Мина наклонилась к Майлзу-сан и с тревогой шепнула:
— Этот большой дядя — он ведь не полицейский?
— Раньше был, — серьезно прошептал Майлз ей в ответ, — но теперь он работает на меня. Увы, но оруженосцу Роику пришлось отказаться от своих принципов служителя закона, когда он поступил ко мне на службу.
Большой человек доброжелательно кивнул Мине.
Майлз с облегчением присел и позволил худому мужчине, которого представил как Ворона, доктора с Эскобара, заняться ногами Мины. Форлынкин глядел за процедурой сосредоточенно и пристально, пока не признал, что доктор свое дело знает, потом выпрямился и, прищурясь, поглядел на Джина. Высоченный оруженосец Роик поставил на стол два стакана с водой; Мина схватила свой и жадно выхлебала, Джин тоже напился, но аккуратнее.
Смочив сухое, перехваченное — и не только из-за жажды — горло, Джин вернулся к объяснениям, что же случилось с консульскими деньгами. Форлынкин поморщился, когда в рассказе всплыли торговцы наркотиками / контрабандисты, но Майлз-сан жестом остановил его и тот промолчал. Лишь когда Джин, запинаясь, договорил до конца, консул произнес:
— Мы знаем. Мы отследили пакет до полицейского хранилища улик и прочли рапорт о твоем аресте.
Значит, они ему поверили. Ну хоть что-то.
— И я уверен, — прибавил Майлз-сан, — консул благодарен тебе за то, что ты хранил молчание и спас нашу репутацию. Не так ли, Форлынкин?
Форлынкин сжал губы, и на лице у него читалось что угодно, только не благодарность, однако он выдавил:
— Конечно.
После этого Майлз-сан с помощью хитрых вопросов — а спрашивал он не только Джина, но и Мину — вытянул всю историю того, как он был заперт в доме дяди с тетей и сбежал оттуда. К тому моменту, когда Йоханнес вернулся, балансируя стопкой коробок с пиццей, двумя литрами молока и упаковкой пива, Джин выложил Майлзу-сан все до капельки о тете Лорне, дяде Хикару, Тетсу и Кене. Правда, от такой откровенности он почувствовал себя несколько неуютно.
Затем Майлз-сан придвинул к высокой раковине табурет и заставил Джина с Миной вымыть руки, причем сам первый подал им пример. Лейтенант Йоханнес посмотрел на Майлза-сан, влезающего на табуретку, потом — на бесстрастного Роика и прикусил губу.
Майлз-сан, консул, Джин и Мина уселись вчетвером вокруг кухонного стола. Остальным стульев не хватило, и они стояли, прислонясь к разделочному столу. Лейтенант выложил коробки и рулон бумажных салфеток и сообщил:
— Я проверил по комм-пульту. Обоих детей вчера объявили в розыск. У каждого полицейского в городе есть на них ориентировка.
Консул Форлынкин потер переносицу.
Джин подскочил в тревоге:
— Вы не можете нас выдать!
Майлз-сан жестом заставил его сесть.
— Никто и ничего не сделает, пока мы не поедим. — Он окинул взглядом ароматную пиццу. — Что, только это и никаких овощей? Разве вам двоим не требуются свежие овощи?
— Нет! — заявила Мина, а Джин энергично помотал головой.
Майлз-сан откусил кусочек.
— А может, ну их, эти овощи. Эта штука мне кажется очень полезной. И вкусной.
Мина с готовностью вцепилась в первую за два дня горячую еду. Джин, у которого от запаха голова кружилась, последовал ее примеру. Йоханнес заказал хорошую пиццу, не сравнить с дешевым замороженным полуфабрикатом, который выставляла на стол тетя Лорна. Консул потягивал пиво, Майлз-сан пил воду, а здоровенный Роик, к удивлению Джина, налил молока сперва детям, а потом взял стакан и себе.
Джин отвлекся и почти успокоился, но тут жующий пиццу Форлынкин заявил:
— Консульство не может укрывать беглецов, лорд Форкосиган. Их опекуны будут в ярости.
— А я и не хочу здесь сидеть! — обиделся Джин. — Хочу обратно к моим зверям.
Майлз-сан помахал в воздухе куском пиццы.
— Предоставить им политическое убежище?
— Несмешная шутка, — отрезал Форлынкин. — Вы хоть представляете, что за юридические сложности связаны с представлением политического убежища малолетним?
— Вообще-то я не шутил, — мягко поправил Майлз-сан. — Но, пожалуйста, погодите с этим, пока дети не доели.
Форлынкин закаменел лицом, но кивнул.
Наконец Джин и Мина не смогли впихнуть в себя больше ни кусочка, и Йоханнес выставил на стол еще рулон салфеток, а недоеденное убрал в холодильник на утро — совсем как дома. Тогда Майлз-сан откинулся на стуле и объявил:
— Предлагаю перебраться вниз. Там кресла удобнее.
Остальные барраярцы посмотрели на него как-то странно, но Джин, припомнив вечную послеобеденную присказку дяди Хикару, когда тот перебирался в свое любимое кресло — «С открытой трибуны — на места в ложе!» — был не против. Гуськом, вслед за Майлзом-сан, они спустились по лестнице. В подвальной комнате оказалось четыре мягких вращающихся кресла. Два Майлз-сан предложил Мине с Джином, сам занял третье, а с последним предоставил троим претендентам разбираться самостоятельно. Йоханнес присел боком на длинный стол вдоль стены, Ворон-сенсей последовал его примеру, и Форлынкин, поджав губы, опустился в кресло.
— Ух ты, видеокомната! — восхитилась Мина, вертя головой и болтая ногами, на которых поверх чистых бинтов натянула пожертвованные Майлзом-сан носки. Роик плотно закрыл дверь и сел возле нее прямо на пол, скрестив ноги. Тишина повисла просто ужасающая, и Джин впервые задумался, насколько безопасно было приводить сюда сестренку и не только потому, что их могли выдать полиции. Он вроде как доверял Майлзу-сан, не то схватил бы Мину и рванул отсюда. Вот только дверь и Роик у двери… не поздно ли он спохватился?
Майлз-сан сложил ладони между коленями и сказал:
— Джин, Мина. Секретарь Сюзи рассказала мне кое-что про вашу мать. Когда я сюда пришел, то сразу посмотрел, что про нее есть в планетарной сети. И увиденное меня крайне заинтересовало. Я действительно не могу понять, как так получилось, что ее заморозили, если она не болела, не умирала и не была осуждена за какое-нибудь преступление.
Вкусный ужин лег свинцовым комом в желудке Джина.
— Скажите, что вы — каждый из вас — помните про вашу маму? — продолжал Майлз-сан. — Не личное, только то, что касалось ее работы, ее дел. Особенно что-нибудь из тех дней, когда случились беспорядки на ее митинге или незадолго до ее ареста?
Джин с Миной беспокойно переглянулись.
— Мама почти не говорила с нами про работу, — начал Джин. — Когда у нее были какие-то дела, она оставляла нас с тетей Лорной. Потом я пошел в школу, и с тетей стали оставлять только Мину.
— Тете Лорне не нравилось со мной сидеть, — пожаловалась Мина.
— Ага, она говорила, мол, «я на это не подписывалась», и не любила, когда мама ее просила.
— И еще говорила, что папу ей жаль, но если мама так уж волнуется, ей надо самой сидеть дома и смотреть за детьми. — Мина нахмурилась и отвернулась.
Джин торопливо вставил:
— Но она такое говорила, только если сильно сердилась. — Тетю Лорну он не любил, но она ему родня; разве можно говорить про нее такое перед инопланетниками, чужаками, в конце концов? А еще мама учила: «всегда старайся быть честным».
— А мать никогда не брала вас с собою на собрания?
Мина покачала головой.
— Она говорила, что это не для детей, нам там будет скучно, и мы начнем шуметь.
— Хм. — Майлз потер подбородок. — Когда я был в возрасте Джина, отец часто позволял мне сидеть на его совещаниях с, э-э, коллегами. А дед точно так же поступал с отцом, когда тот был маленьким. Я тогда даже не понимал, сколько знаний записалось у меня на подкорку в то время. Конечно, мне это разрешали с условием: или я сижу тихо и стараюсь помогать, или ухожу.
Джин нахмурился.
— А куда можно уйти, если ты в городе? Маме пришлось бы все бросать и вести нас домой.
— А разве она не могла просто вызвать… нет, неважно. Ну, хорошо, а у вас дома никаких встреч не бывало? Скажем, по вечерам?
— У нас для этого места не хватало.
— То есть никто не приходил? Никогда?
Джин покачал головой, и тут, к его удивлению, заговорила Мина:
— Один раз к нам приходили люди из маминой группы. Поздно ночью.
— Когда это было?
Мина прикусила нижнюю губу.
— Перед тем, как ее арестовали.
— Незадолго?
— Да, наверное.
— Я этого не помню, — удивился Джин.
Мина склонила голову:
— А ты спал.
— А ты проснулась? Отчего? — поинтересовался Майлз-сан.
— Они спорили на кухне. Громко и сильно. И тут мне захотелось в туалет.
— А ты не помнишь, о чем они спорили? О чем говорили вообще?
По напряженному личику Мины стало ясно, как сильно она задумалась.
— Про корпорации и про деньги. Они об этом всегда говорили, только, кажется, тогда сильнее волновались. Джордж-сан почти кричал, а мама говорила быстро и резко, только она не нервничала. А новый человек закричал, что «никакой это не временный рецидив», что корпорации встанут на колени, а потом он сразу вышел в коридор, где я шла в туалет, и увидел меня. Мама дала мне палочку мороженого, отвела в постель и сказала, чтобы я не вставала.
— Ты узнала этих людей? Ты видела их раньше?
Мина кивнула.
— Там был Джордж-сан, он всегда ко мне хорошо относился, когда приходил за мамой. И старая миссис Тенноджи, от которой сильно пахло духами. А нового человека они называли Лейбер-сенсей.
— А полностью ты их имена не вспомнишь? Джин, а ты?
Оба покачали головой.
— Не Джордж Суваби, случайно?
— Может быть, — с сомнением в голосе согласилась Мина.
— Исключительно интересное совпадение по времени. И по участникам — тоже. Чую тут смертоносную тайну, о да. — Майлз-сан встал и принялся расхаживать по комнатке туда-сюда. Его трость осталась стоять у кресла; она была красивей той, что он позаимствовал в запасах Сюзи-сан. — Имена Суваби и Тенноджи всплывали в моих изысканиях. А вот доктор Лейбер — нет. Любопытное отсутствие… а это отнюдь не равно отсутствию любопытства. Чертовски хотелось бы узнать, что это за Лейбер такой.
Неохотно, словно в разговор его втянули против его воли, консул Форлынкин произнес:
— Вы можете найти этих людей и выяснить что-нибудь еще?
— Суваби и Тенноджи — нет; оба мертвы. И обратились в прах, поскольку похоронили их по-настоящему. Насчет третьего не знаю. След может оказаться длинным и почти остывшим, если Лейбер покинул планету или затаился где-то, скрываясь от корпораций. Едва ли не быстрее было бы разбудить Лизу Сато и спросить у нее.
Мина протяжно всхлипнула и взлетела на ноги, не сводя распахнутых глаз с Майлза-сан. — Вы можете это сделать? Можете вернуть мою маму? Правда?!
Майлз-сан осекся. — Э-э…
Сердце Джина встрепенулось; от умоляющего взгляда Мины было просто больно.
— Конечно, не может, — зло отрезал он. — Это просто глупая шутка.
Майлз-сан поднял руку к горлу, нащупал что-то сквозь рубашку — подвеску на цепочке, что ли:
— Черт. Будь я на Барраяре, я бы просто отдал приказ.
— Но мы не на Барраяре, — проворчал под нос оруженосец Роик. Он заговорил чуть ли ни в первый раз за все это время. Майлз-сан досадливо отмахнулся, словно признавая «Да, да…» — то ли возражая, то ли соглашаясь, Джин не понял.