И все же Пейдж не могла вычеркнуть его из памяти. Что же он наделал, причинив ей такую невыносимую боль? Пейдж мучила себя бесполезной игрой в «а что, если?».
А что, если бы она осталась с Альфредом в Африке?
А что, если бы он приехал со мной в Чикаго? А что, если бы он не встретил Карен? А что, если?…
В пятницу, когда Пейдж зашла в раздевалку, чтобы надеть хирургический костюм, она обнаружила, что кто-то написал на нем черным фломастером: «сука».
***
На следующий день, когда она захотела заглянуть в свой блокнот с записями, оказалось, что он исчез. «Наверное, я положила его в другое место», — подумала Пейдж.
Но она сама не верила в это.
***
Мир за пределами больничных стен перестал существовать для нее. Краем уха она слышала, что Ирак грабит Кувейт, но это было не важно на фоне страданий пятнадцатилетнего пациента, умирающего от лейкемии. В тот день, когда произошло объединение Восточной и Западной Германии, Пейдж пыталась спасти жизнь пациента, страдавшего диабетом. Маргарет Тэтчер покинула пост премьер-министра Великобритании, но для Пейдж более важным был тот факт, что больной из двести четырнадцатой палаты снова мог ходить.
Переносить все трудности ей помогали врачи, с которыми она работала. За редким исключением это были самоотверженные люди, они лечили других людей, снимали их боли, спасали их жизни. Пейдж наблюдала те чудеса, которые они творили каждый день, и это наполняло ее чувством гордости.
Труднее всего было работать в палате неотложной помощи, куда стекались жертвы всевозможных аварий и катастроф.
Долгие дежурства и изнурительная работа ложились тяжелейшим бременем на персонал больницы. Процент разводов среди врачей был необычайно высок, а внебрачные связи считались обычным делом. Том Чанг как раз и оказался одним из тех, у кого возникли проблемы в семье. Об этом он рассказал Пейдж, когда они пили кофе.
— Я нормально переношу дежурства, а вот моя жена их не переносит. Жалуется, что теперь совсем не видит меня, что я чужой человек для нашей маленькой дочки. Она права. Я не знаю, что делать.
— А твоя жена была в нашей больнице?
— Нет.
— Почему бы тебе не пригласить ее сюда пообедать, Том? Пусть посмотрит, чем ты здесь занимаешься и как это важно.
Лицо Чанга просияло.
— Отличная идея. Спасибо, Пейдж. Я так и сделаю. Я хочу, чтобы ты познакомилась с ней. Ты пообедаешь вместе с нами?
— С удовольствием.
***
Жена Чанга Сай оказалась красивой молодой женщиной — такая классическая красота не увядала с годами. Чанг провел ее по больнице, а потом они вместе с Пейдж обедали в кафетерии.
Чанг рассказал Пейдж, что Сай родилась и выросла в Гонконге.
— Как вам понравился Сан-Франциско? — поинтересовалась Пейдж.
Сай некоторое время помолчала.
— Интересный город, — вежливо ответила она, — но я чувствую себя чужой здесь. Он очень большой и очень шумный.
— Но, насколько я понимаю, Гонконг тоже большой и шумный город.
— Я родом из маленькой деревни в часе езды от Гонконга. Там нет шума и автомобилей, все знают друг друга. — Сай посмотрела на мужа. — Том, я и наша дочурка были там очень счастливы. На острове Ллама просто чудесно. Там пляжи с бельм песком, маленькие фермы, а по соседству небольшая рыбацкая деревня Сак Ку Ван. Там так тихо. — Голос ее был полон мечтательной ностальгии. — Мы с мужем много времени проводили вместе, как и должно быть в семье. А здесь я его почти не вижу.
— Миссис Чанг, я понимаю, как вам сейчас трудно, но через несколько лет Том сможет открыть частную практику, и тогда у него будет больше свободного времени.
Том Чанг взял жену за руку.
— Слышишь? Все будет хорошо, Сай. Не волнуйся.
— Я понимаю, — ответила Сай, но в ее голосе не прозвучало уверенности.
Пока они разговаривали, в кафетерий зашел мужчина и остановился возле двери. Пейдж был виден только его затылок, но ее сердце учащенно забилось. И тут мужчина обернулся. Это был совершенно незнакомый человек.
Чанг наблюдал за Пейдж.
— С тобой все в порядке?
— Да, — солгала Пейдж. «Я должна забыть его. Все кончено». И все же воспоминания о тех чудесных годах, о радости, наслаждении, любви… «Как я могу забыть все это? Может, уговорить кого-нибудь из здешних врачей сделать мне лобектомию?»
В их разговор вмешался один из ординаторов:
— Отравление свинцом?
— Совершенно верно, — подтвердил доктор Айлер.
Хони улыбнулась.
— Разумеется. Отравление свинцом.
— Как вы будете лечить его? — снова обратился к ней доктор Айлер.
Хони вновь уклонилась от прямого ответа.
— Существует несколько способов лечения… Вмешался еще один ординатор:
— Если пациент подвергся длительному воздействию, то лечение должно быть как при потенциальном заболевании головного мозга.
Доктор Айлер кивнул.
— Правильно. Что мы и делаем. Устраняем обезвоживание и применяем химиотерапию.
Он посмотрел на Хони. Она кивнула в знак согласия.
Следующим пациентом оказался мужчина лет восьмидесяти. Глаза у него были красными, веки слиплись.
— Сейчас мы займемся вашими глазами, — сказал ему доктор Айлер. — Как вы себя чувствуете?
— Ох, не так уж плохо для старика.
Доктор Айлер откинул в сторону одеяло, обнажив распухшие колени и лодыжки пациента. Ступни у него были покрыты ранами.
Доктор повернулся к ординаторам.
— Опухание вызвано артритом. — Он посмотрел на Хони. — В сочетании с ранами и конъюнктивитом. Уверен, вы знаете диагноз.
Хони начала тянуть время.
— Ну, это может быть…, понимаете…
— Это синдром Рейтера, — подсказал кто-то из ординаторов. — Случай известный. Обычно сопровождается легкой лихорадкой.
Доктор Айлер кивнул.
— Правильно.