Дверь открылась когда я уже начал сомневаться в этом.
- А хто тебе сказал, шо у меня к тебе разговор есть? - тот самый старик, которого я уже видел, сделал особое ударение на слове 'меня'.
Вблизи, в отличии от дома, хозяин выглядел гораздо лучше чем издалека. Не такой уж он и старик, собственно... Да, седой. Но, при этом, лицо его было каким-то... молодым? Нет, я не хочу сказать, что заподозрил хозяина в каком-то маскараде - волосы и борода были его собственными, а не накладными. Просто выражение лица, глаза... Будто это лицо сняли с человека, лет на двадцать моложе его, и приклеили на голову старика. И осанка тоже. Стоял он ровно, ничего не опасаясь. Самое подходящее слово - 'беззаботно'. Будто и не идет вокруг война, и не стучится в дверь его дома, находящегося глубоко на оккупированной территории, непонятный мужик бомжеватого вида.
- Максим Сигизмундович сказал. - ответил я. - Очень рекомендовал мне к вам зайти.
- Какой-такой Сигизмундович? - несмотря на вопрос, по глазам хозяина я понял, что наш врач ему знаком.
- Врач из Тучина. - я припомнил разговор с доктором. - Он просил передать, что печень находится справа.
Хозяин продолжал разглядывать меня еще несколько мгновений, потом внимательно осмотрел окрестности и, наконец, посторонился.
- Ну, тогда заходь, раз пришел.
Я вошел в дом. Темно. Света, проникавшего через то подобие окна, хватало только на то, что бы разглядеть контуры обстановки и ни на что более. Небольшой стол, лавка... В дальней стене - печь... Я проморгался, стараясь побыстрее привыкнуть к темноте. Сзади скрипнула, закрываясь дверь. Я начал оборачиваться к хозяину, но не успел. Сильный удар в затылок сбил меня с ног. Последнее, что я запомнил - резкая боль в раненом плече, которым я ударился, падая на пол.
****
Кто-то легонько похлопывал меня по щекам. Сознание щелчком вернулось и звенящую пустоту сменили звуки окружающего - скрипы, шорохи, негромкий шепот...
- Может воды на него вылить? - послышался незнакомый голос.
- Смотри, вроде пошевелился! - перебил говорящего другой. Этот голос показался смутно знакомым.
Я застонал и приоткрыл глаза.
- Смотри, точно очнулся!
Надо мной висело какое-то расплывчатое пятно, которое, по мере того как взгляд фокусировался, постепенно приобретало черты человеческого лица. Смутно знакомые черты...
- Командир, ты как? - спросило лицо.
Память возвращалась обрывками. Чего это я тут валяюсь? И где это 'тут'? Скрип двери за спиной... 'Лапотник' со слишком молодым для его седой головы и длинной бороды лицом... Боль в руке... Блин, рука-то как ноет! Вернуться что ли обратно - во тьму бессознательности?
- Командир...
Чего же он пристал ко мне? И, вообще, кто это? Лохматые черные волосы, по которым, впрочем, видны попытки причесаться... Небольшие усики, темная курчавая бородка... И горящие глаза. На месте нависшего надо мной лица вдруг оказалось другое - аккуратно причесанные волосы, гладкий подбородок... 'Хватит драпать!...' - послышалось мне. - 'Мы на своей земле...' Селиванов???
- Это я - Сергей. Командир, ты меня узнаешь?
- Се... Селиванов? - простонал я. - Какого черта ты здесь делаешь?
Окончательно придя в себя, я попытался приподняться. Меня бережно подняли и, поддерживая под руки, усадили на лавку. Я затряс головой. Кто же это меня так приложил? В комнате, кроме меня и Селиванова оказалось пять человек, среди которых я нашел еще троих двоих знакомцев. Вот сидит Курдаков, с которым мы лежали под танком и наблюдали за мостом, который нам предстояло вскоре взорвать. А вон тот, длинный, в углу - его я тоже знаю. Это один из бойцов, ушедших с группой Селиванова к мосту возле Тучина. Как его звали? Карелин, вроде... Точно, Афоня Карелин! Остальных, вроде бы не знаю. Кроме вот того старика...
- Ты что ж это, сука, творишь? - я, заскрипев зубами, впился взглядом в хозяина хутора, который и приголубил меня по голове. А кто кроме него еще мог меня ударить?
- Извиняй, хлопец, - старик виновато улыбнулся и развел руками. - Хто ж знал-то...
Очень хотелось ответить старику на любезность. Желательно - чем-то тяжелым в голову. Но вставать я не рисковал. Перед глазами еще все плыло. Я снова переключился на Селиванова.
- Ты почему не ушел к Сарнам?
- Это у Митрофаныча спрашивай. - сразу помрачнел Селиванов. - Я...
- Митрофаныч? - резко перебил я. - Он жив?
- Жив. - кивнул Серега. - И Денисенко, и Буцко, и Аредин, и Зелянин...
Денисенко и Буцко? Первый, вроде бы, ушел с Селивановым к Тучину. А Буцко я отправил к Дроздово. С остальными знаком был только шапочно, но все они входили в нашу группу. Ту самую, которая, под началом Митрофаныча, отправилась уничтожить мосты через Горынь. Селиванов закончил перечислять выживших.
- Всего пятнадцать человек выжило. - подытожил он. - А ты как здесь оказался? Мы думали, что ты погиб...
- На хутори! - крик снаружи не дал Сергею договорить. - Вы окружены! Выходь по одному!
Тут же тесная комната погрузилась в хаос. Бойцы, кто отставил карабины в сторону, похватали оружие и заметались. Один, которого я не знал, подбежал к окну и принялся осторожно выглядывать наружу. Курдаков перевернул стол и, спрятавшись за столешницей, нацелил на дверь ствол карабина.
- Выходь, кажу! Хату пидпалымо! - продолжали разоряться снаружи.
Я пару мгновений понаблюдал за метушней и, с усилием, поднялся.
- Отставить! - я хлопнул Селиванова по плечу и направился к двери.
Снаружи уже начинало темнеть. В помещении, благодаря мутному, практически непрозрачному, окну, сумерки были практически незаметны - в этом доме, независимо от времени, темнота царила постоянно. Но, когда я вышел наружу, это сразу бросилось в глаза. Сколько же я провалялся без сознания? Не меньше часов четырех. Хорошо меняnbsp;На мой стук никто не отозвался. Я снова постучал. И, подождав, еще раз.
старик, сволочь, приголубил...
- Ян, - крикнул я, - выходи! Все в порядке!
Слева уловил какой-то шорох. Повернул голову - из-за угла показалось настороженное лицо Казика.
- Ян! - повторил я. - Говорю - все нормально!
Наконец я разглядел и Яна. Тот вышел из-за дерева.
- Ты як, командир? - оружие Ян, несмотря на мои заверения, что все хорошо, не опустил. - Шо то за люды?
- Свои! - я приглашающе махнул рукой и вернулся в дом.
Внутри суматоха уже утихла. Партизаны заняли места для боя - двое за перевернутым столом, по одному с каждой стороны двери, один под окном сидит...
- Расслабьтесь. - я под молчаливыми взглядами бойцов прошел к лавке и сел. - Это мои ребята. Выручать меня пришли.
В этот момент в дверях появилась голова Яна. Не высовываясь полностью, он вначале оглядел помещение, а уже потом, увидев, что я спокойно сижу себе на лавке и не подаю никаких знаков об опасности, зашел в дом. За ним, чуть погодя, вошли Славко, Казик и Генрих. В доме сразу же стало тесно. На одиннадцать человек помещение явно не было рассчитано.
- Алика с Антоном оставили? - спросил я у Яна.
- Ага. - кивнул тот, озираясь по сторонам. Хорошо, хоть не бросили раненого. А то примчались бы мне на помощь всей толпой... Молодец, Ян. Подумал об Антоне.
- Знакомьтесь, - я представил Селиванову своих бойцов, потом представил своих тем, кого знал сам. Остальных представил, заодно и мне, Сережа.
- Ты, командир, як до хаты зайшов, - рассказывал Ян, - так я продовжував наблюдаты. Збырався вжэ за тобою йты, а тут воны прыйшлы...
Все ясно. Ян, не дождавшись пока я выйду, уже собирался идти меня выручать, но тут появился Селиванов со своими бойцами. Оценив силы, Ян пришел к вполне естественному выводу, что один с пятью он не справиться. Со всей возможной скоростью, он бросился обратно в лагерь и поднял там тревогу. В итоге, оставив Алика охранять лежачего Антона, весь отряд бросился спасать своего командира. Молодцы, ребята!
- Спасибо, Ян. - поблагодарил я. - Все сделал правильно. Серега, вы далеко остановились?
- Часа два идти. - ответил Селиванов.
- Ну, тогда мы перебираемся к вам. Выдели пару бойцов. У нас там раненый лежит. Пусть помогут сюда его перенести.
За Антоном я послал Казика, который должен был отвести двоих бойцов в наш лагерь. Когда они ушли, я снова вернулся к прерванному разговору.
- Рассказывай, почему нарушили приказ? Почему не ушли к Сарнам?
История Сергея была очень похожей на нашу. Его группа выполнила свою задачу на 'отлично' - мост у Тучина никем не охранялся и был заминирован тихо, без шума. Немцы засуетились только когда прогремел взрыв. Но было уже поздно. Селиванов, сделав свое дело, был уже далеко. Без происшествий он со своей группой дошел до назначенной точки сбора принялся дожидаться остальных. Вскоре к ним присоединилась группа Буцко, у которой все прошло не так гладко. Мост они уничтожили, но, при отходе, был ранен второй подрывник этой группы - Шелест. Вроде бы пустяшная рана оказалась фатальной для подрывника - через пару дней она загноилась и, промучавшись почти две недели, Шелест все-таки умер. Но, вернемся немного назад. Бойцы прождали на мельнице дольше назначенного срока. Селиванов все порывался выполнить приказ и, после того как оговоренная неделя прошла, начал было собираться в поход к Сарнам, но против этого вдруг выступил Буцко. Он вначале предлагал, а потом - требовал, остаться на месте еще какое-то время. Насколько я понял, кроме того, что Буцко все надеялся на возвращение основного отряда, он еще и нивкакую не хотел бросать своего раненого товарища. И оставлять его на попечении местных на каком-то хуторе, как предлагал Селиванов, тоже не соглашался. В итоге, Селиванов подчистую разругался с Буцко. По некоторым моментам рассказа, я понял, что он чуть ли не обвинил (о чем сейчас искренне сожалел) Буцко в измене. Однако, как оказалось, тот был не одинок в своем желании задержаться на мельнице. Оставлять раненого товарища претило всем остальным бойцам. Пришлось оставаться и Селиванову - даже он понимал, что преодолеть такой путь в одиночку ему будет не по силам. А через два дня вернулись остатки группы Митрофаныча. Из тридцати двух человек, которые дошли до Гощи, к точке сбора вышло всего восемь. И как вышло! Выжившее мало чем отличались от тех, кто навсегда остался у того злополучного моста. Каждый из восьмерых вернувшихся был в той или иной степени ранен, а идти самостоятельно могли лишь пятеро. В числе тех, кого принесли на руках, был и наш командир. Как признался Сергей, поначалу они даже думали, что Митрофаныч не выживет. Однако, организм старика оказался на удивление крепок - Митрофаныч продолжал цепляться за жизнь.
С возвращением командира все вопросы о переходе к Сарнам отпали сами собой. Даже Селиванов, видя положение отряда, перестал этого требовать. В путь могла отправится только половина собравшихся на мельнице бойцов. Но сколько из них дошли бы? Думаю, далеко не все... Группа осталась в этих лесах. По той же причине, они озаботились и поисками врача. Раненые не только не могли идти к Сарнам, но и нуждались в медицинской помощи, без которой многие просто не выжили бы. Партизаны обратились за помощью к единственному врачу в этой местности - Максиму Сигизмундовичу, который, без лишних вопросов, взялся за лечение раненых. И, благодаря этой помощи, большинство выжили.
- Вот, все и сидим здесь. - подытожил свой рассказ Сережа. - Думаю, скоро все наши смогут идти. Тогда и к Сарнам отправимся.
- А здесь, на хуторе, вы как оказались? - немного помолчав, переваривая информацию, спросил я.