– Можете быть уверены. Я джентльмен, – натянуто произнес он.
– Но вы, кроме того, мужчина. И, будучи одновременно лордом, вы просто обязаны считать свою семью важнее моей. Разве нет?
– Я так и сделал бы, если бы три года назад не исчезла моя племянница, а несколько часов назад и ваш младший брат. Самое главное здесь время. Вам с вашей семьей нет необходимости делать все то, что предпринимал я по возвращении домой и обнаружил: Аннабель уже несколько лет как пропала. Найти Маркуса – вот главная из всех моих насущных проблем в данный момент. Но вам придется поверить мне на слово, мисс Сиборн.
– Я всегда могу провести и собственное расследование, – строптиво пробормотала Персефона.
– И готовы рисковать всем делом, только бы мне не довериться? Так случилось, что этот беззаботный дьяволенок мне симпатичен – таковы мои настоящие мотивы, ведь Маркус считает жизнь весьма дружелюбной штукой. Вы действительно полагаете, что я мог бы оставить юного дурня в руках врагов, чтобы он получил жестокий урок от жизни?
– Нет. – Она тяжело вздохнула и долгим взглядом посмотрела ему в глаза. – Вы и так делаете очень много, чтобы предотвратить беду. Пообещайте мне, что не станете подвергать и себя чрезмерной опасности! – потребовала она.
– Я никогда не иду на ненужный риск, – угрюмо подчеркнул он, а про себя подумал: «Зачем она проявляет заботу обо мне? Скорее всего, в память о том юном привлекательном Алексе, а не о том, кого видит сейчас».
Персефона многозначительно взглянула на израненную сторону его лица. Ее глаза лишь скользнули по паутине неровных рубцов, но явно намекнули – он уже когда-то пошел на ненужный риск.
– Вы понятия не имеете, как все случилось, – парировал он, нетерпеливо указывая длинными изящными пальцами на свои шрамы.
– Почему бы вам не рассказать мне об этом, когда мы будем отдыхать после «охоты на родственников»? – спросила она так, словно у них доставало времени и душевной близости говорить о подобных вещах.
– Это неприятная история.
– А я не маленькая девочка, чтобы слушать сказки да красивую ложь, – категорично заявила Персефона с разочарованным видом от его замечания.
– Как бы то ни было, нам пора возвращаться. Несколько дней меня не будет, а вам придется притвориться, будто ничего не случилось. Но я вот думаю, хватит ли у вас артистизма сыграть свою роль? Если провалитесь, леди Сиборн будет очень страдать от отсутствия уже двух сыновей.
Это были резкие, жестокие слова, но в ответ Персефона сердито на него посмотрела и горделиво вскинула голову. Алексу удалось вызвать у нее желание доказать, что он не прав. Он не знал, насколько хватит ее упрямого нрава, но все-таки надеялся на ее отстранение от участия в поисках и возможность одному отправиться в путь. Иначе ее нетерпение может взять верх.
Возвращались они в полном молчании. Лорд Калверкоум погрузился в свои мысли о предстоящих поисках, а Персефона про себя пыталась найти возможность с ним поехать, но потом поняла: нет, не получится. Если она пошлет за Джеком, это ей не поможет: кузен наверняка тоже исключит ее из участия. И для всех будет намного безопаснее, если по окрестностям будет бродить не герцог, а Алекс Фортин. Узнав, в какой опасности оказался Маркус, кузен может поддаться собственному безрассудному нраву. Окружающие полагали, что кузен полностью благоразумен, на самом деле крутой нрав никуда не делся, а лишь существовал под жестким контролем.
Персефона молча злилась на джентльменов, которые требовали от женщин исключительной кротости и предписывали им сидеть дома и не высовываться. Она от всей души желала другого мироустройства. Тогда она тоже могла бы быть полностью свободной и носиться по окрестностям, а не грызть ногти от волнения за лорда Калверкоума и своих братьев. Ее мать обладала непоколебимой верой в Создателя и доброту духа, поэтому стойко переносила все удары судьбы и ясно показывала всем людям – в том числе и своей дочери, – на что способна настоящая женщина. Но нет, джентльмены все равно находились в плену иллюзий и продолжали считать дам хрупкими и сверхчувствительными созданиями, которых необходимо защищать.
– Обещайте, что не станете ездить в одиночку верхом, даже во владениях своего кузена.
Девушка услышала именно те слова, которых так опасалась. Они уже подъезжали к конюшне и вот-вот должны были оказаться на расстоянии, где их разговоры могли услышать чужие уши.
– Это еще почему? – Ее изумление вылилось в раздраженный протест.
– Трудно сказать… может, потому, что где-то поблизости, возможно даже в ваших владениях, некий негодяй схватил вашего брата, – саркастически ответил он вопросом на вопрос.
– Уверена: двух Сиборнов достаточно злодею и без меня.
– Сильно подозреваю, в данный момент у негодяя в руках лишь один, – проговорил Алекс, словно обращаясь к самому себе. – Нет лучшего средства выманить Ричарда, чем наличие его драгоценной сестрички в руках человека, от которого он так старательно прячется. Даже такой сильный, упрямый и почти неустрашимый Рич не сможет оставаться в стороне, если вы окажетесь во власти этого животного, мисс Сиборн.
– Не сможет, – согласилась она и опять тяжело вздохнула. – Этот негодяй, наверное, действительно ужасен, раз Рич столько времени от него прячется. Полагаю, вы правы. Я буду брать с собой грума.
– Спасибо. Я тоже за вас беспокоюсь и не хочу, чтобы вы попали в лапы злодея, – угрюмо произнес граф, устремив взгляд на маячившую впереди крышу конюшни. Как будто он считал, что и так сильно ей уступает.
– Тогда забудьте обо мне и найдите Маркуса прежде, чем его увезут еще дальше, – потребовала она и подавила дрожь от мысли, что этот замкнутый человек отправляется навстречу опасности ради ее братца-шалопая.
– Слушаюсь, ваша светлость! – Он отвесил насмешливый полупоклон.
– Я не имею подобного титула.
– Но, без сомнения, скоро его обретете, – мрачно пробормотал он, словно это был непростительный для нее грех.
Глава 7
Маркус Сиборн прилагал все силы, чтобы вынырнуть из странной пелены снов и теней. Он несколько раз зажмурился, с трудом приоткрыл глаза и вздрогнул. Тусклый свет освещал незнакомую узкую комнату; он был уверен: никогда раньше ее не видел. Черт, кажется, вчера он выпил столько, что хватило бы утопить целую флотилию. В голове били барабаны, уши различили собственные стоны, вдобавок внезапно затошнило.
– Выпейте-ка это, – услышал он рядом чей-то раздраженный и решительный голос.
Маркус что-то проворчал.
– Не спорьте, а делайте, что говорю! – рявкнула женщина и поступила просто: запрокинула ему голову и влила в рот столь желанную влагу, чуть не утопив в ней молодого человека.
– Г-р-р! – только и удалось выговорить Маркусу. Он сильно закашлялся: организм пытался избавиться от попавшей в трахею жидкости, не дожидаясь, пока ему помогут.
Женщина сунула ему под нос удивительно чистый ночной горшок из белой керамики и держала все то время, пока он извергал содержимое своего несчастного желудка. Маркуса бросало то в жар, то в холод, он дрожал, как больной пес, и страстно желал одного – чтобы его оставили в покое.
– Дайте мне хоть как-то прийти в себя, – завопил он.
– Я хочу этого не меньше вас, – хмуро пробормотала она, глядя, как он пытается нащупать чашку с водой, которой только что едва не захлебнулся. Казалось, она явно жалела, что не до конца его утопила.
– Тогда уходите! – грубо приказал Маркус.
– Да с удовольствием! – крикнула она.
– Уйдите и дайте наконец мне спокойно умереть.
– Дверь заперта. Мне приказали следить, чтобы вы были живы и здоровы, иначе моей семье будет худо, – сердито ответила женщина.
Тут Маркус понял: кто-то решил сыграть с ним жестокую шутку и запер в комнате с сумасшедшей.
– Наверное, чтобы хоть на пару благословенных минут избавиться от вашего сварливого языка и мерзкого нрава, – проворчал он и попытался понять, что с ним такое. Не припоминалось, чтобы хоть раз он испытывал такую жуткую слабость, даже после буйной ночи с нереспектабельными друзьями. – Черт, как будто получил дубиной по голове, – пробормотал он и попытался встать, но все вокруг закружилось, и он плюхнулся обратно.
– Почти, – согласилась его мучительница и совершенно не удивилась, когда он обнаружил на затылке здоровенную шишку.
– Могли бы хоть сделать вид, что сочувствуете, – возмутился он, ощупывая ушиб, и вздрогнул от боли; на него снова нахлынула тошнота.
– А какая вам разница?
– Мне было бы легче.
– Ничего подобного. Вы валялись бы здесь больным и жалким, а потом совсем зачахли бы, – возразила она.
Маркусу удалось выдавить кривую улыбку. Его опоили, вырубили и заперли в комнате с незнакомой ему особой. В ближайшее время он точно не заскучает.
Алекс Фортин наконец остановил усталого коня. С этого места открывался знаменитый вид на Эшбертон. В угасающих лучах позднего августовского заката поместье прямо-таки светилось и переливалось, поражало роскошью. Граф отсутствовал два дня – занимался поисками, – и все впустую, если не считать острого ощущения не в своей тарелке и еще больше нервирующих слухов. Кроме того, он еще сильнее укрепился в решении удерживать Персефону дома, пока не победит врага Сиборнов. Он проследит, чтобы она оставалась в безопасности и не потеряла задора, который так его восхищал.
Алекс постарался стряхнуть усталость, появившуюся не только от утомительной погони за призраками. Он сжал коленями теплые бока лошади и направил ее к старому особняку. Граф сожалел, что не смог привести с собой хороших новостей. Три столь видные особы просто не могли так бесследно исчезнуть в упорядоченной, многолюдной жизни Англии девятнадцатого столетия. Но создавалось впечатление, будто какая-то божественная сила унесла их на волшебный остров в море, недосягаемый для людского любопытства. И это значило только одно: Алекс что-то упустил, не заметил какой-то подсказки, каково местонахождение юного Маркуса. Да и сам враг по-прежнему оставался неуловимым, а у Рича хватало хитрости раствориться в воздухе, как будто его никогда не существовало.
Разумеется, неизвестный противник прилагал все усилия, чтобы оставаться неузнанным, и делал это успешно. Несколько недель мучительных размышлений не помогли Алексу приблизиться к разгадке его личности. Очень тревожный знак. Он ведь опытный офицер разведки, из-за чего его, собственно говоря, и передали в руки лучшего специалиста по пыткам, когда он все-таки попал в плен. Но сейчас ему не удалось обнаружить никаких следов незнакомца, похитившего не кого-нибудь, а члена богатого и могущественного клана Сиборнов. Негодяй украл парня прямо из-под носа родственников, и оба как сквозь землю провалились.
Даже цыганские таборы в большинстве своем отправились подобру-поздорову на отдаленные большие ярмарки. Оставшиеся цыгане пожимали плечами и клялись, что им никто не заказывал похищение сына лорда. Похоже, они говорил искренне – насколько вообще могли быть искренни с чужаками. Как сказал с лживой улыбкой хитрый глава табора, который бывал и во владениях Алекса: они не дураки, чтобы пойти на такое ради незнакомца. Если из-за этих драгоценных джентльменов поднимется суматоха и станет известно, кто сотворил такое, то их обязательно повесят.