После недолгого упоения миром, с которым человеческий ум привык связывать изобилие, и своеобразных правительств этого периода две новые партии вышли на сцену с такими равными силами, что ни один кабинет не мог провести ни одного мероприятия. А поскольку необходимо было изыскивать проценты на государственный долг, достигавший 8 000 000 000 фунтов стерлингов, пришлось назначить новые выборы. Слово "мир" в это время еще держалось, но слово "изобилие" уже давно исчезло из обихода; и партия Трудяг, решив, что раз у нее меньше имущества, подлежащего обложению налогами, то она может меньше церемониться с налогообложением, оказалась в подавляющем большинстве. Вам будет небезынтересно узнать, сэр, из каких элементов сложилась эта партия. Основную ее массу составляли бывшие солдаты и другие рабочие люди; но в виде некоего придатка, или хвоста, в нее вошли также многие ученые мужи. Люди, преисполненные самых благих намерений, люди с головой и с принципами, - в прежние времена таких называли радикалами и передовыми либералами. Вошли они в эту партию с горя, понимая, что иначе самое их существование окажется под угрозой. Такой расстановкой сил - и еще некоторыми обстоятельствами, о которых вы скоро узнаете, сэр, - и объясняется печальная участь деревни. Дело в том, что партия Трудяг, не считая ее хвоста, на который она то ли не смогла, то ли не захотела сесть - этого мы уже никогда не узнаем, придерживалась таких же взглядов на заселение деревни, что и Патриоты, и уже начала проводить в жизнь некий план, на который в течение примерно года возлагали большие надежды. В подходящих для сельского хозяйства местностях поселили множество энтузиастов и как будто даже стали добиваться такого положения, при котором страна могла бы сама себя прокормить. Но не пробыли Трудяги у власти и полутора лет, как их хвост - а в нем, как я уже сказал, были заключены почти все их принципы - заболел этими самыми принципами в тяжелейшей форме. Они решили, что "свобода торговли" - которая, что ни говорите, есть линия наименьшего сопротивления и основана на "процветании торговли" - находится в опасности, и стали агитировать против возобновления премий и льгот для сельского хозяйства. В результате премия на пшеницу не прошла, а вместо этого была расширена - на бумаге - система небольших наделов. Одновременно под тяжестью налогов на имущество стали разваливаться крупные поместья. По мере того как все очевиднее становилось банкротство и истощение всей Европы, опасность новой войны казалась все менее реальной, и, англичане снова перестали заботиться о чем-либо, кроме "процветания торговли". Импортные продукты питания опять подешевели. И неизбежное случилось. Загородные усадьбы стали непосильным грузом для своих владельцев, фермеры фермерствовали в убыток, мелкие арендаторы, что ни день, разорялись и уходили куда глаза глядят, батраки устремились в города. И тогда партия Трудяг, которая непомерными налогами довела своих противников до полного остервенения, получила, образно выражаясь, по шапке, и следующие четыре года были заполнены самой жестокой междоусобицей, какую только запомнят журналисты. Во время этой борьбы усилилась эмиграция и сельские районы почти опустели. Когда наконец партия Трудяг одержала победу, она, по-прежнему руководимая своим хвостом, обязалась среди всего прочего делать ставку исключительно на города. С тех пор она так и стоит у власти, а результаты вы сами видели. Все продукты питания нам доставляют из-за моря, причем значительную часть - на подводных лодках и по воздуху. Перевозят их в таблетках, а доставив на место, раздувают до первоначальных размеров с помощью хитроумного метода, предложенного одним немцем.
Деревня же используется лишь как тема для сентиментальных поэтов и как место, над которым летают, либо куда влюбленные субботними вечерами уезжают на велосипедах.
- Mon Dieu {Боже мой! (франц.).}, - задумчиво протянул Ангел. Наверно, именно в таких случаях и принято говорить: "Ах, какой сюрприз!"
- Совершенно справедливо, сэр. Люди до сих пор не опомнятся, как такое могло произойти. Отличный пример того, что может случиться, когда зазеваешься, - даже с англичанами, которым вообще-то в этом смысле очень везло. Ведь не забывайте, все партии, даже ученые мужи, всегда превозносили сельскую жизнь и уверяли, будто всячески ей содействуют. Но они забыли об одной мелочи: что наши географические условия, традиции, воспитание и имущественные интересы так способствуют жизни в городах и "процветанию торговли", что отклониться от этой линии наименьшего сопротивления можно лишь ценою нешуточных и отнюдь не парламентских усилий. Да, это прекрасная иллюстрация той нашей характерной черты, о которой я толковал вам на днях: очень уж мы задним умом крепки. Но чего же от нас и ожидать, пока у нас есть туман и принципы? Лучше быть хлипким горожанином без здоровья, но с высокими политическими принципами, чем здоровым продуктом излюбленнейшей отрасли народного хозяйства. Но вы еще не видели другой стороны медали.
- О чем вы? - спросил Ангел.
- Ну как же, сэр, о грандиозном росте городов. Это я покажу вам завтра, если пожелаете.
- А Лондон разве не город? - шутливо заметил Ангел.
- Лондон? - воскликнул гид. - Что вы, это всего лишь дачное местечко. В какой настоящий город вас свозить? Хотите в Ливерчестер?
- Куда угодно, - сказал Ангел, - лишь бы там можно было хорошо пообедать. - И, расплатившись с сельским населением милостивой улыбкой, он расправил крылья.
III
- Время еще не позднее, - сказал Ангел Эфира, выходя из ресторана "Белый Олень" в Ливерчестере, - а я, кажется, немного переел. Давайте пройдемся, посмотрим город.
- С удовольствием, сэр, - отозвался гид. - Сейчас между ночью и днем нет никакой разницы: ведь для производства электрической энергии теперь используется прилив.
Ангел записал эти сведения в свою книжечку.
- Чем заняты здешние предприятия? - спросил он.
- Весь город, который теперь простирается от прежнего Ливерпуля до прежнего Манчестера (что видно из его названия), занят расширением пищевых таблеток, которые доставляют в его порт из Новых Светов. Уже несколько лет Ливерчестер и Бристер (простирающийся от прежнего Бристоля до прежнего Глостера) удерживают монополию на расширение пищи в Соединенном королевстве. - А как это делается? - спросил Ангел.
- Благоприятная среда и бактериология, - отвечал гид.
Некоторое время они шли молча, изредка взлетая там, где улицы были особенно грязные; потом Ангел снова заговорил:
- Очень любопытно. Я не замечаю никакой разницы между этим городом и теми, что я видел, когда был здесь в девятьсот десятом году, - только вот улицы лучше освещены, но радости от этого мало: они страшно грязные и полны людей, чьи лица мне не нравятся.
- Да, сэр, - вздохнул гид, - трудно было ожидать, что чудесный мрак, который окутывал нас во времена Великой Заварухи, продержится долго. Вот тогда и вправду можно было тешить себя надеждой, что все дома построены Кристофером Реном, а все люди чистые и красивые. Поэзии теперь не осталось.
- Ни малейшей! - подтвердил Ангел и потянул носом. - Зато атмосфера есть, и не слишком приятная.
- Где скапливается много людей, там всегда пахнет, - сказал гид. - Тут уж ничего не поделаешь. Старое платье, пачули, бензин, жареная рыба и дешевые папиросы - это пять необходимых ингредиентов человеческой жизни, и перед ними атмосфера Тернера и Королевские игрушки.
- Но разве не в вашей власти устроить жизнь в городах по своему вкусу?
- Что вы, сэр! Это встретило бы ужасающее сопротивление. Мы сами у них во власти.