Паша передал Анне визитку городского чиновника. Москвичи уже хотели попрощаться с ним, но Кормильцин неожиданно вновь полез в карман, как будто только сейчас вспомнил об одной важной вещице, которую он собирался вручить Зеленской.
– Вот, Анна, держи, – сказал он, осторожно вкладывая в женскую ладошку миниатюрную кассету, из разряда тех, что используются в новейших цифровых диктофонах. – Надеюсь, у вас найдется на чем прослушать эту запись?
– Да, конечно, – не торопясь пока прятать кассету в сумочку, сказала Анна. – Что на этой кассете, Паша?
– Скажу честно... то, за что здесь могут на раз голову оторвать... Напрямую это к ситуации вокруг комбината не относится. Оригинал записи остался у меня. Впрочем, вам не обязательно слушать эту запись... и уж тем более не обязательно хранить ее у себя...
– Тогда зачем ты нам ее дал, Паша? – пряча микрокассету в косметичку, спросила Зеленская.
– Гм... – Кормильцин, поручкавшись на прощание с Маркеловым, галантно подсадил москвичку в салон микроавтобуса. – Скажу так: на всякий пожарный случай...
Глава 11
Штормовое предупреждение
От слободки, где размещалась дача Кормильцина, до пригородного поселка, в одном из сдаваемых внаем домов которого обрели свое временное пристанище москвичи, было минут примерно двадцать езды. Но Маркелов, проехав по дурно освещенным улицам два или три квартала, вдруг свернул в тихий переулок и там остановился, не заглушая, впрочем, движок.
– Что-нибудь не так, Володя?
– Да. Есть один тревожный нюансец...
Она повернула к нему голову.
– Выкладывай!
Маркелов неожиданно взял напарницу за руку и, вложив в ее ладонь небольшую продолговатую капсулу, заставил сжать пальцы в кулачок.
– Ну что... дрожит? – спросил он, одновременно наблюдая через стекло за основной дорогой, с которой они только что свернули в этот переулок.
Назначение той штуковины, которую напарник вложил в ее руку, с некоторых пор Анне было хорошо известно. Благодаря Маркелову, помешавшемуся на подобных вещицах, она тоже уже кое-что знала о существующих «спай-технологиях». Длина капсулы составляет примерно тридцать пять миллиметров, оболочка сделана из какого-то тусклого серого металла. Изделие это именуется «МД-3М», спецы же обычно называют его «щекотунчик» или «дрожалка». Миниатюрный сей прибор предназначен для выявления радиоволновых источников – если нет под рукой более совершенного прибора, принадлежащего к серии «детекторов излучения», – и числится в арсенале некоторых отечественных спецслужб, а также служб безопасности крупных коммерческих структур. Где и у кого Маркелов разжился капсулой – в заначке у Вовы имелся и германский аналог прибора «МД-3М», – для Зеленской оставалось загадкой...
Кстати, она прекрасно помнит, как года полтора тому назад, когда они приехали снимать митинги в Киеве, проходившие под лозунгом «Кучму гэть!», в гостиничном номере с видом на бурливший Крещатик Маркелов, предварительно приложив палец к устам, вложил ей, как вот сейчас, в руку «щекотунчик»: приборчик эдак живенько завибрировал в ее ладошке – сотрудники местной «бэзпэки» установили в их отсутствие «жучок» в номере...
– Не-а, не жужжит, – сказала Зеленская, возвращая напарнику одну из его шпионских игрушек.
– Что это означает, Нюра?
– То, что нас сейчас не подслушивают.
– Неправильно! Учу тебя, учу... Это означает то, что в салоне нет «жучков». А прослушивать нас могут и сейчас... очень даже запросто... к примеру, могут лазером по стеклам наш базар записывать...
– Володя, не пудри мне мозги! Что там было не так, с Кормильциным?
– Паша-то как раз, сдается мне, нормальный мужик... Мы когда в коттедж вошли... когда он дачку свою изнутри показывал...
– У тебя сработал «щекотунчик»?
– Да, в большой комнате... Я, конечно, не стал там рыскать... осматривать розетки и бытовые приборы... но даю гарантию, что как минимум один «жучок» там имеется в наличии... ну не он же сам его себе впендюрил?
Зеленская тут же насторожилась.
– Ну и что это по-твоему означает?
– А хрен сразу поймешь...
– Надо говорить: «точно не знаю», – поправила его Зеленская. – Ты предупредил Кормильцина?
– Нет, конечно, – пожав плечами, сказал Маркелов. – Че я, дурак? Знаешь, Нюра... В каждой избушке – свои игрушки... Но если сочтешь нужным, в будущем... при случае... можем намекнуть ему на это дело...
– Так ты именно поэтому настоял, чтобы мы... заседали не в доме, а на свежем воздухе?
– Для женщины, Нюра, ты чертовски быстро соображаешь...
Ткнув напарника кулачком в его литое плечо, Зеленская спросила:
– А почему мне ничего не сказал?
– Если б сказал, ты бы наверняка занервничала. И тогда у нас с Пашей не было бы такого откровенного разговора. В доме, понятно, я бы вам не дал трепаться на такие вот темы, а на улице – сколько угодно.
Помолчав, Зеленская поинтересовалась:
– Ты полагаешь, Володя, что поблизости могут находиться те, кто занимается «прослушкой» Кормильцина?
– Не обязательно. Есть разные варианты прослушки, смотря какую аппаратуру они используют. Но могло быть и так, что транспорт с записывающей техникой стоял все это время где-то неподалеку от дачи Кормильцина.
– И ты решил... подстраховаться? Посмотреть, нет ли за нами случаем «хвоста»?
– Нюра! – восхитился Маркелов. – Ты не по-женски умна и прозорлива...
– Ладно, мистер Бонд, хватит трепаться! – строго сказала Зеленская. – Ну что, нет за нами слежки? Ну так поехали.
Вернувшись в арендованное ими домовладение, они первым делом убедились, что их вещи на месте, в целости и сохранности и что, кажется, никто в их поклаже не рылся. «Щекотунчик», при помощи которого Маркелов немедленно обследовал обе комнаты и кухню, вел себя покойно, как кусок железки. Вполне удовлетворенный данным обстоятельством, Маркелов ополоснулся и завалился спать на диван в большой комнате. Зеленская же переоделась в спортивный костюм, набросила на плечи дубленку и выбралась во двор, подышать на ночь свежим воздухом.
За домом находился фруктовый сад. Дальше, за оградой, начинался крутой спуск: внизу лежали пустующие нынче причалы старого речпорта, за ними – все еще скованная ледовым панцирем Волга.
Пройдя по дорожке в конец участка, Зеленская остановилась у ограды, снабженной калиткой. На противоположном берегу, несколько левее, в ночи мерцала россыпь огней – там находится Южный микрорайон с его многоэтажными зданиями. С реки задувал довольно-таки свежий ветер.
Она стояла у ограды минут пять или чуть больше, думая о каких-то своих, кажущихся ей важными делах, как вдруг услышала тихий шорох чьих-то шагов у себя за спиной.
Потом кто-то кашлянул в кулак, явно привлекая к себе ее внимание, и, лишь после того как этот человек подошел почти вплотную к ней, она ощутила легкий и уже знакомый ей аромат мужского одеколона «ЭксЭл».
– Доброй ночи, – негромко произнес незваный визитер. – Любуетесь здешними видами? Неподходящее, однако, для этого время. Да и погода, как видите, почти штормовая...
– Как вы здесь оказались? – дождавшись, когда сердчишко, часто-пречасто колотившееся о ребра, хоть чуточку успокоится, поинтересовалась Зеленская. – И какого черта вам нужно... Иван Иваныч... или как там вас зовут на самом деле?
Да, это был тот самый «аноним», с которым она в субботу вечером, натерпевшись страху, беседовала в его машине. И, если она только не ошибается, тот самый мужчина с умными серо-голубыми глазами, на которого она обратила внимание в Новомихайловске и который, кажется, случайно или намеренно вмешался в назревающий конфликт, выручив их тогда в довольно неприятной ситуации.
– Вообще-то я не обязан отвечать на ваши вопросы, – сказал он, выдержав паузу. – Но все же как-то странно у нас получается? То вы сами просите меня о встрече, то спрашиваете, какого черта мне нужно?..
– Дайте мне свою руку, – неожиданно попросила Зеленская. – Ну же! Вы что, боитесь меня?
Мужчина, помолчав немного, стащил перчатку с правой руки и выставил ее вперед и ладонью вверх. Анна, потрогав его руку – она оказалась горячей и сухой, – выдавила из себя мрачный смешок.
– Хорошо, – сказала она. – Достаточно...
– Достаточно – для чего? – натягивая перчатку, спросил мужчина.
– Хотела убедиться, что вы живой человек... а не дух во плоти... Итак, что вы хотели мне сказать?
– Только две вещи, – ровным голосом произнес мужчина. – Первое: начиная с этого момента я не рекомендую вам пользоваться вашим сотовым телефоном. И вашему приятелю, кстати, тоже. Во всяком случае, пока вы находитесь в нашем городе.
– Понятно. Что еще?
– И второе... Может, не следует, госпожа Зеленская, вам копать так глубоко? Это чертовски небезопасно для вас. К тому же, как мне представляется, вы и ваш работодатель располагаете уже достаточным объемом информации...
– Вы что, опять вздумали меня пугать?
– Нет. Я понимаю, что вы пытаетесь хорошо делать свою работу...
– Тогда как прикажете вас понимать?
Она было подумала, что незнакомец оставит ее вопрос без ответа, но вместе с тихим шорохом удаляющихся шагов до нее вполне явственно донеслось:
– Можете расценивать это как «штормовое предупреждение»...
Глава 12
Карета подана
Вторник, позднее утро
Погода на следующий день, как и можно было предположить еще накануне вечером, выдалась ненастная, с порывистым ветром и зарядами мокрого снега.
В город по своим делам москвичи выехали около десяти утра, прихватив с собой из аппаратуры лишь портативную камеру «Сони» и диктофон. За рулем микроавтобуса, по обыкновению, сидел Маркелов, а его напарница привычно устроилась рядышком, в кресле пассажира.
По дороге в центр, до которого от поселка было около получаса езды, Зеленская решила прослушать запись, которую столь неожиданно для москвичей вчера при расставании всучил им Паша Кормильцин.
Анна выщелкнула из диктофона свою, пока еще не использованную в работе кассету, вставила ту, что дал ей Павел, подсоединилась через наушник и включила свой цифровой «Сони» на воспроизведение.
На кассете – по крайней мере в той части, что она успела прослушать, – содержалась запись разговора двух незнакомых ей людей, мужчины и женщины. При осуществлении записи, судя по всему, кое-что было подкорректировано: при том, что сама речь была ясной и разборчивой, несколько механистическое ее звучание могло бы серьезно затруднить идентификацию личностей говоривших. В принципе это был нехитрый приемчик. Диктофон Зеленской также был снабжен технической функцией, позволяющей ускорять или замедлять запись, менять голоса почти до неузнаваемости путем дополнительной модуляции звуковых частот и так далее. Похоже, что именно такой техникой пользовался человек – или группа людей, – записавший этот разговор на пленку.
И, кстати, сделавший это против воли одного из участников беседы, о чем свидетельствует уже самое начало разговора.
Мужчина: Здравствуйте...
Женщина (торопливо): Только давайте без имен! Как и договаривались предварительно...
Муж.: Не волнуйтесь... я держу свое слово. Кстати, вы опоздали... почти на целый час.
Жен.: Да? Действительно... А где мы будем разговаривать? Здесь, в вашей машине?
Муж.: Да как вам будет удобней...
Жен.: Знаете что? Давайте лучше пройдемся по парку... Надеюсь, в это время там никого нет...
В этом месте в наушнике раздался легкий щелчок (по-видимому, звукозаписывающее устройство было на какое-то время отключено). Когда вновь в динамике послышались голоса, эти двое, по всей видимости, уже прохаживались по аллеям одного из городских парков.
Жен.: Вы принесли деньги?
Муж.: Как мы и договаривались. Вот, держите аванс... Остальное получите, как только целиком выложите мне всю информацию, которой вы располагаете по известному вопросу...
Жен.: Минутку... Сто... двести... Поймите меня правильно... У нас маленькие зарплаты, вы в курсе... Пятьсот, шестьсот... Да и не безопасно... Девятьсот... тысяча... Да, все правильно...
Муж.: Я же говорил, что вам не надо беспокоиться! Гонорар обещанный вы получите сполна, разговор останется между нами... гарантирую!
Жен.: Если будете где-то на меня ссылаться, я... я... откажусь подтвердить такие вот сведения! Поэтому я не хочу, чтобы кто-то записывал нашу беседу! Надеюсь, вы не собираетесь... делать запись?.. Откуда мне знать? Может, у вас при себе скрытый микрофон... или как там это у вас называется?!
Муж.: Не волнуйтесь, никто вас записывать не собирается. Никакого скрытого микрофона у меня при себе нет... Поэтому все, что вы мне сейчас скажете, останется строго между нами.
(Когда в динамике прозвучала эта тирада, Зеленская невольно усмехнулась про себя: когда, интересно, люди перестанут быть столь легковерными и легкомысленными, полагаясь, как эта незнакомая ей женщина, на чье-то «честное пионерское»...)
Муж.: Итак, вы работаете в нашем областном Кардиоцентре?..
Жен.: Работала. Сейчас в нашем медучреждении проводится сокращение штатов... При том что у нас, как и повсюду, ощущается нехватка квалифицированных специалистов...
Муж.: С чем это связано, как вы полагаете?
Жен.: Могу только догадываться... После того, что произошло с доктором Гореевым, ведущим специалистом нашего Кардиоцентра, у меня вдруг появились проблемы служебного плана. Не сразу, конечно...
Муж.: Что случилось с доктором Гореевым?
Жен. (нервно): А то вы не в курсе?
Муж.: И все же?
Жен.: Однажды поздно вечером, когда он возвращался домой с работы, в подъезде дома на него напали какие-то молодчики... Принялись избивать его железными прутьями... нанесли целый ряд тяжелых травм, включая черепно-мозговую... человек, можно сказать, лишь чудом остался жив... хотя и превращен чьей-то злой прихотью в инвалида... Это случилось почти четыре месяца назад, еще до Нового года...
Муж.: Чего они добивались? Я имею в виду тех, кто изувечил вашего коллегу?
Жен.: Откуда мне знать? Может, вы мне подскажете, в чем тут разгадка? Ведь тех молодчиков так и не нашли...
Муж.: Хорошо, не будем гадать на кофейной гуще. Спрошу о другом... Ведь это доктор Гореев последние годы наблюдал Николая Дмитриевича, будучи фактически его лечащим врачом?
Жен.: Да, так и есть. Вернее, так было до того момента, как Гореев стал жертвой нападения каких-то злоумышленников.
Муж.: Скажите... Николай Дмитриевич... действительно серьезно болен? Почему вдруг так стремительно стала развиваться его «сердечная» болезнь?..
Жен. (после паузы): Вот это, что называется, интересный вопрос. И для меня довольно загадочный...
Муж.: На что вы намекаете? Говорите, пожалуйста, конкретней!
Жен.: Тут не все так просто... В последние годы у Николая Дмитриевича стало заметно расти артериальное давление. Когда появилась угроза возникновения гипертонической болезни и, как следствие, уже не исключались риски возникновения инфарктов или приступов стенокардии, доктор Гореев, после соответствующего обследования и консультации с некоторыми московскими светилами, решил начать лечение – то есть добиться снижения артериального давления – с использованием одной из немедикаментозных методик. Или, выражаясь иначе, нелекарственной терапии повышенного давления...
Муж.: А подоходчивей?
Жен.: Пожалуйста... Речь идет, в общем-то, об элементарных вещах. Во-первых, диета с высоким содержанием клетчатки. Во-вторых, Гореев сумел настоять еще на некоторых ограничениях: из рациона была почти исключена соль... ограничено употребление алкоголя... плюс ко всему, Николай Дмитриевич наконец бросил курить... В его привычку вошла ежедневная тридцатиминутная прогулка на свежем воздухе... Из препаратов в это время он принимал лишь калийсберегающие диуретики... амилорид американского производства. Результаты не заставили себя ждать: уже прошлой осенью Николай Дмитриевич чувствовал себя прекрасно... Снизился вес, артериальное давление нормализовалось и составляло систолическое – 140, диастолическое – 80... что для его шестидесяти двух является вполне приемлемым показателем.