Даже глупая улыбка на круглом лице официантки-казашки, изо всех сил изображающей китаянку, перестала его раздражать. Ирина Генриховна одержала очередную победу над мужем и в глубине души торжествовала.
За совместными ужинами Турецкий часто делился с Ириной своими мыслями и соображениями относительно дела, которое он в данный момент вел. Так было и на этот раз. Ирину скепсис мужа не удивлял. Она давно привыкла к тому, что Турецкий ничего не принимает на веру, не имея веских доказательств или хотя бы гипотез, имеющих «правдоподобный вид» (как выражался сам Александр Борисович). В шумихе, поднявшейся вокруг компании «Юпитер», возглавляемой Боровским, ему виделся чей-то злой умысел.
— Пойми, дорогая, в нашем деле случайностей почти не бывает, — сказал Турецкий, запив свинину с ананасами китайским пивом и поморщившись. — Конечно, случается, что одно дело тянет за собой другое. Но здесь не тот случай.
— Почему ты так в этом уверен? — поинтересовалась Ирина.
Турецкий пожал плечами:
— Ну, во-первых, интуиция.
— О, простите, мистер Холмс! — шутливо воскликнула Ирина. — Продолжайте, пожалуйста.
— А во-вторых, я знаком с материалами дела Боровского. Конечно, кое-что там есть, но… — Он вновь пожал плечами. — Все это похоже на изюм из булочек.
— Из каких булочек? — не поняла Ирина.
— Ну вот смотри. Допустим, тебе понадобился изюм, чтобы положить его в плов, так?
— Так.
— А под рукой у тебя этого изюма нет. Зато есть целая куча булочек с изюмом. Что ты будешь делать?
Ирина усмехнулась:
— Ну, по крайней мере, не стану ковырять булочки, чтобы достать из них изюм.
Турецкий кивнул:
— Вот именно. А тут такое ощущение, что перелопатили гору булочек, в надежде достать хоть что-нибудь. А когда хочешь достать хоть что-нибудь, ты это «что-нибудь» обязательно наковыряешь.
— Даже если булочки без изюма? — усомнилась Ирина.
Турецкий отпил пива, снова поморщился и ответил:
— В этом случае изюм можно заранее туда запихать. А потом «найти». Время от времени такое случается. И не делай таких изумленных глаз.
Ирина Генриховна и впрямь насмешливо выпучила глаза, изображая изумление. Но Турецкий, судя по его озабоченному виду, не настроен был шутить, поэтому Ирина ответила серьезно:
— Что ж, тебе виднее. Ты можешь наблюдать эту чехарду изнутри, а я знаю только то, что говорят по телевизору. А что, ты и в самом деле, думаешь, что Ласточкина арестовали, чтобы прижать Боровского?
— Не знаю, золотце, не знаю. Я не занимаюсь делом Ласточкина. А что касается Боровского… тут тоже все покрыто туманом и мраком. Сам он упорно отмалчивается. Как будто нарочно роет себе могилу.
— Или боится, что по неосторожности может сказать что-то такое, что принесет вред не только ему, но и его близким людям, — заметила Ирина. — Впрочем, это мое субъективное женское мнение. Тебе на него конечно же наплевать.
— Ну почему же, — возразил Александр Борисович. — Женщины тоже иногда бывают правы. Особенно ты. — Он с любовью посмотрел на жену и, улыбнувшись, добавил: — Ты у меня удивительно проницательная женушка!
— С кем поведешься, от того и наберешься, — парировала Ирина.
Турецкий вновь улыбнулся и сказал:
— Спасибо.
— За что? — подняла брови Ирина.
— Не так уж часто ты говоришь мне комплименты.
— Не так уж часто ты на них напрашиваешься, — с прежней иронией ответила Ирина. — Ты собираешься вникать в детали дела Ласточкина?
Турецкий задумался, покручивая на столе высокий стакан с недопитым пивом. Ирина смотрела на него внимательно и уважительно (она знала, что мужу нравится, когда она так на него смотрит, и изредка баловала его этим взглядом). Наконец он ответил:
— Дело ведет Гафуров. Если честно, мне этот парень не по душе…
— Да, ты что-то о нем рассказывал, — кивнула Ирина.
— Обращаться к нему за помощью… — Турецкий дернул плечом.
— Бесполезно? — спросила Ирина.
— Не то чтобы бесполезно, номалоинформативно . Это довольно скользкий тип. И скользит он, как правило, в том направлении, в каком ему укажет Казанский.
Ирина задумчиво наморщила лоб:
— Ты говорил, но я забыла — это какой-то ваш начальник?
— «Какой-то», — шутливо передразнил Турецкий. — Казанский — это начальник Следственного управления Генпрокуратуры. А Гафуров из тех, кому карьера дороже истины, поэтому он легко повернется туда, куда подует ветер.
Ирина деловито кивнула:
— Ага, ясно. И что ты намерен делать?
— Хочу поговорить с журналистами, — сказал Турецкий. — По части добывания информации они настоящие доки. Помнишь Семена Комарова?
— Того самого? Журналиста?
— Угу.
— Помню.
— Я ему сегодня звонил. Он обещал свести меня с одним обозревателем, который знает историю Ласточкина как свои пять пальцев.
— Откуда такая осведомленность?
— Он написал о Ласточкине и его банке цикл статей в «Финансовом еженедельнике». Статейки я просмотрел, но хочу еще раз услышать всю историю из уст самого обозревателя. От и до.
— А с Гафуровым этот твой обозреватель уже говорил?
Александр Борисович покачал головой:
— Нет. Гафуров с ним даже не встречался. Гафуров вообще ведет себя так, словно ему известны все тайны вселенной. А зачем человеку, который знает все тайны вселенной, встречаться с какими-то журналистами?
— Как зачем? — насмешливо спросила Ирина. — Ведь их можно посадить! Разве не в этом заключается ваша работа?
— Отчасти и в этом, — спокойно ответил Турецкий, привыкший к ерничанью жены. — Но только если будет дан такой приказ. А пока приказа нет, они могут гулять спокойно.
— Ну слава богу. Тогда давай закажем вина и выпьем за свободу!
Турецкий приподнял бровь и удивленно посмотрел на жену.
— Но сегодня только четверг, — возразил он.
Ирина пожала плечами:
— Ну и что? Зато завтра до обеда у меня нет занятий, и я буду отсыпаться.
— Как скажешь, дорогая, — сдался Турецкий, повернулся и жестом подозвал луноликую официантку.
4. Эстрадный номер
На следующее утро у Турецкого было много бумажной работы. Протоколы, отчеты и информационные справки, которые требовалось подшить в дело, были разложены по столу. Время от времени Александр Борисович закуривал сигарету, откидывался на спинку стула и с ненавистью оглядывал все это бумажное «сокровище».
Он вдруг вспомнил, что где-то за границей трупы мусульманских террористов заворачивают в свиные шкуры, чтобы они не попали в мусульманский рай. «Мое тело завернут в эти бумаги, — со злорадной грустью подумал Турецкий. — Тогда я не то что в рай, в чистилище не попаду».
На столе зазвонил телефон. Турецкий взял трубку:
— Да.
— Алло, Александр Борисович?
— Он самый.
— Здравствуйте. Я — Олег Попов.
— Правда? — Турецкий усмехнулся и протянул руку за пачкой сигарет. — А я — Юрий Никулин. Как насчет совместного эстрадного номера?
На том конце провода повисла пауза.
— Простите, вырвалось само собой, — повинился Турецкий. — Вы Олег Иванович Попов, обозреватель «Финансового еженедельника», так? — Турецкий закурил и помахал рукой, отгоняя от лица дым.
— Совершенно верно, — отозвался Попов. — Вот уж не думал, что у сотрудников Генпрокуратуры есть чувство юмора.
— В Генпрокуратуре все есть. Даже свои клоуны. Семен передал вам мою просьбу?
— Да. Я поэтому и звоню.
— Где и когда мы встретимся?
— М-м… Ближайшие полтора часа у меня загружены… Что, если часика в два в каком-нибудь кафе? Вас это устроит?
— В два? — Турецкий прикинул в уме, сколько времени ему понадобится, чтобы закончить работу с бумагами, лежащими у него на столе, и кивнул: — Вполне.