«U-1277» появилась там, где ее никто не мог ожидать. На часах было начало пятого. Промежуток времени с трех до пяти часов утра сухопутные военные называют «часом быка», а моряки – «собачья вахта». Организм человека так устроен, что в это время суток самый крепкий сон, бдительность притупляется. Более подходящего момента, когда легче всего резать часовых и застать врага врасплох, не придумать. На это и рассчитывали, собираясь высаживаться в предрассветный час. Если все пойдет по намеченному плану, гарнизон отряда падет минут за двадцать, не успев организовать оборону. А дальше можно молниеносным броском рвануть в Лукоморье. «Пощупать» жителей, мирно спящих в кроватках и досматривающих последние сны. Образцово-показательный блицкриг! Примерно такие мысли сменяли друг друга в голове капитана субмарины.
Подлодка бесшумно – на электромоторах – вошла в широкий залив и уверенно направилась к побережью. Вендт хотел спустить десантные штормботы как можно ближе к берегу. «U-1277» проплывала и проползала через такие места, которых нет ни на карте, ни в лоции. Приходилось искать путь на ощупь. Отто дал лодке дифферент на нос. Немного водяного балласта – и ее нос опустился чуть ниже кормы, а винты приподнялись. Из торпедного отсека послышались грохот, словно упала груда оцинкованных ведер, и богатырская ругань.
Субмарина теперь шла, как овчарка по следу, опустив обтекаемый нос и принюхиваясь ко дну. Так командир избегал опасности зацепить днищем грунт и поломать винты.
Крадучись миновали несколько поворотов по запутанному фарватеру. Неожиданно заскрежетало по правому борту. Застопорили винты. В центральном отсеке внимательно прислушивались. Акустик коротко доложил:
– Напоролись на песчаную мель.
На самом малом ходу медленно поползли дальше. Опущенный нос действовал безотказно, как палочка слепца: когда натыкались на препятствия, то капитан-лейтенант либо обходил их, либо подвсплывал и переползал через отмель.
Все это время на палубе кипела работа, не затихая ни на минуту. Матросы обвязались веревками вокруг пояса и между собой, как альпинисты в связке, страхуя друг друга. Пока спасало то, что на море стоял штиль. Но, когда нос лодки зарывался вниз, свистопляска волн начиналась с новой силой.
Черные муравьи упрямо копошились на деревянном обрешетнике палубы, надувая лодки иногда по грудь в воде. Матросы в очередной раз показали свой многолетний боевой опыт, опыт людей, привыкших преодолевать любые преграды, встающие на пути. Этому их учили на флоте: не обращать внимания на личное – боль, страх, смерть…
Капитан-лейтенант затянул под подбородком жесткий ремешок армейской каски. Под стальной шлем он предусмотрительно подложил пилотку. Необмятые амортизационные ремни неприятно врезались в голову. Сквозь обшивку корпуса стало слышно невооруженным ухом, как клокотала за бортом вода, словно подлодка попала в кипящий котел. Изредка снаружи что-то царапало днище. Скрежещущие звуки разносились по затихшим отсекам. Экипаж понимал: одна ошибка капитана – и подводный корабль станет огромным стальным гробом.
Отто по скобам взобрался на мостик рубки. Перед этим он дважды повторил приказ: «Ни в коем случае не будить командующего военно-морскими силами. Поставить у двери каюты Батыра кока наготове, с полной кружкой и легкой закуской. Очень легкой, чтобы сразу с ног валило!»
Капитан-лейтенант не стал брать автомат, ограничившись кобурой с пистолетом. Командир должен руководить боем, а не стрелять. Подлодка яростно пенила кильватерный след и резала волны. Пальцы Отто лежали на холодном мокром железе комингса – крае люка. Под ладонью он чувствовал равномерную дрожь, передаваемую двигателями всему корпусу подлодки.
Под ладонью он чувствовал равномерную дрожь, передаваемую двигателями всему корпусу подлодки. Дрожь от пальцев перекинулась телу, подбираясь к сердцу. Но это был не страх. Это было волнение и беспокойство: как лучше выполнить то, что доверено?
– Ну, как там у вас? – крикнул Отто матросам сверху, с сухого пятачка.
– Порядок… почти все готово… еще одну минутку, герр капитан,– отплевывался с палубы боцман.
– Шевелитесь быстрее, вареные медузы! Копошитесь, как полудохлые крабы!
Боцман никогда не признавал подобных выражений. Он был мрачным практиком и питал слабость к более соленым словечкам. Старый моряк проревел несколько крепких фраз, переведя пожелание капитана на более понятный морякам язык. Чтобы понять силу настоящего моряцкого сленга и его шокирующую прелесть, нужно быть настоящим боцманом.
Матросы засновали по палубе с удвоенной скоростью. Отто всматривался в берег. Среди песчаных дюн показался островерхий конек крыши «Избушки рыбака» с двумя дверьми. Нехорошая улыбочка искривила губы капитана. Он знал, что за бревенчатыми стенами скрывается замаскированный под избушку дот. Единственная долговременная огневая точка с двумя пулеметными амбразурами, притаившимися за дверьми,– ключевое место обороны защитников побережья. Охрипшим голосом он передал по переговорной трубе в центральный пост новый пеленг. Подлодка рыскнула носом на новый курс. Теперь будущее место высадки десанта надежно закрывали высокие дюны, вздымавшиеся между лодкой и дотом. Последний рывок на финишной прямой. Впереди – славный приз. Готовься, сонный городишко!
Подлодка шла уверенно, с каждым мигом приближаясь к берегу. Штурман отметил жирным красным крестом место высадки. Сбавлен ход до малого. Стоп, машина! Лодка остановилась, проплыв по инерции с десяток метров.
На трапе показались ноги капитана. Он поправил сползшую на глаза каску, к которой еще не успел привыкнуть, и скомандовал:
– Готовность «ноль»! Десант на палубу! Приготовиться к высадке!
Вахтенный продублировал приказ по внутренней сети. Во всех отсеках из динамиков проскрежетали слова команды. Притихшие отсеки ожили.
Из узкого коридора послышался громкий лязг металла. В проеме люка показался Кузнецов со шмайссером в руке и подсумком с магазинами к автомату на боку. Следом за ним в центральный отсек бочком пролезли богатыри, звеня доспехами и оружием. Ермак осторожно держал на отлете алебарду, стараясь никого не поранить лезвием, наточенным до остроты бритвы. Сзади толпились матросы с автоматами и в касках. Концы стволов заканчивались прикрученными к ним короткими толстыми цилиндрами, похожими на приборы бесшумно-беспламенной стрельбы. В тесных коридорах пару раз случился затор. Дизелисты, электрики и торпедисты, включенные в состав десанта и не успевшие привыкнуть к сухопутному оружию, умудрялись цепляться за все, что попало, в том числе и друг за друга. Окрики и команды быстро ликвидировали толчею в проходе. Экипаж «U-1277» был сплаванным, испытанным в штормах, но еще ни разу не принимал участия в сухопутной операции. Человеческий ручеек потек дальше, плавно перетекая на палубу. Вместе с моряками в десант вошли и офицеры-подводники.
Почти все члены экипажа входили в штурмовую группу. Богатыри могли справиться и собственными силами, но ставки были слишком высоки. Командир не мог рисковать. В состав десанта включили всех членов экипажа субмарины, свободных от вахты. Победу решили вырвать любой ценой.
– Был у нас в Сибири случай: маленький островок ночью за берег приняли. Высадились, пошли, а дальше – вода. Навтыкали тому, кто ладьей правил,– порадовал воспоминаниями Ермак.