Так вот — что он делал в том клоповнике по другую сторону Гаронны?
— А это точно самоубийство?
— Так утверждает полиция. Но ЦРУ донесло мне — хозяин клоповника вспомнил, что при лаборанте был саквояж — это совершенно точно, поскольку обычные его «постояльцы» не имеют при себе и этого. И юноша был один — ни девчонки, ни парня. А саквояжа в номере не нашли.
— Считаете, что это работа террористов? Выдать убийство за самоубийство и забрать саквояж вместе со всем содержимым?
Хенце вскочил и принялся нервно расхаживать между столом и своим любимым наблюдательным постом у окна.
— Президент уверял меня, что подобные умозаключения скорее в вашей компетенции. Но ЦРУ, должен заметить, тоже сочло, что это «самоубийство» дурно попахивает, хотя Сюртэ ничего не заподозрила.
Джон призадумался.
— Лаборант не мог не знать, как продвигаются исследования Шамбора, но для убийства это недостаточный повод. После гибели Шамбора, учитывая слухи, мы просто обязаны предположить, что учёный сумел создать действующий молекулярный компьютер. Так что я полагаю, причина «самоубийства» в другом. Видимо, это саквояж, как вы и думали. Заметки лаборанта… возможно, собственноручные записи Шамбора… что-то, что террористы считали опасным или жизненно для себя важным.
— Да, — проскрежетал Хенце, мрачно глядя на своего собеседника. — А после Диего-Гарсия стало похоже, что террористы заполучили-таки результаты работ Шамбора, то есть натуральный, действующий молекулярный компьютер…
— Прототип, — поправил Джон.
— А какая разница?
— Вероятно, это устройство тяжёлое и хрупкое. Стекло, капилляры, контакты. Не карманная модель будущего.
— Суть в другом. — Генерал раздражённо нахмурился — Работать оно будет?
— При наличии опытного программиста? Похоже, оно уже работает.
— Тогда какая разница? Чёртова штуковина у них, а нам остаётсябубкес. А теперь скажите мне, что мы не в заднице!
— Не могу, сэр. Я бы сказал, что мы в глубокой заднице.
Хенце очень серьёзно кивнул:
— Тогда вытащите нас, подполковник.
— Сделаю все, что смогу, генерал.
— Извольте сделать больше. Я свяжу вас со своим натовским заместителем — это будет генерал Лапорт, он француз. Их военные, само собой, тоже напуганы, а поскольку это все же их страна — Белый дом требует поглаживать французов по головке, но сведениями делиться только в самом крайнем случае, поняли? Лапорт уже начал вынюхивать, кто вы такой и как связаны с Зеллербахом. Думаю, он подозревает, что его пытаются оставить за бортом, — хитрый французик. Я ему сказал, что вы друг доктора Зеллербаха, но, боюсь, он мне не поверил — до него уже дошли слухи о заварушке в госпитале Помпиду. Так что приготовьтесь к вопросам личного свойства. И постарайтесь не отвечать на них.
Генерал открыл перед вставшим с софы Джоном дверь.
— Держите с нами связь. Если что будет нужно — звоните. Сержант Маттиас вас проводит.
Джон пожал протянутую ему стальную ладонь.
Невысокий широкоплечий Маттиас явно был не рад необходимости покинуть уютный пост и даже открыл дверь, чтобы возразить, — настоящий старый сержант, — но, уловив настроение босса, явно передумал. Он молча провёл агента на первый этаж, мимо консьержки, потягивавшей «житан», — при этом Джон заметил выпирающую из-под юбки рукоять пистолета. Похоже было, что охрана генерала Карлоса Хенце шутить не любит.
Сержант подождал в дверях, покуда агент не пересёк дворик и, пройдя воротной аркой, не ступил на тротуар.
Джон остановился под деревом, по привычке оглядываясь… как вдруг сердце его ухнуло в пятки.
Стремительно обернувшись, он во второй раз мельком увидел лицо на заднем сиденье заезжающего во дворик такси.
Агент заставил себя досчитать до пяти, прежде чем метнуться обратно, туда, где из-за кустов он мог наблюдать за дверями пансиона.
Даже густая тень от широких полей шляпы не помешала ему различить смуглое лицо, пышные усы. Теперь он признал и тощую сутулую фигуру. Это был лжесанитар, пытавшийся убить Марти в больнице, тот, что оглушил самого Джона. Убийца подошёл к дверям пансиона — тем самым, откуда секунду назад вышел Смит. Сержант ещё не успел отойти. Он вежливо отступил в сторону, пропуская убийцу, потом, как истый профессионал, выглянул на улицу — не следит ли кто — и только тогда закрыл дверь.
Глава 7
Когда Джон Смит, расплатившись с шофёром, вышел из такси, на предместье Сен-Дени, что на севере Парижа, за Окружным бульваром, тяжёлым одеялом легли густые весенние сумерки. В жарком, пахнущем озоном воздухе висела грозящая дождём духота.
Сунув руки в карманы плаща, агент прошёлся, приглядываясь, туда и обратно мимо узкого фасада бежево-кирпичного трехэтажного дома, где, по словам Майка Кирнса, жила Тереза Шамбор. Причудливо-живописное здание островерхой крышей и декоративной кладкой выделялось из ряда похожих домов, построенных, видимо, в конце пятидесятых или начале шестидесятых. Если судить по расположению окон, то в доме было всего три квартиры — по одной на этаж, — и на каждом этаже горел свет.
Отвернувшись, Джон бросил взгляд вдоль улицы, вдоль рядов машин, припаркованных, как принято в Париже, на тротуаре. Мимо промчался, сверкая фарами, спортивный «форд». Квартал был короткий и хорошо освещённый. В другом его конце, у станции надземки, возвышалось ультрасовременное восьмиэтажное здание отеля, чьи бетонные стены были выкрашены в бежевый цвет, чтобы не выделяться из общего ряда жилых домов.
Развернувшись, агент решительно зашагал к отелю. Добрых полчаса он проторчал в вестибюле, делая вид, будто кого-то ждёт, а на самом деле наблюдая сквозь высокие окна, не следит ли кто за ним. Но «хвоста» не было, и за это время никто не выходил из дома Терезы Шамбор и не входил в него.
Ещё немного побродив по отелю, Джон обнаружил, что дверь чёрного хода выводит в переулок, и, выскользнув из здания, поспешил обратно к перекрёстку. Он не заметил слежки ни в вестибюле, ни вообще в окрестностях гостиницы — шпиону негде было бы спрятаться здесь, разве что в выстроившихся по обе стороны улицы машинах, но все они были вроде бы пусты. Кивнув самому себе, Смит твёрдым шагом двинулся к дому мадемуазель Шамбор.
В подъезде был установлен домофон; карточка с именем Терезы Шамбор была вставлена в паз у звонка в третью квартиру. Джон позвонил, назвав своё имя и цель визита.
Когда двери лифта распахнулись, хозяйка уже стояла в дверях. На ней была белая юбка, белая же шёлковая блуза с высоким воротником и туфельки цвета слоновой кости на высоком каблуке. Тереза Шамбор походила на одну из картин Энди Уорхола — белое на белом, и только кроваво-красные пятна притягивали и приковывали взгляд — помада на полных губах и коралловые цепочки-серьги, да ещё кудри цвета воронова крыла, зловещей тучей окаймлявшие бледное лицо. Эффект получался совершенно театральный. «Действительно, — подумал Джон, — прирождённая актриса». Хотя с тем же успехом это мог быть и рефлекс, выработанный опытом.
Похоже было, что Тереза Шамбор собиралась уходить, — на плече её висела чёрная, довольно массивная сумка.
— Не знаю, что нового я смогу вам рассказать об отце или о том несчастном в больнице, который, кажется, был с ним в лаборатории, когда… когда произошёл взрыв, мистер… мистер Смит, да? — проговорила она, когда Джон шагнул к ней через порог. По-английски она говорила без малейшего акцента.
— Доктор Джон Смит, совершенно верно.