Всему этому Пришвин был современником и, как современник, всем существом жил страстями своего времени, его болью и его надеждами. Неудивительно, что писатель разделил с иными своими соотечественниками некоторые ошибки и заблуждения, не всегда - особенно в час крутой революционной ломки - умел мгновенно и безошибочно сориентироваться во времени. Удивительно другое: то, что народный гуманный талант писателя воистину соединил "век нынешний и век минувший", протянув в наши дни из далекого прошлого крепкую нить преемственности тех нравственных, духовных ценностей, которые наследуют, сберегают и умножают люди развитого социалистического общества.
Впрочем, и это выглядит закономерным, если не забывать, что время для Пришвина не застывший слепок с мгновения, а сама жизнь в ее неостановимом течении. Мысль писателя всегда созвучна времени. И потому она не застывает в мертвых формулах, не претендует на окончательность и абсолютность. Это вечный поиск, вечное приближение к истине.
Когда Пришвин говорит: "Правда есть истина, ограниченная временем", "правды надо держаться - истину надо искать", - это не попытка удивить читателя парадоксами. В полном согласии с материалистической диалектикой писатель понимает правду как истину относительную, достигнутую людьми на сегодняшний день, проверенную опытом, подтвержденную практикой. Но истина относительная еще не вся истина. Она лишь часть в с е й истины, истины абсолютной, к достижению которой всегда устремлены создание и воля человека, которая завоевывается, расширяя пределы правды, но никогда не будет исчерпана, постигнута до конца. По Пришвину, истина - это та часть абсолютной истины, которая открывается нам сегодня, это как бы правда завтрашнего дня.
К ней, к этой завтрашней правде, и направлена творческая мысль художника. Обнимая прожитое, она опирается на весь духовный опыт человечества. Именно это дает ей силу устремляться вперед. Так стрела башенного крана тем протяженнее и надежнее, чем тяжелее уравновешивающий ее груз.
Вот откуда эта поразительная созвучность Пришвина нашей эпохе. Его записи сделаны не сторонним наблюдателем. В собственной душе, из глубин которой добывается художником необходимое людям слово, видит он отражение всемирно-исторических перемен, характеризующих непростой и нелегкий путь человечества из царства индивидуализма и эксплуатации в мир подлинной свободы и гуманизма. Пришвин глядел в самую суть, в корень.
"Вдруг понял, - записывает он однажды, - что слово о б щ е с т в о заменяет нам теперь то, что раньше называли ч е л о в е к о м. То самое, над чем я тружусь уже несколько лет: назвать одним словом всего человека (весь человек в одном лице в противоположность сверхчеловеку).
Но только у нас теперь под словом общество понимают организацию, между тем как всего человека я представляю себе как о р г а н и з м".
Прошлое, настоящее, будущее человека - все слито в одной фразе. Потому что Пришвин уловил не факт, а п р о ц е с с. Процесс отрицания социалистическим обществом личности, сформированной в духе буржуазного индивидуализма, и одновременного рождения личности коммунистической, которая, совершенствуя себя, изменяет и самое общество. "Этика социализма, - замечает Пришвин, - в том, чтобы маленькому вдунуть душу большого". Так по-своему выразил писатель гуманнейший смысл Великой Октябрьской революции, существо воспитательной деятельности ленинской партии, нацеленной на подъем самосознания к а ж д о г о до высот человеческого духа, свободно обнимающего, как бы вбирающего в себя весь мир.
Своей мыслью об обществе-организме, состоящем из личностей нового типа, сознательно и с полной самоотдачей выполняющих роли, которые необходимы обществу и к исполнению которых они наиболее способны, Пришвин отразил тенденцию наших дней, когда, как указывает Л. И. Брежнев, "с развитием социалистической демократии происходит постепенное перерастание нашей государственности в коммунистическое общественное самоуправление".
В своих книгах - будь то "Родники Берендея" или "Жень-шень", "Неодетая весна" или сказка-быль "Кладовая солнца", военная "Повесть нашего времени" или повесть-сказка "Корабельная чаща", романы "Кащеева цепь" и "Осударева дорога" или бесчисленные рассказы, очерки - Пришвин никогда не обращался к читателям, как к массе людей, подобно тому, как выступают ораторы на митингах. Он всегда обращался своим словом к отдельному конкретному человеку, лично к тебе, ко мне, к нему - к своему единомышленнику, другу.
"Есть книги для всех, и есть книги для каждого, - говорит Пришвин. Для всех учебники, хрестоматии, для каждого книга - то зеркало, в которое он смотрится и сам себя узнает и познает в истине.
Книга для всех учит нас, как нам надо за правду стоять. Книга для каждого освещает наше личное движение к истине".
"Книгой для каждого" является все, написанное М. Пришвиным. Но эта книга - в особенности. Она составлена из дневниковых записей. "Дорогой к другу" называл Пришвин свой труд литератора. "Дорога к другу" - так названа и эта книга.
Дневники никогда не были для Пришвина сугубо частным делом. Он нисколько не походил на тех авторов-моралистов, которые убеждены в своем исключительном праве знать "все", а читателям предлагают кусочки препарированного по своему разумению знания. Все искания и сомнения Пришвина, все его радости, и открытия, и гнев, и боль, и поражения, и победы, и заблуждения, и восторги, любовь и отрицание с предельной искренностью отливались в слово и выносились на люди.
Это в нем, в Пришвине, сообразно ходу времени, совершался великий акт обновления и обогащения души, разрушались, отмирали рудименты старого индивидуалистического сознания и строилась новая личность. Дневники писателя - правдивейшее зеркало этого процесса, охватившего всех без исключения граждан нашей страны. Вот почему для любого из нас эти записи великолепная школа души. В ней мы учимся постигать красоту мира, открывать лучшее в себе самих и в окружающих нас людях, учимся быть счастливыми.
Ведь в сущности дневники, да и все творчество Пришвина - это глубоко поучительная картина пути отдельного человека к такому счастью, которое было бы не только своим особенным, личным, но и частью большого общего счастья людей на земле. Чувство радости жизни, родственное внимание ко всему сущему, умение творить радость для других - таковы, по Пришвину, некоторые совершенно обязательные условия для успеха в достижении счастья. Дорога к другу оказывается, таким образом, дорогой к счастью. Это путь художника слова к читателю, но также и путь каждого из нас к себе самому и к другому человеку, и к природе. Путь единения, взаимопонимания, сотрудничества, человеческой солидарности, поисков гармонии в себе и в мире и себя с миром.
Хотя мысль Пришвина часто отливается в форму афоризма, это не афоризм, не максимы в их традиционном значении. Не надо пытаться извлечь из пришвинских записей готовые формулы на все случаи жизни. Значение писательских раздумий как раз в том, что они будят мысль читателя, служат как бы трамплином для наших собственных раздумий и поисков. Ведь только мы сами можем определить свои координаты по отношению к природе, к ценностям культуры и цивилизации, к другим людям, как корабль определяет свое местоположение и курс по расположению небесных светил. Записи Пришвина как лоция и небесный свод для корабля. Но думать, решать капитан обязан сам.