Рядом с нею, испуганно посматривая по сторонам, жался какой-то подросток, с головы до пят закутанный в парадное облачение авгура (недавно Стир был пожалован этим званием и одеяние наверняка позаимствовали из гардероба поэта).
– Что за маскарад? – недовольно нахмурилась супруга наместника, которой по положению требовалось следить за соблюдением ритуалов, в том числе и пресекать любое надругательство над государственными культами.
– Познакомься! – как ни в чем не бывало молвила Льдинка, при этом отвешивая своему спутнику легонький подзатыльник.
Тот от неожиданности шагнул вперед и отпустил край тоги. Капюшон, до самого носа прикрывавший лицо парня, соскочил, открыв взору пораженной Орланды рыжую шевелюру, из которой озорно торчали… маленькие козьи рожки, круглые юношеские щеки, нос-картошку и изумрудно-зеленые глаза, испуганно всматривающиеся в хозяйку дома.
– Да ведь это же!.. – Рука экс-монашки непроизвольно сотворила крестное знамение.
– Это Бубликус! – торжественно представила гостя амазонка, устремляясь к накрытому столу.
– Бублик! – проблеял малыш, шаркнув ножкой и мило покраснев.
– Сатир!! – взвизгнула Ланда.
– Вообще-то мы лесные князья, – насупил рыжие бровки «чужачек».
Гордый титул невольно напомнил девушке об одном хорошем знакомом, в компании которого им с сестрой пришлось пережить немало приключений.
– Постой, а ты, часом, не из…
– Вот именно! – перебила ее сестра, жующая фаршированную перепелку. – Иш Куявии он. От нашего друга Вареникша.
– Ой! – обрадовалась юная наместничиха, враз забывая о своем высоком положении. – Да что ж это мы стоим? Милости прошу к столу, гости дорогие.
– Ага, ф шамый раз сейшас шлопать какой-нибудь вкушнятинки! – Рука амазонки потянулась к кувшину с вином. – Давай, пацан, не стешняйшя! Когда ты в последний раз ел по-человечески?
– И то верно! – не стал ломаться сатиренок.
Ваал подозрительно взглянул на претендента на место за ЕГО столом. Чего это косматый удумал? Что кусик вот так просто позволит первому встречному лопать приготовленные для них с Орландой лакомства?
Зверек, выставив вперед оскаленную мордочку, ринулся мохнатой грудкой на защиту любимой колбасы, и тут…
«Ви-и!» – сказало существо, отчего-то не пахнущее вражьим духом. – «Разрешите?»
«Ви-и-и!» – растерянно выплюнул кусик. – «Милости просим!»
Ой, неужели же это он такое сказал?
Да что же творится на белом свете?!
«Ку-ви-и?» – ткнул рыжим пальчиком гость в колечко колбасы. – «Позволите?»
«Ку-у-у-ви…» – кивнул Ваал. – «Отчего нет…»
Орланда с удивлением вслушивалась в церемонную беседу своего питомца с пришельцем издалека.
Само собой, она не понимала звериного языка, лишь по жестам паренька догадываясь, о чем могла идти «речь».
Кусик любезно соизволил поделиться с рыжим своим любимым кушаньем. Колбасой! Это дорогого стоило. Значит, мальчишка и впрямь из невредных «чужаков».
Исподтишка, чтобы не смущать гостя, девушка принялась рассматривать его.
Пацан как пацан. Если бы не эти его рожки – практически ничем не отличался от человеческих отроков. Ни тебе хвоста, ни копыт. Мускулистый и тонкий, как тростинка. Ну, может, излишне волосатый. Хотя такое и среди людей бывает. Например, у ее Эомая.
Но видно, что воспитанный. Вкушает пищу основательно и неторопливо, как-то по-взрослому. При этом не забывая подкладывать маленькие кусочки яств своему крикливому ушастому соседу.
– Тебе сколько лет-то? – спросила, не удержавшись.
Глаза-изумруды хитро блеснули.
– Кхм, – прокашлялся. – Сто сорок минуло о прошлом месяце.
– Сколько-о? – изумилась Ланда.
– Вот заливать горазд! – хлопнула по плечу сотрапезника Орландина. – Почти полтора столетия ему!
– Так и есть! – разобиделся Бублик. – Мы, лесные князья, не врем… Друзьям не врем… – поправился.
– Так ты, выходит, старичок совсем… – ухмыльнулась амазонка.
– Почему старичок? – не понял шутки «чужачек». – По-вашему, по-человечьи, мне всего-то тринадцать сравнялось. Вот дедко Вареник, так тот точно старый. Ему, чай, все две тысячки годочков будет…
– Ско-олько-о? – вновь далась диву экс-монашка.
Нет, она, конечно, догадывалась, что сатиры живут дольше людей. Но не настолько же! Надо будет непременно заглянуть в бестиарий.
– Наелся? – прервала светскую беседу Ласка. – Давай о деле. Расскажи сестре все то, что мне заливал.
Бублик с сожалением поглядел на еще ломящийся от недоеденного стол и так тяжело вздохнул, что у хозяйки сжалось сердце. Потом, вспомнив Вареникса и сравнив его с внучком (или кем ему там приходился пацаненок), она невольно улыбнулась. Ну и горазды ж поесть эти «лесные князья» из Куявии.
– Итак, – приступил к повествованию сатиренок, – началось все это…
Да, началось все, кажись, с тех самых пор, как светлый князь Куявский Велимир решил Русь крестить.
И до него в землях куявцев появлялись христиане, но местные жители принимали проповедников Иисусовых как-то с прохладцей. Им и с привычными отеческими богами неплохо жилось.
Опять же, кто таков этот самый Христос? Никто на Гебе о нем отродясь не слыхивал. А то, что баяли забредшие невесть откуда «крестоносцы» (так называли себя закованные в латы мореходы, захватившие две сотни лет тому назад Кандию, переименованную впоследствии в Святой остров), поди проверь. Где она, эта загадочная планета Земля, с которой якобы «приплыли» люди с нашитыми на плащах алыми крестами? Сгинула, как некогда Атлантида? То-то и оно…
Римские августы, хоть и дали волю христианам проповедовать всем и каждому о своем боге, сами не спешили принимать непонятную веру и Иисуса Распятого в официальный пантеон Империи не включили. Потому как не желали молящиеся Христу признавать божественность императора и приносить жертвы перед статуями государей. Ну, не хотят, и не надо. Насильно мил не будешь. Однако ж, в свою очередь, тоже кое в чем права христиан по сравнению с прочими подданными ущемили.
Велимировы дед и отец, привыкшие во всем подражать александрийским владыкам, не привечали молящихся Спасителю, но и не преследовали, хотя некоторые полоумные монахи сами напрашивались на «муки адские», желая «пострадать во славу Искупителя».