НОЧЬ
Залитый огнями пароход, громко гудя, прорезает ночь.
19. БАР. НОЧЬ
Музыкальная фонограмма
Гости небольшими группками собрались в элегантно обставленном салоне. Склонившись над клавиатурой рояля, тапер обращается к одному из директоров оперного театра:
- Как можно не любить такую музыку?..
Орландо, погруженный в раздумья, сидит со своим стаканом у стойки бара.
Разговор идет главным образом о Тетуа.
ФИНАНСИСТ (за кадром). Она никогда не читала своих контрактов.
Фучилетто, ступая осторожно, чтобы никого не побеспокоить, направляется к дивану и тихонько спрашивает:
- Для меня местечко найдется?..
Но, проходя мимо Руффо Сальтини, не может удержаться, чтобы не задеть ее:
- Привет, толстуха, я без тебя жить не могу!..
А прислушавшись к тому, что говорит директор "Метрополитен-опера", с комической гримасой восклицает:
- Опять все то же! Опять сплошной елей! Скажете, нет?
ДИРЕКТОР "МЕТРОПОЛИТЕН-ОПЕРА". Казалось, практическая, реалистическая сторона дела оскорбляет ее до глубины души! Но при малейшем нарушении контракта она цитировала на память все его пункты, не упуская ни единой детали и поражая этим даже собственных адвокатов!
ФИТЦМАЙЕР (со смехом). Однажды перед входом в театр она мне сказала: "Нельзя ли убрать с афиши мое имя?"
В разговор вступает музыкальный критик - маленький, в очках с толстыми линзами, весь какой-то нахохленный и углубленный в себя:
- Нет, по-моему, она отлично отдавала себе отчет в своей неотразимости. Ведь она покоряла каждого, кому приходилось иметь с ней дело!
ДИРЕКТОР "ЛА СКАЛА". Что ж, возможно, так и казалось, но все-таки она была ужасно не уверена в себе... и так боялась незнакомых людей...
ФУЧИЛЕТТО. А по-моему, пора кончать с этими сказками о робкой девочке. Хотя бы, пардон, из уважения к ней самой! Какая там робкая девочка! Ее же все боялись. Кроме меня...
ЖУРНАЛИСТКА БРЕНДА ХИЛТОН. Вы утверждаете, что она была агрессивной?
ФУЧИЛЕТТО. Она могла запустить в тебя чем попало. Что, скажете, она не швырялась вещами?!
РУФФО САЛЬТИНИ (за кадром). Аурелиано!
Появляется официант, разносящий напитки, и Фучилетто, понизив голос, спрашивает у него:
- А нельзя ли стаканчик красного?
ЛЕПОРИ (за кадром). Лично у меня с Эдмеей никогда никаких проблем не было...
ОФИЦИАНТ (Фучилетто). Разумеется, синьор.
ФУЧИЛЕТТО. Но только ламбруско. Идет?
ОФИЦИАНТ. Ламбруско.
ЛЕПОРИ. Она была прекрасной партнершей... И очень меня ценила. Именно это делало идеальным наше сотрудничество, так сказать. Она всегда говорила, что я лучший... лучший итальянский тенор.
Фучилетто по обыкновению игнорирует эту тираду и посылает воздушные поцелуи Руффо Сальтини.
ЖЕНА ЛЕПОРИ. Да-да. Тетуа мне всегда говорила, что cantar [петь (исп.)] с Сабатино Лепори - одно удовольствие!
МАМАША ФОН РУПЕРТА. В моем доме ее восхищала одна картина. "Когда я смотрю на нее, - говорила она, - мне хочется плакать". И на глазах у нее появлялись слезы.
Орландо, уже успевший захмелеть и завязать дружбу с барменом, спрашивает у него:
- А ты что же, любезный? Неужто тебе нечего рассказать? (Вновь поворачивается к гостям, чтобы выслушать очередную порцию воспоминаний.)
ПЕРВЫЙ ДИРЕКТОР ВЕНСКОЙ ОПЕРЫ. Хочу рассказать один любопытный эпизод. Каждое утро она обычно съедала маленькую норвежскую... селедочку... Чтобы лучше звучал голос... (Он притрагивается к горлу. Тот же самый жест, словно в зеркале, повторяет его коллега.) И делала так всегда. Правда, правда!
Орландо, чуть пошатываясь и держа стакан в руке, все никак не оторвется от стойки бара. Вдруг его внимание привлекает что-то по ту сторону окон, на палубе, залитой голубоватым лунным светом. Там в эффектной трагической позе стоит граф ди Бассано, словно совершая в одиночестве какой-то таинственный ритуал в честь романтического светила.
Между тем директор "Ла Скала" тоже хочет внести свою лепту в разговор о певице и припомнить какую-нибудь курьезную историю вроде тех, что наперебой рассказывают присутствующие.
ДИРЕКТОР "ЛА СКАЛА". Но самое поразительное из всего то, что в последнем акте "Травиаты" у нее действительно повышалась температура: происходило полнейшее отождествление с образом Виолетты!
20. КОРИДОР ПАССАЖИРСКОЙ ПАЛУБЫ. НОЧЬ
Все двери в длинном коридоре закрыты.
Пассажиры разошлись наконец по своим каютам.
21. КАЮТА КУФФАРИ. НОЧЬ
У матери и дочери общая каюта. Обе лежат в своих постелях, но еще не спят. Ильдебранда с разметавшимися по подушке черными волосами и с открытыми глазами о чем-то тревожно думает. Девочка, слегка приподнявшись, спрашивает:
- Мама, а ты любила эту... Тетуа?
В блеснувших глазах певицы промелькнуло что-то вроде страха.
Не дождавшись ответа, девочка откидывается на подушку и закрывает глаза.
22. КАЮТА БРАТЬЕВ РУБЕТТИ. НОЧЬ
Обоих старичков уже одолевает сон. У первого, лежащего на постели, выскальзывает из рук раскрытая книга. Второй сидит на стуле со смычком и скрипкой в руках; он неподвижен, словно восковая фигура.
23. КОРИДОР. ДВЕРИ КАЮТ. НОЧЬ
Сэр Реджинальд, идущий по коридору решительным шагом, вдруг резко останавливается.
Из его каюты выходит матрос; надвинув на лоб бескозырку, он взлетает по железному трапу и исчезает из виду.
Когда растерянный баронет протягивает руку, чтобы постучать, дверь каюты открывается, и из-за нее выглядывает горничная - стройная негритяночка; вздрогнув от неожиданности, она замирает на пороге и с трудом выдавливает из себя:
- Good evening, Sir... Good night, Sir [Добрый вечер, сэр... Спокойной ночи, сэр (англ.)]. - Затем, повернувшись, тихонько уходит.
24. КАЮТА СЭРА РЕДЖИНАЛЬДА. НОЧЬ
Охваченный странным волнением, с замирающим сердцем сэр Реджинальд заходит в каюту. Оглядевшись, он подкрадывается к широкой, наполовину раскрытой двухспальной кровати и, потянув носом воздух, начинает истерически смеяться. В состоянии какой-то лихорадочной взвинченности, не сняв даже пальто, он опускается в кресло и ждет.
На полу, рядом с туалетным столиком, стоят сапожки жены. Подобрав один из них, сэр Реджинальд нежно гладит его и, нервически хихикая, громко говорит:
- Ну что, удачный у тебя сегодня вечерок, а? Я чуть не налетел на этого типа, когда он выходил из нашей каюты. Ну расскажи, расскажи... Хоть стоящий попался?
Костяшками пальцев он стучит в дверь, возле которой стоит кресло. Это дверь ванной.
- Вайолет! Отвечай!..
Дверь распахивается, из нее выходит леди Вайолет и направляется к постели.
ЛЕДИ ВАЙОЛЕТ. О, я чувствую, что сегодня сразу усну - так спать хочется.
СЭР РЕДЖИНАЛЬД. Довольно! Я хочу знать все! Ты этого типа еще на пристани приметила, не так ли?
Леди Вайолет в своем длинном белом пеньюаре и в кружевном чепчике похожа на маленькую девочку. К тому же среди подушек ее дожидается плюшевый медвежонок. Она берет его в руки и целует, как обычно девочки целуют любимую куклу.
ЛЕДИ ВАЙОЛЕТ. Реджинальд, будь паинькой, я спать хочу!.. Этот человек приходил чинить лампу. Там что-то испортилось...
СЭР РЕДЖИНАЛЬД. Какая недостойная ложь, Вайолет...
ЛЕДИ ВАЙОЛЕТ. Но ты же знаешь, как я боюсь темноты!
Взяв в руки шнур с выключателем, она гасит свет. Лишь за занавесками голубовато мерцают иллюминаторы...
25. КАЮТА ГРАФА ДИ БАССАНО. НОЧЬ
Граф ди Бассано, все еще охваченный экстазом идолопоклонничества, никак не может успокоиться и лечь в постель. Он рассматривает альбом с фотографиями. Снимки, на которых запечатлена божественная Тетуа, этот преданный ее обожатель комментирует ужасно нудными восхвалениями.
ГРАФ ДИ БАССАНО. Феномен вокала... божественный голос... сто певиц в одной...