Мы зарегистрировались в мэрии Десятого округа, но только шестнадцать или семнадцать лет назад. Мне нужно сосчитать.
- У вас есть дети?
- Дочь.
- Она живет здесь?
- Нет.
- В Париже?
- Да.
- Сколько ей лет?
- Только что исполнилось двадцать четыре. Она родилась, когда мне было семнадцать.
- Это дочь Омера?
- Да.
- Без всякого сомнения?
- Без всякого.
- Она замужем?
- Нет.
- Живет одна?
- У нее квартира на острове Сен-Луи.
- Работает?
- Она ассистентка профессора Лаво, одного из хирургов больницы Отель-Дье.
В первый раз она ответила больше, чем это было строго необходимо. Уж не сохраняла ли она, несмотря ни на что, некоторые общие всем людям чувства, например гордость за дочь?
- Вы видели ее в прошлую пятницу?
- Нет.
- Она навещает вас?
- Иногда.
- Когда она была в последний раз?
- Недели три назад, быть может, месяц.
- Ваш муж был здесь?
- Как будто.
- Ваша дочь с ним ладит?
- Она старается как можно меньше общаться с нами.
- Она что, стыдится?
- Наверное.
- В каком возрасте она оставила дом? Теперь ее щеки чуть порозовели:
- В пятнадцать лет. Голос ее звучал суше.
- Не предупредив вас? Она утвердительно кивнула.
- С мужчиной? Она пожала плечами:
- Не знаю. Это ничего не меняет. В зале остались теперь только игроки в домино, которые укладывали фишки в коробку и стучали монетой по столу. Г-жа Калас поняла и пошла налить их стаканы.
- Это не Мегрэ? - спросил вполголоса один из них.
- Да.
- Что ему от вас нужно?
- Он не сказал.
Точно так же, как и она его об этом не спросила. Она направилась на кухню, вернулась в бар и объявила:
- Когда вы кончите, я пойду поем.
- Где вы обычно едите?
Она указала на один из столиков в глубине зала.
- Я сейчас кончаю. У вашего мужа не было приступа аппендицита несколько лет назад?
- Тому лет пять-шесть? Ему делали операцию.
- Кто?
- Сейчас вспомню. Доктор Гран... Гранвале. Ну да! Он жил на бульваре Вольтер.
- Он там больше не живет?
- Умер. Во всяком случае, так нам сказал один посетитель, которому он тоже делал операцию.
Если бы Гранвале был жив, он мог бы сообщить, был или не был на животе у Омера Каласа дугообразный след дроби. Надо будет завтра разузнать у ассистентов и сиделок. Если только, разумеется, в одной из деревень возле Пуатье не обнаружится живой Калас.
- Не попадал ли в вашего мужа когда-то, много лет назад, заряд охотничьей дроби?
- С тех пор как я его знаю, нет.
- Не попадал ли в вашего мужа когда-то, много лет назад, заряд охотничьей дроби?
- С тех пор как я его знаю, нет.
- Он не был охотником?
- Может, ему и случалось охотиться, когда он жил в деревне.
- Вы никогда не видели у него на животе не очень заметные шрамы, расположенные в виде дуги?
Она старалась вспомнить, нахмурила брови и наконец отрицательно покачала головой.
- Вы уверены?
- Я уже давно не видела его так близко.
- Вы любили его?
- Не знаю.
- Сколько времени он был вашим единственным мужчиной?
- Годы.
Она вложила в это слово особый оттенок.
- Вы познакомились очень молодыми?
- Мы из одной деревни.
- Откуда?
- Деревушка на полпути между Монтаржн и Жьеном, она называлась Буассанкур.
- Вы никогда больше не приезжали туда?
- Нет.
- С того времени, как сошлись с Омером?
- Мне было семнадцать, когда я уехала.
- Вы были беременны?
- На шестом месяце.
- Люди об этом знали?
- Да.
- Ваши родители тоже?
Все с той же простотой, в которой было нечто от галлюцинации, она сухо проронила:
- Да.
- Вы их больше не видели?
- Нет.
Лапуэнт, закончивший инструктировать Люкаса, вышел из кабины, утирая платком пот.
- Сколько я должен? - спросил Мегрэ. Она задала свой первый вопрос:
- Вы уходите?
И теперь он, в свою очередь, односложно ответил:
- Да.
4. Человек на крыше
Сидя перед следователем Комельо, Мегрэ не сразу решился - что с ним случалось не часто - вынуть из кармана трубку; наконец, как бы машинально и сохраняя самое невинное выражение лица, все-таки достал ее.
Несколько минут назад, после короткого доклада начальнику, комиссар прошел через небольшую дверь, отделявшую во Дворце правосудия помещения уголовной полиции от прокуратуры. Все скамьи в коридоре следователей были в этот час заняты, так как во двор недавно въехали две “салатницы”, как здесь называют тюремные машины. Большинство тех, кто дожидался, сидя в наручниках между двух конвойных, были знакомы Мегрэ, и некоторые приветливо кланялись ему, пока он шел по коридору.
Следователь Комельо накануне несколько раз звонил комиссару. Это был худой, нервный человек, с черными, должно быть, крашеными, усиками и выправкой кавалерийского офицера. Первое, что он сказал Мегрэ, было:
- Изложите мне точно ход дела.
Комиссар послушно принялся перечислять находки, сделанные Виктором на дне канала Сен-Мартен; когда он упомянул, что голова так и не найдена, Комельо прервал его:
- Водолаз продолжает поиски?
- Я счел это бесполезным.
- Однако если туловище и конечности найдены в канале, то и голова должна быть где-то неподалеку.
Такие вот замечания и превращали служебные встречи с Комельо в сущее мучение для Мегрэ.