Если вещи достанутся нам без своего хозяина, это будет потеря, но небольшая… Следующая задача – или захват, или уничтожение самого эмира Руслана Имамова. Учтите, уничтожение эмира допустимо только в том случае, если удастся захватить документы журналиста и документы, о которых я скажу позже… Если документов нет… Делайте то, что вы хорошо умеете делать, но перейти границу с Грузией он не должен. Если сумеет перейти, вы идете за ним, и без прикрытия. Вы знаете, что это такое. Попадетесь грузинским спецслужбам – от вас откажутся. Но Имамова необходимо достать в любом месте. И доставить к нам. И еще одно, очень важное… У Руслана Имамова есть воспитанник, молодой человек, которого зовут Аббас Абдутабаров. Этот воспитанник ведет дневники, в которых отражены все перемещения отряда. День за днем, постоянно. Дневники служат прекрасной иллюстрацией маршрута, который исследовал голландец. Это как раз и есть те вторые документы, о которых я сказал ранее. Парень нам не нужен, и вообще не нужен никому, кроме Руслана Имамова, который его воспитывает вместо родителей. Можно проработать оперативный вариант с ловушкой – захватить воспитанника и через воспитанника выйти на самого командира. Думайте сами. Но дневники необходимо захватить…
– У вас, товарищ генерал, хороший информатор, – говорит Согрин.
– У нас хороший информатор, – сухо соглашается генерал.
– Могу я узнать источник информации? Это может сгодиться в боевой обстановке.
– Это исключено. Могу только сообщить, что у нас есть в отряде Имамова свой человек. Он будет вам помогать, но только в самый последний момент.
– Каким образом мы его узнаем?
– Об этом вам сейчас скажут…
Поднимается второй генерал. Лицо выражает недовольство, наверное, уже достаточно давно, и это выражение прочно в нем закрепилось.
– Тройная задача для трех человек – вещь почти невыполнимая. Мы это отлично понимаем. Вы работаете отдельно от основных сил, ведущих преследование банды Имамова. Но они о вашем существовании знают. Тем не менее принято решение вашу группу расширить, добавив в нее пять офицеров.
– Троим проще, – безалаберно возражает Сохно, привыкший к горной вольнице.
Генерал возражения слушать не желает.
– Принято решение. Пополнение прибывает уже сегодня. Пять лейтенантов, которых вы, надеюсь, сможете воспитать соответствующим образом в ходе операции. Они сгодятся вам и на будущее. У ребят хорошая горная подготовка. Один из этих лейтенантов знает в лицо нашего человека в отряде Имамова, он его покажет, когда подойдет время… До того можете даже не интересоваться, это ни к чему не приведет.
– В ходе операции группы не формируются, – не соглашается полковник Согрин. – Это общепринятое положение при работе отдельных мобильных офицерских групп. И правило это взято не с потолка. Существует такая страшная вещь, как психологическая несовместимость. В боевых условиях это равносильно провалу дела…
– Решение принято на высоком уровне, – хладнокровно повторяет генерал.
– Да. Решение принято, парни, – со вздохом говорит и поднимается из-за стола начальник штаба, бросает измятую спичку не в корзину для мусора, а прямо на пол – нервничает.
Эти слова уже ставят точку в разговоре.
* * *
Выйдя из кабинета, спецназовцы переглядываются и молча направляются к выходу. Сохно с Кордебалетом шагают за дверь, а Согрин опять заглядывает в комнату дежурного.
– Ты не можешь узнать, откуда эти генералы? – спрашивает тихо.
– Не могу, – отвечает дежурный.
– Хотя бы имена, фамилии?
– Это – пожалуйста. Генерал-майор Стригун Генрих Яковлевич и генерал-майор Яхонтов Станислав Васильевич. Тебе это что-то говорит?
– Мне это пока ничего не говорит. Может быть, это что-то скажет моему руководству…
– В горы гонят?
– В горы.
– Серьезное дело?
– Плевое. Такое дело не может идти при подобном пристальном интересе из Москвы.
На такие дела нам много раз отдавали приказ на месте. И именно это, признаюсь, меня сильно смущает. Боюсь, здесь дело нечисто, и мы просто делаем не то, что нам велят делать. Я такого не люблю. Ладно. Посмотрим. Что-то новое услышишь, позвони…
– Обязательно, Игорь Алексеич. Обязательно…
3
Алексей Викторович Ангелов, а попросту Ангел, пенсионер по инвалидности в связи с контузией, бывший капитан спецназа ГРУ, с опозданием поднимается в офис российского бюро подсектора Интерпола по борьбе с терроризмом, где он в настоящее время числится в штатном расписании простым оперативником. Рабочий день уже начался. Офис у интерполовцев невелик, расположен в квартире жилого дома, не имеет публичного статуса, и не вывешивает над металлической дверью подъезда рекламную табличку с надписью о своем месторасположении. Более того, он даже зарегистрирован как помещение жилого фонда Москвы. Точно так же, как и квартира рядом, занимаемая руководителем бюро Александром Игоревичем Басаргиным с семьей, зарегистрирована на него, хотя куплена на деньги международной полицейской организации. Выгодное положение – и офис под приглядом, и квартира вроде как под охраной. В другой же квартире Басаргина, полученной им во время службы в республиканском управлении ФСБ, в настоящее время проживает с семьей другой сотрудник бюро – Зураб Хошиев, бывший чеченский милиционер.
– Вот и Ангел! – как слон трубит атаку, восклицает Доктор Смерть, сидя за компьютером. Он чему-то радуется, хотя и непонятно чему, со всей высоты своих двух с лишком метров роста, которые нетрудно определить даже тогда, когда Доктор сидит в любимом большом и глубоком кресле. – А Пулат где сегодня потерялся?
Виталий Пулатов, неразлучный друг Ангела еще по службе в спецназе ГРУ, обычно прибывает чуть раньше, даже раньше всех других, потому что электричка из Электростали, где «маленький капитан», как его называют товарищи, живет, позволяет ему или приезжать раньше, или опаздывать. Второе он по природе своей не любит и потому выбирает первое. Но сегодня по какой-то причине привычками пренебрегает.
– И не дождетесь, – добродушно посмеивается Ангел. – Он рядом, вокруг квартала круги наворачивает, но подниматься не хочет принципиально.
– Почему? – не понимает Басаргин, погруженный в свои раздумья и не очень вникающий в суть общего разговора.
Ангел сообщает торжественным голосом, на выдохе:
– Машину купил. И теперь всех нас презирает…
– А почему презирает? – наивно интересуется Андрей Вадимович Тобако, не отрывая взгляда от разложенных по всему столу бумаг, словно из стандартных листов формата А4, заполненных текстом и графиками, непонятный пасьянс раскладывает.
– Потому что вы от своих машин удовольствия не получаете такого, какое он от своей получает, – из традиционного дальнего угла выдает резюме Дым Дымыч Сохатый. Так все зовут Дмитрия Дмитриевича Лосева с тех пор, как он получил свое прозвище в Афганистане, где командовал взводом отдельной кабульской роты спецназа ГРУ.
– Вот-вот, – соглашается Ангел. – Чувствуется проницательный человек. Сохатый в самую точку попал. У Пулата настоящая любовь. Глубокая, восторженная, почти с поросячьим визгом.
– Не иначе, он приобрел «Хаммер», – предполагает Зураб.
Зураб Хошиев говорит мало, но если говорит, то обычно попадает в точку.
– На сей раз ты не прав, – Ангел улыбается. – Виталий гигантоманией не страдает и купил «Хендэ Гетз», которого, докладываю для всеобщего сведения, сразу любовно прозвал «Гешей».
– Видел я такого «Гешу», – говорит Доктор. – Маленький такой, шустренький.
– Маленький-то маленький. Но двигатель один и шесть литра. И сто пять «лошадей» в этом малыше. Ни с одной «жучкой» не сравнить.