывать, но, как ни странно, сердце у нее упало. Неужели только ради этого звонит Джон?
— Но это же колоссально, Джонни, — скрепя сердце заявила она. Сеси старалась придерживаться такого же бесстрастного тона, каким говорил Джо. — И когда?
— В пятницу вечером. Или я тебя предупреждаю слишком поздно?
— Нет. Все отлично.
— Хауард считает, что я тоже приеду к нему. — Джон запнулся. — Как я и говорил, он немного помешан на футболе. Я думаю, он согласился познакомиться с тобой в основном потому, что ты — вдова Робина. Эндрью был в восторге от его таланта. Так или иначе, но он хочет, чтобы я тоже присутствовал. Я не нашел возможности отказаться.
— Что касается меня… гм… я ничего не имею против.
Сесиль говорила с трудом, так как горло ее сжимали спазмы. Джон не хотел побыть рядом с ней хотя бы один вечер! Он, должно быть, ненавидит ее как виновницу разрыва или же понял, что она ему не так уж дорога, как ему казалось.
— Хорошо. Встречаемся в пятницу. Я заеду примерно в полшестого.
— Я буду готова.
— Ладно. До свидания, Сеси.
— До свидания, — шепнула она. Но Джо уже повесил трубку.
В пятницу под вечер Сесиль оделась и собралась за час до приезда Джона. После долгих колебаний она надела тот же строгий костюм, что был на ней в день церемонии учреждения фонда имени Робина. В этой одежде у нее был деловой вид, и в то же время она выглядела как настоящая леди. Оба эти обстоятельства, вероятно, важны для Эндрыо Хауарда. Любопытно, думала Сеси, от чего именно будет зависеть его решение дать или нет согласие на интервью с его дочерью? Мысль о том, на какие сложные вопросы Хауарда ей придется отвечать, заставила похолодеть кончики ее пальцев. Все же она не знала точно, что хуже для ее нервов: визит к миллионеру или новая встреча с Джоном.
Наконец дверной звонок просигналил о приезде Джона. Сеси нервно оправила юбку и пошла открывать, стараясь не показать, что не находит себе места. Когда она открыла дверь, Джон стоял, повернувшись вполоборота, разглядывая дворик перед домом. Он медленно, словно с неохотой, повернулся к Сеси. Ручной работы костюм-тройка серо-зеленого цвета кого угодно сделал бы похожим на серую мышь, но Джон — огромный и яркий — смотрелся в нем замечательно. Неброская одежда как раз шла ему больше всего. Если бы он надел что-нибудь яркое и крикливое, то его воспринимали бы как клоуна.
Сеси изобразила улыбку, опасаясь, что не выдержит этого насилия над собой, так как ей хотелось рыдать.
— Привет, Джо.
— Салют, Сес! Ну что, в путь?
— Да. Только захвачу сумочку.
Он остался ожидать ее на ступеньках крыльца. Боль сдавила грудь женщины. Джон даже не хотел войти в дом.
Мысли ее были далеко, когда Джон, положив ее саквояж в машину, вновь вернулся к входной двери. Он был красив — таким Сесиль помнила его всегда. На уверенном лице не было никаких следов от тяжелых переживаний, тревог. Совершенно никаких, будто его совсем ничего не касалось, словно он был сделан из камня. Если судить по выражению его глаз, то, казалось, Джон никогда прежде даже не встречал Сесиль. Как он смеет так обращаться с ней? Впрочем, что еще она может ожидать, порвав с ним?
Сесиль села в машину и прикрыла глаза. Ей не хотелось поддаваться дурному настроению. Это глупо, так нельзя, иначе можно спятить.
Джон задним ходом вывел машину из улочки и взял курс на автостраду, идущую через Данкерт.
В кабине повисло тягостное молчание. Сесиль покосилась на спутника. Интересно, что он думает о ней теперь? Принял бы он ее назад, если бы она попросила об этом, или его сердце закрыто для нее навсегда? Но она, конечно, не может идти на попятную. Она ведь знала, что на первых порах без него ей будет тяжело, но потом окажется, что игра стоит свеч. Вскоре боль несколько утихнет, зато можно будет всю жизнь радоваться, что она набралась мужества и порвала с Джони.
Сеси перевела взгляд опять на дорогу.
— Спасибо, что ты сумел устроить мне приглашение, — сказала она, запинаясь.
— Пожалуйста. Мне это не составило труда. Этими вежливыми, чопорными словами он мог бы ответить первому встречному, попросившему у него автограф, они же стали вообще последними словами, произнесенными им в машине за целых два часа поездки. Джон нарушил угрюмую тишину, лишь когда вставил кассету и включил магнитофон. Остаток пути они слушали музыку.
Сесиль откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Она нередко спала в машине, но сейчас знала, что заснуть не удастся. Однако ведь можно сделать вид, будто спишь. Вынужденное пребывание вдвоем в замкнутом пространстве таким образом легче вынести.
Джон тоже посмотрел на свою пассажирку. Та, кажется, спала. Натянутость обстановки стала менее ощутимой, но как, спрашивается, она способна преспокойно задремать как ни в чем не бывало. Лично он взвинчен до такого предела, что по возвращении домой явно промается не один час, прежде чем его сморит сон. Можно ручаться, его ожидают блуждание по комнатам, хождение из угла в угол, неподвижное лежание в кровати. И все это только для того, чтобы не думать об этой женщине.
И все же, несмотря на эмоциональные вспышки, горечь и боль, где-то еще теплилась надежда: не станет ли она сожалеть о своем решении, не вернется ли?
…Когда позвонил Хауард и фактически предоставил Джону возможность снова повидаться с любимой, тот пришел в необычайное волнение. Рука его буквально дрожала, набирая номер телефона Сеси. Он не застал ее дома, Джон звонил опять и опять, сходя с ума от беспокойства и ревности. Он воображал, будто она погибла, ранена, переехала в другой город или встречается с другими мужчинами. Наконец Сесиль отозвалась. Первым желанием Джона было накричать на нее, потребовать ответа, но ему хватило здравого смысла не устраивать сцены. Он жаждет быть с ней снова, он должен увидеть ее, а ревность и гнев способны лишь оттолкнуть ее еще дальше. Джон сохранил спокойствие и передал приглашение максимально холодным, казенным тоном, на какой только оказался способен. Он был вознагражден согласием Сеси на поездку.
В дороге он задумался, правильно ли он поступил. Сеси, видимо, потеряла к нему всякий интерес. Как всегда очаровательная, она ничем не напоминала женщину, которая провела хоть одну бессонную ночь или испытала хоть малейшие угрызения совести, бросив Джона. Она держится холодно, и Джон становится при ней настолько скованным и неуклюжим, что не может слова сказать. Единственное его желание — схватить ее в объятия и целовать, пока она не позволит ему вернуться в ее жизнь. Он удерживался от такого шага, но это требовало всей его силы воли. В результате Джону казалось, что сейчас от него осталась одна внешняя оболочка, он всеми забыт и всем невыносимо надоел. А что касается какого-нибудь тепла в их отношениях, то с таким же успехом он мог бы рассчитывать на внимание совершенно незнакомого человека, которого подвозил бы по пути.
Машина двигалась на юг, а Джона ни на минуту не оставляли горькие мысли. Чуть севернее Данкерта надо было уже следить за съездом с автострады. Как только Джон покинул широкое гладкое федеральное шоссе и поехал по узкой дороге местного значения, Сесиль открыла глаза и осмотрелась. По обе стороны простиралась унылая пустыня, изредка отмеченная кактусами и обломками скал. Там и сям равнину прорезали каньоны и овраги. Джон сбросил скорость, он внимательно следил за местностью.
— Что ты высматриваешь? — прервала Сесиль затянувшееся молчание.
— Дорогу. Хауард говорил, что мы должны повернуть направо после большого выкрашенного зеленой краской валуна.
Сеси присоединилась к поискам нужного поворота, прикрыв глаза ладошкой от лучей заходящего солнца. Они прямо ослепляли. Через некоторое время Джон решил, что проскочил ориентир и следует вернуться и начать поиски сначала. При втором заходе он усмотрел едва заметные приметы грунтовой дороги и свернул на нее. На протяжении двух-трех миль дорога оставалась ухабистой, но все же проезжей, затем практически совсем исчезла. Джон вел машину на малом газу, постоянно проверяя, не сбились ли они с пути. Они пересекли овраг, края которого были слегка срезаны грейдером для проезда.
— Господи! Вот застрянем мы здесь, если… пойдет дождь! — оценила обстановку Сеси. — Я думаю, в этом и состоял замысел. Хауард: стремился использовать все созданное и природой, и человеком, чтобы застраховаться от незваных гостей.
Вскоре вдали обозначился фасад огромного дома; над высоким забором из колючей проволоки виднелись только его верхние этажи. Сесиль с облегчением вздохнула: теперь, по крайней мере, ясно, что они достигли цели. Плутать не пришлось. И это очень удачно, заметила Сеси про себя, ибо дороги вообще больше не было. Машина, раскачиваясь, медленно проехала по камням и песку к проволочной ограде.
Из кирпичного здания дежурки вышел охранник с кислой миной. Сверяясь с запиской, которую он держал в руке, страж внимательно взглянул на гостей, затем осмотрел машину и только после этого открыл замок на воротах, жестом пригласив их въехать. От ворот пошла более приличная дорога. Поближе к дому ее снова пересек забор — высокий, кирпичный, с узорчатыми воротами из литого черного чугуна. Здесь из прилегающей к воротам сторожки появился еще один охранник, еще раз проверил документы и открыл путь.
Новый участок дороги был покрыт асфальтом и тянулся через широкий пустырь, заканчиваясь поворотом к импозантному зданию из красного кирпича. Джон остановил джип неподалеку от парадного подъезда с массивной деревянной дверью, расчлененной узкими вставками из свинцового стекла. Сесиль вышла из машины, глядя вокруг с любопытством. Она видела в газете фотографии этого особняка, но действительность превзошла все ожидания. Впечатление было ошеломляющим. Массивное здание было, правда, мрачным, несмотря на тщательно ухоженные газоны и сложной конструкции фонтан в саду со стрижеными деревьями. Сеси представила себе, что должен чувствовать человек, проживший здесь почти всю свою жизнь. Она не могла удержаться от содрогания. Наличие чувствительной сигнализации на окнах нижнего этажа и дверях, решетки изнутри лишь усугубляли тягостное впечатление. Дом был похож на дорогостоящую тюрьму.