Спецназу необходимо время от времени размяться. Но если выяснится, что местного жителя убил кто-то из экипажа, с выходом «Хаджибея» в море опять могут возникнуть неприятности.
— Простите, Леонид Петрович… — Кулигин смотрел исподлобья. — Моя вина. Я заглажу. Я не хотел, клянусь.
Петраков зло посмотрел на верзилу.
— Если кто-то в городе узнает — ты конченый человек. Ты понял? Тебя нет. Нет, му…дак е…ный. Понял?
— Леонид Петрович… Клянусь, никто не узнает.
— Ладно, хрен с тобой… — Отвернувшись, Петраков сделал несколько шагов по палубе. Остановился. Было слышно, как Кулигин, пройдя вслед за ним, остановился сзади. — До отхода занимайся только этим. Продли увольнение Быкову, пусть следит. И держи меня в курсе. Докладывай, как бы я ни был занят. Понял?.
— Так точно, понял, товарищ капитан первого ранга. Все будет в порядке, не беспокойтесь.
— Это тебе нужно беспокоиться.
— Так точно, мне нужно беспокоиться, товарищ капитан первого ранга.
Недалеко от них на палубе давно уже маячила фигура старпома, ожидающего, когда Петраков освободится для доклада.
— Какие-нибудь еще указания будут? — спросил продолжавший стоять сзади Кулигин.
— Свободен. — Сказав это, Петраков, не глядя ни на Ку-лигина, ни на Бегуна, направился к своей каюте. Доклад старпома он выслушивал уже на ходу.
Подойдя к пришвартованной бортом к причалу крупной, под четырнадцать метров в длину, белой яхте, Седов остановился. Поневоле залюбовался: яхта была похожа на игрушку. Это был «Пассаж-450» [1] , водоизмещением примерно около двенадцати тонн, с корпусом из сверхпрочного пластика, с современными обводами, с утопленной в борта и оттого еле выступающей над палубой вместительной каютой, с металлической мачтой высотой не менее четырех метров, с открытым пультом управления на юте. Безусловно, это была та самая яхта. На корме и на носу по-русски и по-английски написано название «Алка» и порт приписки «Новороссийск». Яхты серии «Пассаж», он знал, оснащены двигателем, причем мощным. Посмотрел на антенны, занимающие весь верх надстройки. По ним, на яхте есть два радара, радиостанция дальней связи и радиопеленгатор. Подумал: по оснащению почти сторожевой корабль, не хватает только пулемета или пушки. Впрочем, не исключено, что пулемет у этого Довганя есть.
Люк в надстройку был открыт. Постояв, сказал не особенно громко:
— Эй, на яхте… Есть кто-нибудь?
Никто не отозвался. Он осмотрел яхту более внимательно. На юте стоят два шезлонга с брошенными на них двумя цветными махровыми халатами. Похоже, вместе с Довганем на яхте обитает девушка, вряд ли член экипажа — мужчина будет носить голубой махровый халат с синими цветами. Подождав, крикнул погромче:
— Эй, на яхте!
Почувствовал: сзади кто-то стоит. Голос, в котором чувствовалась угроза, сказал за спиной:
— Что надо, приятель?
Обернулся — почти вплотную к нему стоит загорелый до черноты парень с мощным торсом. На вид парню около тридцати. Мощная шея, чуть сдавленное с боков лицо, нос с горбинкой, глаза, запавшие под надбровные дуги. Волосы подошедшего, курчавые и светлые, были коротко подстрижены и напоминали войлок.
— Я ищу владельца этой яхты.
— Я владелец этой яхты. Что дальше?
— Меня зовут Юрий Седов. Я ищу вас.
— Зачем?
— Мне посоветовал подойти к вам Николай Владимирович Радченков. Он сказал, вам нужен шкотовый.
— А-а… — Парень вытер тыльной стороной ладони пот со лба. Сел на один из стоящих возле яхты кнехтов. — Радченков… Он что, вас знает?
— Так, шапочно. Я только утром сюда приехал. И сразу в яхт-клуб. Я сам яхтсмен, парусом занимаюсь с детства.
— Где же вы занимались парусом?
— В основном на Ладоге и на Псковском озере. Год ходил на Балтике, участвовал там в регате.
— В судовых двигателях разбираетесь?
— Думаю, что да.
— Думаете?
— Ну… вообще-то я окончил питерское высшее инженерно-морское, электромеханический факультет.
— Даже так?
— Да. Если вы знаете Балтийское пароходство, есть там такой дизель-электроход «Сестрорецк». Я на нем три года от-бухал сначала третьим, а потом вторым механиком. Заочно учился в той же мореходке, на штурманском факультете. Но потом бросил.
— Почему?
— А зачем? Я к тому времени уже все знал, что там проходили. Всю штурманскую науку.
— А чего ж вы сюда подались, в Новороссийск? На Балтике места мало?
— А-а… — Седов сделал вид, что разглядывает кружащих над лагуной чаек.
— Не хотите объяснять?
— Личные обстоятельства.
Парень оглядел его вещи, задержав взгляд на гитаре.
— Личные обстоятельства. Я правильно понимаю: это означает, что вы холостой?
— Вроде того.
— Понятно… — Владелец «Алки» некоторое время разглядывал пирс. — Для начала — меня зовут Глеб Довгань. Слышали когда-нибудь обо мне?
— Слышал от Николая Владимировича Радченкова.
— И больше ни от кого?
— Больше ни от кого.
— Что вам сказал обо мне Радченков?
— Сказал, что вы хороший яхтсмен.
— И все?
— И все.
— Где вы остановились?
— Пока нигде. — Помолчав, добавил: — Собирался остановиться в гостинице «Якорь» для плавсостава, мне сказали, тут такая есть. Но я ее пока не нашел.
— Ладно. Значит, вы считаете, вы сможете работать шкотовым на такой яхте?
— Думаю, что смогу.
— Работа на ней тяжелая, вы видите.
— Вижу. Но работы я не боюсь.
— Хорошо. — Довгань встал. — Проверю, боитесь вы работы или нет. Отдаем швартовы, убираем трап. И выходим в море.
— Есть. — Седов перенес вещи и гитару на палубу, Довгань встал к штурвалу, он же, убрав трап, снова прыгнул на причал, чтобы отдать швартовы. Взялся было за трос на кнехте, как вдруг услышал отчаянный женский крик:
— Глеб! Подожди!
Поднял голову — и увидел мчащуюся к ним по причалу девушку в джинсовых шортиках и белой размахайке, ту самую. Она бежала изо всех сил, размахивая букетом темно-красных роз, как веником. Подбежав, бросила букет на палубу. Розы, рассыпавшись в воздухе, упали на дощатый настил.
Довгань, обернувшись, посмотрел на них. Сказал спокойно:
— Алик… Я думал, ты уже не придешь…
— Я передумала… — Посмотрев на Седова, девушка крикнула яростно: — Помогите мне перебраться!
Он протянул руку. Резко опершись о нее, она неожиданно прыгнула — и, перемахнув через узкую полоску воды, оказалась на палубе.
Пока он отдавал швартовы, пока перебирался на борт, девушка успела собрать рассыпанные розы, а заодно и халаты с шезлонгов и спуститься в каюту. Дверь за собой она аккуратно закрыла.
Мотор работал, яхта разворачивалась к выходу в море.
— Не обращайте внимания, — бросил Довгань, не отрываясь от штурвала. — С женщинами всегда так, их не поймешь.
В море они пробыли часа три. Довгань вымотал его вконец, заставляя работать с парусами, менять галсы, делать самые немыслимые повороты, двигаться на ветер, дующий в скулу, выкидывать другие трюки, которые для Седова, в общем-то, были привычными. Он делал все четко, команды выполнял вовремя, грамотно, единственное — к концу проверки сильно устал. Он считал себя выносливым, но после того, как ему пришлось бесчисленное число раз пригибаться под переходящей с борта на борт фока-реей, болтаться на ветру, упираясь голыми подошвами в штирборт, и висеть над летящей внизу водной поверхностью, мышцы к концу третьего часа непрерывной работы стали постепенно наливаться свинцом.
Убедившись, что в парусах и оснастке он разбирается вполне прилично, Довгань не успокоился. Он заставил его проверить и прочистить в открытом море дизель.