Иванова снова потупила взгляд и тихо произнесла:
– Я не знала. Простите старую, Захар Сидорович, я в этих вопросах ничего не понимаю. Появился человек, предложил деньги.
– Сколько? – суровая интонация Вострягина не предвещала ничего хорошего. Она была жестка и требовательна.
– Он предложил сто тысяч.
Захар Сидорович рассмеялся.
– А вы говорите, что ничего не понимаете в торговых делах. За пять секунд сориентировались и накинули еще сто тысяч. Вы, получается, не человека со стороны обуваете, а своего собственного компаньона, который вместе с вашим сыном вложил в это дело свои кровные и занимался этим бизнесом на протяжении нескольких лет. А вы выкидываете мне такой, извиняюсь, фортель, последствия которого могут оказаться для фирмы катастрофическими. Кто же это вас надоумил продать фирму за столь смешные деньги?
– Мне сказали, что идет экономический кризис, – начала оправдываться Иванова, – надо было все срочно продавать.
– Эх, мадам, мадам, – вздохнул Вострягин, поняв, что требовать что-либо со старухи бесполезно. – Вас просто-напросто обработали, и вы были рады-радешеньки выручить хоть какие-то деньги, правда?
Она снова стала причитать, по нескольку раз произнося одно и то же: «Я ничего не понимаю. Этими делами занимался сын. У меня такое горе…» Ну и все в том же духе…
Захар не был абсолютно черствым человеком и после того, как выбил признание из бабульки насчет стоимости, стал ей поддакивать, даже проявил некое сочувствие. Затем снова вернулся к делу:
– Я все-таки надеюсь, что вы назовете мне имя.
Она поднялась с кресла и сообщила, что ей нужно время для того, чтобы отыскать эту визитку, потому что она запамятовала, а самого человека видела только один раз.
Наконец она отыскала необходимый клочок бумаги и вслух прочитала:
– «Палец Игорь Франкович. Президент группы "Дом".
Вострягин взял у нее визитку, покрутил в руках, вернул обратно.
– Ничего вам не могу сказать об этом человеке.
– А как вы узнали? – поинтересовалась Иванова.
– Вот уж я вам точно этого никогда не скажу. Это абсолютно неважно. Главное, что я смог до вас добраться очень оперативно и предотвратить незаконные действия с вашей стороны. Вы согласны со мной?
Ей оставалось только молча кивать и поддакивать.
– Ну, раз вы были готовы продать эту фирму за сто тысяч долларов, я, пожалуй, выкуплю у вас все акции, которые вам принадлежат, и мы не будем откладывать сию процедуру в долгий ящик.
Вострягин вытащил сотовый телефон и сообщил Лидии Яковлевне, что ей даже из квартиры выходить не придется.
– Сейчас мы сюда юристов с нотариусами понагоним, и они нам все обстряпают. У вас компьютер есть? – поинтересовался он.
– Дома нет, – ответила Лидия Яковлевна.
– Ну, ничего страшного, захватят ноутбук. Все это мелочи жизни.
Настроение у Вострягина резко улучшилось. Он понимал, что ему придется поднапрячься для того, чтобы вытащить сто тысяч на белый свет, но дело того стоило. И, может быть, даже он немного влезет в долги, но сейчас он рубил хороший куш и не хотел останавливаться на полдороге.
«Куй железо, пока горячо», – повторял он про себя, набирая номер телефона своего адвоката.
– Кто нам там еще понадобится? Нотариус. Сейчас, сейчас все сделаем, – лихорадочно бормотал он.
Пальцы так и мелькали над телефонной панелью, перебирая известные ему номера домашних телефонов нужных людей.
Сникнув окончательно, Иванова удалилась на кухню заваривать чай, потому как не чувствовала себя способной делать что-либо еще.
«Пусть молодые здоровые мужики бьются за деньги. Похоже, борьба за фирму сына развернулась нешуточная, и мне надо бы просто побыстрее выкарабкаться из этого дела и спихнуть всю ответственность на сторону, пускай там между собой и разбираются».
Дарья сидела в машине и была занята тем же самым, чем несколько месяцев назад занимался Алексей Рысаков, подыскивая себе канал для сбыта синтезированных им наркотиков.
Она в течение часа сидела и наблюдала, как работают торговцы. С первого взгляда вычислить этих молодых людей было невозможно, но, посидев и понаблюдав за входом в дискотеку, она уже могла без труда отличить человека, который был на работе, от того, кто просто пришел потанцевать.
Двое юношей в кожаных куртках успели намозолить ей глаза, и Дарья решила сделать попытку купить у каждого по дозе. Образцы ей были необходимы для того, чтобы сопоставить их с тем веществом, который обнаружат в организме покойного юноши. Она думала, что после случаев смерти от наркотика милиция предпримет хоть какие-то меры к тому, чтобы хоть на время обуздать торговлю дрянью. Но никакими спецмерами и не пахло.
Дарья осмотрелась по сторонам и, собравшись с духом, вышла из машины и направилась к дискотеке. Один из двоих подмеченных ею парней подошел к ней и спросил, не желает ли она купить у него немного травки. Дарье марихуана была не нужна, и она ответила отказом. Сама подошла ко второму подмеченному ею парню и поинтересовалась, есть ли у него что-нибудь. Он спросил, а что ей нужно? И Дарья кратко ответила:
– Героин.
Он выпятил нижнюю губу с пониманием и поинтересовался количеством. Дарья сказала, что ей вполне хватит одного грамма, после чего он мотнул головой, и они вошли с ним в здание дискотеки.
Откуда он вытащил пакетик, она так и не успела заметить: то ли из одежды, то ли ему кто-то передал, или он взял наркотик из какого-то тайничка. Для Дарьи это все так и осталось загадкой. Она вложила ему в руку деньги, он передал ей товар. И в этот самый момент ритмично дергающиеся около них парни неожиданно набросились на Дарью и на торговца и завалили их на пол, после чего все танцульки были прекращены, и народ выпроводили из дискотеки.
Из-за того, что оперативники тормознули, наркотики оказались в руках у Дарьи, а деньги – у продавца. Сообразив, что он может легко отмазаться, парень в следующие секунды после того, как его прижали к танцполу, стал кричать, что у него ничего нет, за что с ним так обращаются, он ничего плохого не сделал. Дарью же один из оперативников зафиксировал профессионально. Он захватил ее кулак, в котором был пакетик, и не давал возможности разжать руку и выкинуть дурь. Тут же нашлись понятые – молодая пара, наверняка подготовленная ментами заранее.
Дарью подвели к окну и только после этого в присутствии понятых позволили разжать ладонь. На подоконник выпал пакетик с белым порошком.
– Знаешь, что это такое, девочка? – к ней подошел усатый здоровый мужчина, чье лицо было испещрено морщинами. На нем были джинсы, кроссовки и короткая куртка из коричневой кожи.
Дарья промямлила что-то о том, что она хотела купить и продавцом был парень, но мужчина покачал головой и сообщил, что ничего не сходится в этой истории.
– Здесь достаточно народу для того, чтобы подтвердить совершенно обратное, – сообщил он, – ты продавец, а он покупатель. А может быть даже, он здесь вообще ни при чем, и деньги в руке держал на счастье, чтобы танцевалось лучше.
Дарья сглотнула слюну и сказала, что самое лучшее сейчас – это увезти ее отсюда, пусть даже в отделение, только вместе с этим мальчиком, который все отрицает. Затем она сделала кивок головой и показала глазами на молодого парня, который продолжал контролировать ее движения. Видимо, служба в милиции для мужчины в коричневой кожаной куртке даром не прошла, и он жестом попросил молодцов оставить ее. Затем она подошла к старшему и очень тихо сообщила ему, что лучше всего позвонить капитану Лиховцеву и он все объяснит: на самом деле торговец – этот пацан, а его люди упустили момент передачи товара и денег, среагировали слишком поздно. Надо было на секунду раньше.
С долей скептицизма старший выслушал Дарью. Затем заверил, что они обязательно во всем разберутся, но все равно придется катить в отделение. Она не возражала, выразив лишь надежду на то, что до капитана дозвонятся.
– Надо получше трезвонить, – порекомендовала она, – а то он сейчас спит, бедняга, мертвецким сном.
– А это с чего? – поинтересовался старший, самолично сопровождая ее в служебную машину.
– Выпил сегодня.
После столь конкретного замечания старший группы стал подозревать, что они действительно лажанулись. Но верить в это ему не хотелось до того момента, пока на пороге его кабинета не появился капитан Лиховцев.
У Сергея Петровича вид был неважный. Он все еще никак не мог отойти то ли от сна, то ли от водки и морщился при ярком свете одинокой лампочки под потолком, которая казалась ему слишком мощной. Лиховцев потер ладонью одну щеку, затем другую, посмотрел на мужика в куртке и джинсах, потом на Дарью, на понятых и хмуро сообщил:
– Я знаю ее. Никакими наркотиками она не торгует. Надо бы понятых отпустить. Им при этом разговоре присутствовать необязательно.
Парочке разрешили идти домой. Морщинистый спросил у капитана, как, на его взгляд, теперь можно раскрутить этого паренька, приторговывавшего наркотой. Лиховцев задумался над темой выдавливания информации из дилера, который был, несомненно, надрессирован своими коллегами. Парень знал, как вести себя в милиции, знал законы, знал, что можно, чего нельзя, скорее всего, если у него достаточно силы воли и он сможет противопоставить себя психологическому давлению, которое уже сейчас на него оказывается в кабинете напротив, то спустя пару часов выйдет из этого здания и отправится баиньки, вместо того чтобы сесть в камеру.