Кот да Винчи является в наших кругах непререкаемым авторитетом, и мы не можем даже мяукнуть вопреки его воле, ибо участь смельчака будет весьма и весьма незавидна.
– А я всегда полагал, что кошки – свободолюбивые и независимые создания.
– Еще раз увы, но те времена прошли и не вернутся уже никогда. Живя в современном обществе, надобно следовать его законам, а одиночки сейчас превращаются в лакомую добычу для любого желающего. Пришло новое время, и оно призывает всех к глобализации. Объединяются мелкие княжества, буквально из ничего возникают империи, независимые купцы создают гильдии, даже крестьяне образовывают свои профсоюзы… Если мы хотим выжить, а мы, вне всякого сомнения, этого хотим, мы должны идти в ногу со временем. Иначе превратимся либо в тупых домашних животных, либо в корм для собак. Вы, богатыри, тоже по одному больше ни ходите, все дружинами и дружинами.
– Тенденция, – заметил Илья Муромец. – Но я не могу понять, чем же мы так насолили этому да Винчи.
– Он обладает информацией, – сказал кот. – И полагает, что информация – это самый дорогой в мире товар. А вы ушли из его супермаркета, не заплатив.
– И это причина для драки? Если ваша организация хочет просуществовать достаточно долго, вам лучше подумать о смене руководителя.
– А вы когда-нибудь думали о том, чтобы заменить своего князя на какого-нибудь другого?
– Нет.
– Потому что это идет вразрез с вашими понятиями о чести, не так ли?
– Пожалуй.
– Ну и у нас то же самое. А конфликт интересов между нашими организациями вылился в наше с вами столкновение, сударь. Хотелось бы уточнить, когда и где мы его закончим.
– Как насчет с утра пораньше? Часа, скажем, в четыре.
– Годится, в это время я еще не сплю. Где?
– За северной окраиной есть небольшой ручей, на котором стоит заброшенная водяная мельница.
– Отлично, сударь. Значит, у водяной мельницы в четыре часа утра?
– Да.
– Думаю, там нам уже никто не помешает.
– Именно. Люди в это время еще спят. А в той стороне и днем-то никому делать нечего.
– Насколько я понимаю, в четыре утра в округе еще темно?
– Верно подметил.
– Значит, это будет, так сказать, ночной бой, – подытожил кот. – Отлично, постараюсь одеться во все черное. Гарсон, еще пару порций вашего напитка!
Трактирщик принес заказ и убрался восвояси. Ему совсем не хотелось знать, о чем в его заведении договариваются двое убийц. Единственное, чего он желал, это чтобы они побыстрее убрались отсюда и оставили его в покое. И, не приведи Господь, не попортили бы ему мебель.
Богатырские попойки вошли в легенду. Они были весьма неплохим источником дохода, но в то же время учиняемые богатырями погромы были основной расходной статьей местных питейных заведений. Сами понимаете, если человек может вбить своего супостата по пояс в землю, какие разрушения он может причинить обычному деревянному столу или новомодной барной стойке.
В тот день, когда богатырь Алеша Попович на исконно богатырском языке знаков [52] объяснял Добрыне Никитичу происхождение его довольно странного для русского человека отчества, пострадали не только предметы меблировки, но и стены, пол и даже потолок.
По сути, тот трактир пришлось отстраивать заново, и, несмотря на то что богатыри утром долго извинялись перед трактирщиком и предлагали оказать посильную помощь в строительстве [53] и трактирщик принял и то и другое, полностью убытков это все равно не покрыло.
Вроде бы эти двое слишком разные и слишком уж тихо себя ведут, чтобы прямо сейчас хвататься за нож но…
Никогда не знаешь, чего следует ожидать от того или иного индивидуума.
– М-да, – сказал кот. – Четыре утра – не самое плохое время для смерти. Предрассветный час, его еще называют Часом Волка. Лес, тишина, бегущий по соседству ручей – что еще может понадобиться для дуэли между двумя достойными противниками? Вы понимаете, о чей я говорю, сударь?
– Вполне, – кивнул Илья.
– Я очень рад этому. Всегда приятнее биться с понимающим человеком.
– Да, – кивнул Илья.
Кот допил медовуху, поставил свой стакан на стол и на не слишком твердых лапах поднялся со стула. Хвост его торчал если не трубой, то уж точно ершиком для ее прочистки.
– Я вас уважаю, сударь, – сказал кот. Его повело в сторону, и, чтобы не упасть, он оперся левой лапой на стол.
Кота крючило и сгибало в три погибели.
– Наверное, я слишком мрряу… много выпил и не рассчитал градус, – промолвил он пьяным голосом, в котором все больше проскальзывали кошачьи интонации. – Думряю, мне надо пойти и поспать, чтобы быть в формяу перед нашим свиданием.
– Точно, – сказал Илья Муромец.
– Тогда я пойду, – сказал кот, убрал со стола лапу и пошатнулся.
Кинжал со стильной рукояткой, которая не нарушала баланс и делала орудие вполне годным для метания, летел в не защищенное кольчугой горло богатыря, но вонзился в подставленную Ильей Муромцем руку.
Правой верхней лапой кот схватился за шпагу, а левая нырнула в ботфорт за следующим кинжалом, но в тот же момент булава, которую Муромец никогда не оставлял вне пределов досягаемости, врезалась коту в голову и отбросила его к противоположной стене. Повисев на ней некоторое время, кот сполз на пол, жалобно мяукая. Муромец стиснул зубы, вытащил из руки застрявший в ней кинжал и подошел к коту.
– Поединок разумов, говоришь? – спросил он. – Считай, что он уже состоялся.
– Могу ли я попросить вас о последней любезности, сударь? – осведомился кот слабым, но вполне трезвым и человеческим голосом.
– Конечно. Если это не пойдет вразрез с моими убеждениями.
– Я хотел бы, чтобы мои останки отправились на родину и там были преданы земле, – попросил кот. – Я не хочу лежать в чужой почве и не хочу попасть на обед к какой-нибудь бродячей шавке.
– Я прослежу, чтобы тебя похоронили со всеми почестями, – сказал Илья Муромец и дернулся в сторону. Второй кинжал пролетел в паре сантиметров от его лица, рассекая воздух с тихим свистом. – Неплохая попытка.
– Вы слишком быстры для обычного человека. Вы уверены, что среди ваших предков не встречалось ни одного кота?
Муромец даже не обиделся. Его оскорбляли и покрепче.
– Но будьте уверены, сударь, воля кота да Винчи крепче гранита, и на мое место придет кто-нибудь другой.
– Мы всегда рады гостям, – сказал Илья Муромец, – Кто к нам со шпагой придет, тот в гробу и уедет.