– Моя жена страдает от своих нервов, – преданно заявил тот.
– Кажется, окружающие страдают от ее нервов намного больше ее самой, – сухо заметил Алекс.
– Возможно, – ответил Уоррендер и грустно кивнул.
Алекс невольно подумал: немного решительности могло бы значительно улучшить брак этого человека, хотя его самого передергивало при одной мысли быть прикованным к такой глупой старой ведьме, оставшейся сейчас наверху.
– Моя покойная теща растила Электру в уверенности, что семья, которой она так гордится, бросила ее здесь прозябать, – продолжал Уоррендер. – У Коринтии Кливидон был очень трудный характер. И к тому же она имела в мужьях безответственного дурака, растратившего все, что у них было. Она испортила свою единственную дочь, привив ей мысль, что она наследница богатого поместья, а не арендаторша полуразрушенной груды камней. Боюсь, моей жене недостает характера увидеть подноготную этого обмана. Она считает: все перед ней в долгу за эти порушенные надежды, – объяснил он.
Алекс про себя согласился – Электра действительно росла в очень нездоровой атмосфере.
– Но ваша-то дочь выросла не в таких же иллюзиях, – мрачно сказал он, пробираясь по заброшенным и полуразрушенным комнатам, которые окружали презентабельный кокон Электры.
– Антигона не имела такой возможности. В ее юной жизни было слишком много неприглядной реальности.
– Тогда нам всем стоит подумать, как облегчить ее участь, – заявила Персефона.
Тут Алекс чуть не застонал, представляя, сколько бедных родственников и всяких бродяг будет населять его дом к тому времени, когда он наконец обзаведется женой.
– Вы еще не видели мою дочь, – скорбно сообщил хозяин и покачал головой, словно не знал, кто хуже – жена, упрямо цепляющаяся за свои иллюзии, или совершенно реалистичная дочь.
– Да, не видели, но Маркус, похоже, пережил встречу с ней, – пробормотал Алекс, пока они спускались по крутой каменной лестнице и все явственнее слышали жаркий спор, эхом разносившийся по каменному сводчатому подземному коридору.
– Доблестный молодой джентльмен, – согласился мистер Уоррендер.
Алекс подумал, насколько же он, кажется, недооценивал этого ветреного и беззаботного юношу.
В этот момент они услышали неподобающее леди ругательство и торопливый скрежет большого ключа в двери в конце коридора. Видимо, мисс Уоррендер тоже недооценила Маркуса Сиборна. Алекс тут же сделал остальным знак молчать и с удивлением понял: его послушались, и принялся ждать, что же его юный друг предпримет дальше. Он с одобрением увидел: Маркус не бросился наружу очертя голову, а осторожно выглянул за дверь – хотя разъяренная и извивающаяся молоденькая девушка пыталась затолкнуть его назад и пойти первой.
– Они не станут в меня стрелять, дурень! Любой со здравым умом выстрелит в вас, а не в женщину, – яростно спорила она.
– Не обманывайтесь. Для них жизненно важно заставить вас замолчать и удержать меня в своей власти. За шантаж и вымогательство полагается смертная казнь, моя дорогая.
– Я знаю, – хрипловато, с затаенной мучительной ноткой ответила девушка.
Алекс испытал симпатию и сочувствие к Антигоне Уоррендер и решил, что его любимая невеста была права. Не зря она начала кампанию по улучшению жизни своей протеже, даже еще не увидев ее.
– Чтобы кого-то судить, им понадобятся свидетели, – ответил Маркус с особыми нотками в голосе, подозрительно смахивающими на нежность.
– Но когда вы поймаете человека, который за всем этим стоит, разве вам не понадобится наше слово для его наказания? – спросила она, будто готова поступить по чести и не важно, какой ценой.
Алекс изумился. Как же сильно мисс Уоррендер отличалась от своей родительницы! Маркусу еще придется сражаться с сим парадоксом, если он действительно питает нежные чувства к своей необычной смотрительнице.
– Когда мы его поймаем, ничьи слова уже не понадобятся, – мрачно ответил Маркус.
– Уверена, этот человек, кем бы он ни был, многое расскажет, – упорствовала мисс Уоррендер.
– Добрый день, Маркус! – в доказательство ее слов вмешался Алекс.
– Фортин, ты не представляешь, как я рад услышать твой голос! – воскликнул Маркус и выпал в распахнутую дверь, а на нем еще висело несколько стоунов живого веса сражающейся с ним женщины.
– Поверь, Сиборн, я это отлично представляю, – растягивая слова, ответствовал Алекс.
Маркус широко улыбнулся и согласился:
– Да уж, наверняка. Я на своей шкуре испытал: потерять свободу значит почти потерять себя. Хочу выразить глубочайшее восхищение, ты выбрался из той катавасии, оставшись в своем уме, – добавил он и строго взглянул на девушку, которая наконец перестала тянуть его в погреб и сейчас тихонько спряталась у него за спиной.
– Спасибо. Хотя с последним я в состоянии поспорить, – ответил Алекс.
В ту же минуту мимо него пронеслась Персефона и повисла на шее брата.
– Маркус, милый! – довольно проворковала она.
Мисс Уоррендер застыла на месте и как ужаленная отшатнулась от Маркуса.
– Пер-се-фо-на, – чеканно поприветствовал сестру тот, и Алекс предположил, что это их детская манера дразнить и подтрунивать над тяжеловесными именами. – Только попробуй намочить слезами мою рубашку, которая так любовно постирана и починена моей прекрасной хозяйкой.
– Мисс Уоррендер? – уточнила Персефона.
– А вы кто?
– Хоть фамилию теперь знаю, – произнес Маркус, не сводя глаз с девушки.
– Вам лучше было не знать, кто мы, а лгать я не хотела.
– Могу представить. А ваше имя мне знать позволено, или это тоже тайна?
– Меня назвали Антигоной, мистер Сиборн, – вздернув подбородок, ответила девушка.
Алекс испытал невольное восхищение ее воинственной непокорностью.
– Не страшно, – с понимающей ухмылкой ответил Маркус. – Моя сестра Персефона вам сочувствует, правда, дорогая?
– Очень, – откликнулась прелестная мисс Сиборн и с такой энергией кивнула в знак согласия, что ее пламенно-каштановые локоны буквально затанцевали.
Антигона отчаянно хотела бы иметь хоть чуточку ее элегантности. Правда, она уже успела немного расслабиться, узнав, что красавица в объятиях Маркуса на самом деле его сестра.
– Это в большой степени наша вина, – послышался сзади извиняющийся голос мистера Уоррендера. – Имя давала покойная теща. Она нарекла свою внучку в честь героини древнегреческих мифов и считала столь же прекрасным, как имя, которым она наградила свою дочь. Никто из нас не посмел возразить ей и предложить английское имя, – пояснил он.
– Не важно, отец. Мисс Сиборн с братом, кажется, живут в ладу со своими именами, вот и мое не будет больше меня так уж сильно нервировать.
– Уверен, я что-нибудь придумаю, – сообщил ей Маркус, словно уже прикидывал, каким именем мог бы называть ее в будущем.
Но Антигона решительно покачала головой:
– Когда я стану экономкой, мое имя просто выйдет из обихода.
– Ни один вменяемый хозяин вас не наймет, – быстро сказал Маркус.
При виде такой реакции Персефона и Алекс понимающе переглянулись.
– Я идеально умею вести дом, хоть с закрытыми глазами. Любой разумный домовладелец будет счастлив меня нанять.
– Ни одна женщина не будет так рисковать, и сомневаюсь, что хоть кто-то из мужчин станет вас брать на работу без тайных мотивов в сердце.
– Не будьте смешны, я простая старая дева без всяких перспектив, – резко ответила она.
И Маркус поцеловал ее прямо на глазах у ее отца, своей сестры и изумленного графа Калверкоума, а потом заявил:
– Ты отнюдь не проста. И старой девой останешься недолго. Скажи, что выйдешь за меня замуж! Иначе я запрусь с тобой в этой клетушке и не выпущу тебя, пока ты целиком не попадешь под мои чары.
– На самом деле вы же не хотите меня очаровывать, да и на мне жениться, – горько возразила она.
– Поспорим? – Он наградил ее шаловливым взглядом и, явно оценив первый поцелуй, снова поцеловал ее в губы.
А девушка, несмотря на все свои сомнения, страстно поцеловала его в ответ.
– Давай оставим их здесь вдвоем, – предложил Алекс Персефоне.
Мистер Уоррендер робко улыбнулся по-отечески довольной улыбкой.
– Милорд, может, лучше все-таки забрать их отсюда? – спросил он, когда юные влюбленные подняли головы с такими взглядами, словно едва понимали родной язык.
– Пожалуй, да. Пока этот изощренный злодей на свободе, никто из нас не будет чувствовать себя в полной безопасности.
– Мистеру Питерсу ведь удавалось здесь незаметно околачиваться, – напомнила Персефона.
– Этот донжон от первого же ядра сложился бы как карточный домик, – с сожалением сказал Алекс и обратился к Уоррендеру: – Удивительно, что вы сочли безопасным держать здесь пленника.
– Да, видок говорит сам за себя, вам наверняка передавал ваш оценщик. Он показался мне прямым и правдивым человеком. Моя жена сильно его невзлюбила.
– Это ее дом, – произнесла Персефона.
Алекс вздохнул и понял: восстановление и реставрация замка Кингслейк-Мут переносится в список неотложных дел. Потом он подумал, куда бы отправить Уоррендеров, чтобы они не путались под ногами, и сказал:
– Ей придется уехать, пока поместье не отремонтируют, и позднее еще понадобится штат прислуги для его содержания.
– Они поедут со мной в Уэстерхов, – заявил Маркус.
– Не стоит так быстро принимать решения. Лучше сперва переговори со своей матерью, – предупредил Алекс и с извиняющимся видом взглянул на Уоррендеров.
– Это большого значения не имеет. Надеюсь, ты будешь хорошим шурином и все здесь отреставрируешь, чтобы я смог обрести свою жену раньше, а не через десять лет.
– Я еще не соглашалась выйти за тебя замуж, – запротестовала Антигона.
– Соглашалась, соглашалась – и только посмей сейчас передумать.
– Я никогда не говорила, что выйду за тебя.
– В этом не было необходимости: твой брачный энтузиазм говорит сам за себя.
– Тем не менее леди нравится, когда ей делают предложение.
К своему собственному удивлению и изумлению всех окружающих, Маркус Сиборн торопливо опустился на каменный пол на одно колено и взял в руку натруженную ладонь Антигоны Уоррендер.
– Антигона, ответь: ты выйдешь за меня замуж и придашь смысл моей жизни? – с силой произнес он.
Она пристально посмотрела ему в глаза и наконец вымолвила:
– Ты действительно хочешь этого?
– Моя жизнь будет без тебя скучна и печальна. Моя любовь, ты станешь моим великим приключением?
– Да, – выдохнула она и покраснела, засияла от радости. Даже в своем застиранном сером платье и со строгой прической она выглядела необыкновенно прекрасной.
«Вот подожди, увидишь ее в темно-розовом шелке, с уложенными в красивую прическу, черными как ночь локонами!» – мысленно пообещала им Персефона.
Это лето для портнихи мадам Эльфины получится очень прибыльным. Какая удача, что столь изысканная мастерица согласилась оставить дорогой ее сердцу Лондон и отправиться в дебри Херефордшира, чтобы нарядить Персефону к ее блистательнейшему триумфу.
Глава 16
– По-моему, твой брат очень повзрослел, – негромко заметил Алекс, помогая своей будущей жене выбраться из кареты перед боковыми дверями Эшбертона. Члены семьи обычно пользовались этим ходом, когда хотели незаметно покинуть дом или в него вернуться.