И все-таки, так и не совладав со своей натурой, протянул руку к дверному молоточку. Ждать пришлось долго, под перекрестными взглядами прогуливавшихся горожан; наконец послышались шаги, и дворецкий приоткрыл створку двери.
- Я хотел бы повидать месье Юбера Верну.
- Он не принимает.
Мегрэ все равно вошел в прихожую, хотя его никто туда и не приглашал. Холл был погружен в полумрак.
Стояла мертвая тишина.
- Он в своих покоях?
- Думаю, он в кровати.
- Скажите: окна вашей комнаты выходят на улицу?
Дворецкий заметно смутился, заговорил тише:
- Да. На четвертом. Мы с женой спим в мансарде.
- И вы можете просматривать дом напротив?
Они не уловили ни звука, но дверь салона приоткрылась, и Мегрэ узнал в ее проеме силуэт свояченицы Юбера Верну.
- Что такое, Арсен?
Она, конечно, видела комиссара, но обращалась не к нему.
- Я сказал господину Мегрэ, что месье не принимает.
Она все же повернулась к посетителю:
- Вы хотите поговорить с моим зятем? - Она смирилась с неизбежностью визита комиссара и приоткрыла дверь пошире. - Входите.
Женщина находилась одна в обширном салоне с опущенными на окнах шторами; на одноногом столике стояла единственная лампа, кое-как освещавшая помещение. Ни открытой книги, ни газеты, ни какого-нибудь рукоделия - ничего. Она, должно быть, так и сидела тут в одиночестве, в полнейшем безделье, когда он поднял входной молоточек.
- Я могу принять вас вместо него.
- Но я хотел увидеться именно с ним.
Тогда она подошла к столику, на котором стояли несколько бутылок, схватила одну из них, в которой, судя по этикетке, находилась водка из виноградников Бургундии, но теперь она была пуста.
- В полдень бутылка была заполнена наполовину, а он находился тут не более четверти часа, пока мы еще сидели за столом.
- И часто с ним такое случается?
- Почти ежедневно. А теперь он будет спать до пяти или шести вечера, а потом глядеть на мир мутным взором. Мы с сестрой пытались прятать спиртное, но он все равно ухитряется делать по-своему. Так пусть уж это происходит здесь, нежели в Бог ведает каком питейном заведении.
- А он их посещает?
- Откуда нам знать? Он уходит тайком, через заднюю дверь, а когда уже потом мы видим, как у него глаза лезут на лоб и начинает путаться речь, становится ясно, что это значит. Кончит так же, как и его отец.
- И давно это началось?
- Тянется уже годами. Допускаю, что и раньше он попивал, но, видно, это не так бросалось в глаза. Он выглядит моложаво, но на самом-то деле ему уже шестьдесят семь лет.
- И все же я попрошу дворецкого провести меня к нему.
- Вы не хотите прийти попозже?
- Я вечером уезжаю в Париж.
Она поняла, что дискутировать далее бесполезно, и встряхнула колокольчик. Появился Арсен.
- Проводите господина комиссара к месье.
Арсен удивленно взглянул на нее, будто спрашивая, достаточно ли она обдумала это распоряжение.
- Будь что будет!
Без дворецкого Мегрэ, бесспорно, потерялся бы в коридорах, которые все время пересекались - широкие и гулкие, как в монастыре.
Он мельком увидел кухню, где поблескивала медная посуда и, как и в Гро-Нуайе, на столе стояла бутылка белого вина, вероятнее всего предназначенная для Арсена.
Тот, казалось, перестал что-либо понимать в поведении Мегрэ. После заданного вопроса о его личной комнате, он ожидал настоящего допроса. А комиссар ни о чем его более не спрашивал.
В правом крыле первого этажа дворецкий постучал в резную дубовую дверь.
- Это я, месье! - произнес он, повысив голос, чтобы его услышали изнутри. - Поскольку оттуда донеслось какое-то неразборчивое бормотание, Арсен добавил:
- Со мной рядом находится комиссар, и он настаивает на том, чтобы встретиться с вами.
Какое-то время они неподвижно простояли около входа, в комнате кто-то ходит туда-сюда, наконец дверь приоткрылась.
Свояченица не ошиблась, говоря о вылезавших из орбит глазах, которые сейчас с каким-то изумлением уставились на Мегрэ.
- Это вы! - прошепелявил заплетающимся языком Юбер Верну.
Он лежал, должно быть, в одежде. Та была сильно помята, волосы свешивались прядями на лоб, и он машинальным жестом провел по ним рукой.
- Что вам угодно?
- Хотел поговорить с вами.
Хозяину сейчас было трудно выставить его вон. Верну, видимо еще не пришедший в себя окончательно, посторонился. Помещение было очень просторное, весьма сумрачное, выделялись кровать с деревянным резным балдахином и выцветшие шелковые шторы на окнах.
Вся мебель была старинная, более или менее выдержанная в одном стиле и напоминала обстановку часовни или ризницы.
- Позвольте?
Верну прошел в ванную, налил стакан воды и прополоскал горло. Вернувшись, он почувствовал себя немного получше.
- Присаживайтесь. В это кресло, пожалуйста. С кем-нибудь уже виделись?
- С вашей свояченицей.
- И она, конечно, сказала, что я напился.
- Она показала мне бутылку из-под виноградной водки.
Он передернул плечами:
- Одна и та же песня. Женщины не могут этого понять. Мужчина, которому внезапно сообщили о смерти сына... - На глаза Верну навернулись слезы. Голос спал, стал плаксивым. - Это тяжелый удар, комиссар. Особенно когда сын единственный. Что поделывает его мать?
- Ни малейшего представления...
- Она непременно сошлется на то, что плохо себя чувствует. Это ее излюбленный трюк. Заболела и все, и никто ничего не решается ей сказать. Понимаете меня?
И тогда ее во всем подменяет сестра: она называет это "прибрать дом к рукам"...
Юбер Верну невольно заставлял воспринимать себя как бывалого актера, который любой ценой стремится возбудить к себе жалость. Выражение его слегка одутловатого лица менялось с потрясающей быстротой. Всего за несколько минут на нем последовательно проступили огорчение, некоторая боязнь, затем родительская боль в связи с утратой любимого чада, горечь в отношении обеих женщин. Теперь на поверхности вновь появился страх.
- И с какой стати вы захотели увидеться со мной?
Мегрэ, который так и не сел в указанное ему кресло, вытащил из кармана обрезок трубы и положил его на стол.
- Вы частенько захаживали к вашему шурину?
- Примерно раз в месяц, приносил ему деньги. Предполагаю, вас уже уведомили о том, что я его содержал?
- Следовательно, вы заметили на его письменном столе этот предмет?
Верну пребывал в нерешительности, осознавая, что ответ на этот вопрос имел решающее значение и что ему следовало, не медля ни секунды, принять решение.