— Ну разумеется, — сказал Мишкин. — Но как же насчет детали?
— Ее нет на складе, она снаружи.
— Как снаружи! Где?
— Где-то около пятнадцати миль отсюда, а может, и все двадцать.
— Но зачем ей быть снаружи?
— Понимаете, раньше мы хранили все детали внутри склада. Все очень логично и удобно. Но, по-видимому, для человеческого мозга все это было слишком примитивно, и некоторые вдруг стали размышлять: «А что будет, если потерявший управление корабль свалится прямо на крышу склада?» Это всех напугало, и проблема была отдана на решение компьютеру. Ответ был таков: «рассредоточить». Инженеры и планировщики согласились и сказали: «Разумеется, рассредоточить, и как мы сами до этого не додумались?» Итак, был отдан приказ, и бригады вынесли детали наружу и уложили их в окрестностях. А потом все уселись и с удовлетворением сказали: «Ну вот, сейчас все в порядке». Тут-то и начались неприятности.
— Какие именно? — поинтересовался Мишкин.
— Ну, людям приходилось покидать склад и искать на поверхности Гармонии то, что им было нужно. А это означало опасность. Вы же сами знаете, что незнакомые планеты опасны, ведь на них происходят странные вещи, и никогда не знаешь, как на них реагировать, а к тому моменту, когда оценишь ситуацию и решишь, что делать, они уже появились и исчезли, а возможно, даже убили вас.
— И какие же это странные вещи творятся у вас на Гармонии? — спросил Мишкин.
— Я не имею права вдаваться в подробности, — ответил компьютер. — Если бы мне было предоставлено такое право, все намного бы усложнилось.
— Но почему?
— Успешная приспособляемость к неизвестным опасностям требует от человека ничем не ограниченной способности узнавать, когда ему угрожает опасность, а когда нет. Если бы я намекнула на одну-две возможности, ваша восприимчивость оказалась бы ограниченной: это следствие так называемого эффекта туннеля: это сузило бы ваше восприятие других рискованных ситуаций. Кроме того, в этом просто нет необходимости.
— Почему же нет?
— Потому что все уже подготовлено. На поверхности Гармонии вас будет сопровождать робот СРОНП, если он у нас есть — при разгрузке последнего корабля произошла неразбериха… — Контрольная панель вдруг замолчала.
— А что… — начал было Мишкин.
— Погодите, пожалуйста, — сказала панель, — я проверяю опись.
Мишкин ждал. Через несколько минут панель сказала:
— Да, у нас точно есть в запасе робот СРОНП, он прибыл с последним грузом. Вот были бы дела, если бы его не оказалось.
— А что это за робот? — спросил Мишкин. — И что он умеет делать?
— Эта аббревиатура означает «Специальный Робот для Освоения Незнакомых Планет». Эти машины запрограммированы определять, что может представлять опасность для человека, предупреждают его об этом и предлагают соответствующие контрмеры. С роботом класса СРОНП вы будете в такой же безопасности, как у себя дома, в Нью-Йорке.
— Премного благодарен, — сказал Мишкин.
4. Если цыпленок требует, чтобы его считали личностью, то это характерный признак нарушений функциональной деятельности
Робот СРОНП был коротким и прямоугольным. Самым привлекательным в нем была яркая лакированная поверхность корпуса. СРОНП шагал на четырех ногах, еще четыре конечности болтались без дела в верхней части блока управления. В целом, он смахивал на тарантула, маскировавшегося под робота.
— Ну, сынок, — сказал он Мишкину, — двинемся?
— А это очень опасно? — поинтересовался Мишкин.
— Ерунда, семечки. Я проделал бы это с завязанными глазами.
— А на что мне обращать внимание?
— Я тебе дам знать.
Мишкин пожал плечами и двинулся вслед за роботом. Они прошли мимо регистратуры, через вращающиеся двери, и вот они на поверхности Гармонии. Мишкин решил не переживать и положиться на робота — тот знал свое дело. Однако Мишкин ошибался. Его невежество в этом отношении было поразительным и по-своему трогательным. Поспорить с Мишкиным в тупости могла разве что небезызвестная девственница верхом на единороге.
(Разумеется, и его приятель робот тоже не был верхом совершенства. Приплюсуйте его невежество к идиотскому безрассудству Мишкина — и вы получите большое отрицательное число, равное количеству случаев плеврита, зарегистрированных со времен второй пелопонесской войны.)
Джем, горячие булочки, ярко накрашенные губки — все это смешалось в сознании Мишкина, когда он в возбужденном состоянии вступил на подозрительно загадочную поверхность Гармонии.
— И долго будут продолжаться эти галлюцинации? — спросил Мишкин.
— Откуда я знаю? — удивился добродушный шеф-повар с потрепанной гармоникой. — Я же и сам галлюцинация.
— Но как же мне отличить реальное от нереального?
— Попробуйте лакмусовую бумажку, — предложил Хуан Цзу.
— Дело вот в чем, — заявил робот. — Делай все в точности так, как я скажу, иначе ты здесь быстро протянешь ноги. Дошло?
— Дошло, — ответил Мишкин. Они пересекали долину, окрашенную в пурпурный цвет. Восточный ветер дул со скоростью пять миль в час, и было слышно электронное пение птиц.
— Если я тебе скажу «ложись», — продолжал робот, — то ты должен тут же брякнуться. Моргать шарами и крутить шурупами времени уже не будет. Надеюсь, у тебя рефлексы в порядке?
— Мне показалось, будто ты говорил, что здесь нет опасностей, — заметил Мишкин.
— Значит ты, умник, поймал меня на противоречии, — хмыкнул робот. — А может, у меня были причины наврать тебе?
— Причины? Какие же?
— А может, у меня есть причины не болтать с тобой об этих причинах, — ответил робот. — Слушай мою команду; ложись !
Мишкин и сам услышал тонкий, пронизывающий душу звук Он бросился ничком на траву, разбив себе при этом нос от излишнего усердия. Он поднял голову и увидел, что робот встал рядом, держа в двух конечностях по бластеру.
— Что это? — спросил Мишкин.
— Брачный призыв шестиногого протобронтозавра. Когда эти чертовы чучела возбудятся, они готовы проделывать это с кем угодно.
— Но разве они не видят, что я неподходящий объект для подобных забав?
— Конечно же, видят, но пока это дойдет до их мозга, то не успеешь опомниться, как очутишься под двадцатью тремя тоннами разгоряченного самца, взгромоздившегося на тебя.
— Н-ну, и где же он? — спросил Мишкин.
— Приближается, — угрюмо ответил робот, вертя бластеры на предохранителях.
Звук усиливался, он стал выше и громче. И тут Мишкин увидел нечто, удивительно напоминающее бабочку с размахом крыльев в шесть футов. Существо это пролетело мимо, беззаботно посвистывая, и свернуло налево, не обратив на них никакого внимания.
— Что же это было? — спросил с удивлением Мишкин.
— Это чертовски напоминает мне бабочку с размахом крыльев в шесть футов, — ответил робот.
— И я об этом подумал. Но ведь ты говорил…
— Да, да, да, — раздраженно отозвался робот. — Ежу понятно, что произошло. Эта дерьмовая бабочка научилась имитировать брачный призыв протобронта. Мимикрия — это явление, распространенное во всей Галактике.
— Распространенное? Но ведь это даже тебя застало врасплох?!
— А что в этом особенного? Просто я впервые столкнулся с этой дерьмовой бабочкой.
— Ты должен был знать об этом, — настаивал Мишкин.
— Вовсе нет. Я запрограммирован всего-навсего определять и уметь находить выход из ситуаций и явлений, опасных для человека. Эта развалина-хлопалка не причинила бы тебе никакого вреда, если бы, конечно, тебе не захотелось бы проглотить ее, так что вполне естественно, что в моей памяти отсутствуют какие-либо данные о ней. Ты же понимаешь, что я не какая-то там дурацкая энциклопедия. Я имею отношение к опасным штучкам, а не ко всякой дряни, которая ходит, плавает, летает, ползает, зарывается в землю и все такое прочее. Понял, сынок, что к чему?
— Понял, — ответил Мишкин. — Видно, ты и вправду знаешь, что делаешь.
— Именно для этого меня и создали, — с гордостью сказал робот. — Ну ладно, продолжим нашу прогулку.
5. Подготовленное заявление
«В последнее время у меня не все ладно с собственным мозгом. Возникают какие-то идеи и образы, но я не имею представления, реальны они или нет. Иногда мне кажется, что я ел, а иногда нет. Порой я обнаруживаю, что жил, а порой думаю, что нет. Я не могу припомнить, по какой причине я здесь нахожусь и в каком преступлении меня обвиняют. Но как бы там ни было, я невиновен, что бы я ни натворил».
Мишкин с надеждой поднял голову, но обнаружил, что суд исчез, и судья исчез, и весь мир исчез, и лишь скучающий охранник сидел и перелистывал старый выпуск «Rolling Stone».
Мишкин внезапно остановился.
— В чем дело? — спросил робот.
— Я что-то вижу впереди, — сказал Мишкин.
— Во дает! — хмыкнул робот. — Я тоже много чего вижу впереди. Я всегдавижу множество вещей там, перед нами. Боже, да ведь каждый хоть что-нибудь,да видит впереди!
— То, что я вижу, похоже на животное.
— Ну и что из этого?
Существо, которое Мишкин увидел перед собой, было похоже на тигра, только хвост у него был покороче, а лапы потолще. На грязно-шоколадного цвета шкуре ярко выделялись оранжевые полосы.
Оно выглядело свирепой, голодной и наглой галлюцинацией.
— Оно выглядит опасным, — сказал Мишкин.
— Много ты понимаешь, — ответил робот. — Дрянь, которую ты видишь перед собой — это пачинерт, травоядное животное вроде коровы, только более кроткое.
— Но зубы!
— Пусть они тебя не вводят в заблуждение.
— Что, опять мимикрия?
— Точно, великий из великих! Ну, возьми себя в руки и двинули дальше.
Они продолжали свой путь через пурпурную долину. Робот даже не позаботился вытащить бластеры, насвистывая песенку Элмера, а Мишкин замурлыкал «Сентиментальный вальс».
Пачинерт повернулся в их сторону, уставившись на них глазами цвета свернувшейся крови яка. Он зевнул, обнажив резцы, напоминающие кривые турецкие сабли, и потянулся, отчего бугры мускулов на боках стали похожи на юрких осьминогов под тонким слоем пластика.
— Ты точно знаешь, что оно травоядное? — с сомнением спросил Мишкин.
— Ничего, кроме травы и одуванчиков, — бросил на ходу робот. — Правда, иногда они лакомятся и редькой.
— На вид оно довольно свирепое.
— Природа способна на бесконечное множество хитростей.
Человек и робот приближались к чудовищу. Пачинерт поднял торчком уши и хвост, который напоминал Мишкину индикаторную стрелку на шкале, настроенной на неприятности. Он выпустил когти, смахивающие на жуткие искривленные зубцы дьявольских вил. Он зарычал, и при этом звуке ветви некоторых деревьев-путешественников сомкнулись, корни подтянулись, и деревья отправились на север в поисках более спокойных мест.
— Природа переигрывает, — заметил Мишкин. — Клянусь, что эта тварь собирается напасть на нас.
— Природа преувеличивает, — ответил робот. — В этом природа самой природы.
Они уже были в десяти ярдах от пачинерта, который все еще стоял совершенно неподвижно, являя собой великолепный образчик жуткого чудища, готового к яростной атаке, способного убить или покалечить любого человека или робота, попавших в поле его зрения, а заодно и пару деревьев, так, ради спортивного интереса.