- А ты!.. А ты!.."-заорал Тулькин.-Ты... уцененный Ромео и Джульетта!-И здесь Тулькина как будто прорвало - как он меня только ни называл: и ливерной колбасой, и эскимо на палочке, и магазинным холодцом!..А я всё время повторял спокойно только одну фразу:- Если ты и вправду смелый человек, развяжи мне руки и повтори ещё раз, что ты мне сказал!Но Тулькин все-таки продолжал поносить меня изо всех сил. И тогда меня вдруг осенило, и я подумал: с похищением, конечно, всё пропало, не бывать моему портрету в "Неделе", но появилась надежда прославиться по-другому... Это была пре-красная мысль, и мой портрет, кажется, может всё-таки появиться в "Неделе".- Хорошо,-оборвал я ругавшегося Тульки-на.-Если ты меня действительно ненавидишь,--сказал я Тулькину,- надень на мой берет свою кеп-ку и дай мне доской по голове.-Я подумал, что вдруг после этого удара я, как та женщина-испанка, вдруг заговорю на чистом английском языке, и обо мне, конечно, сразу же напечатают во всех газетах! И я прославлюсь! - Тулькин, будь другом, дай мне доской по голове! Я это заслужил, Тулькин!Я думал, что Тулькин с удовольствием выполнит мою просьбу, но, к моему удивлению, Тулькин не только не ухватился за моё предложение, но категорически отверг его.- Легко хочешь отделаться! - отозвался из темноты Тулькин, освещая меня электрическим фонариком.- Сейчас всех ребят соберу, и мы тебя, связанного, на базар отнесём и к прилавку тебя привяжем, где уценёнными товарами торгуют. И ещё сфотографируем тебя утром и подпись сделаем: "Бессердечный парень, который украл себя за деньги у своих родителей!" И родителей твоих тоже снимем на карточку: "Бессердечные родители, которые не захотели выкупить своего сына ни за какие деньги!" Всю вашу семейку на весь мир прославим! И Кузовлеву твою прославим-скажем, что она тебя подговорила. И брата твоего не пощадим. Скажем - всё знал, но скрыл...Сделав такое жуткое заявление, Тулькин скатился в темноте с чердака по лестнице, а я остался один, связанный по рукам и ногам, без похищения, без славы, и без знаний английского языка, и теперь уже без какой-либо надежды на то, что Таня Кузовлева когда-нибудь обратит на меня своё внимание.Я напрягся и изо всех сил задёргал связанными руками.
Рассказ шестой
ВОТ ТАК НОВОСТЬ!
- Я буду водящим,-сказал я и сделал вид, что снимаю со своей руки часы.- Ишь какой! - разозлился Сутулов.- Он будет водящим! Я буду водящим!- Хорошо,-согласился охотно я,-снимай свой хронометр.- А зачем тебе мой хронометр? - спросил ме-ня Сутулов.- Сейчас мы будем играть,- объяснил я Суту-лову, снимая с его руки швейцарский хронометр и подмигивая Мешкову, Дерябину и Тулькину.- Во что играть? - спросил Сутулов.- В столб,- сказал я.- А что это такое? - спросил Сутулов.- Очень весёлая игра... Связывайте его! - приказал я Тулькину, Мешкову и Дерябину.Тулькин, Мешков и Дерябин стали с удоволь-ствием связывать Сутулова по рукам и ногам. Су-тулов не сопротивлялся.- У тебя на даче никого нет?-спросил я Сутулова.- До утра уехали,-радостно пояснил Сутулов.- Вот и хорошо! - сказал я тоже радостно.- Значит, до утра можно играть?- Конечно! - ещё радостней сказал Сутулов.- Ставьте его на стул! - приказал я Тулькину, Дерябину и Мешкову.Мешков, Дерябин и Тулькин поставили Сутулова на стул. Я сам не стал о него и руки марать.- Стоишь? - спросил я Сутулова.- Стою,- подтвердил Сутулов.- Прекрасно,-сказал я, влезая на соседний стул.- Хронометр твой ходит хорошо?- Спрашиваешь! - засмеялся Сутулов.- Тик-так! Тик-так!Я прижал к своему уху сутуловский хронометр, покачал головой и сказал:- А по-моему, не очень-то хорошо... "Тик" естъ, а "така" нет...- Иди ты! - сказал грозно Сутулов.
- Можешь сам послушать,- сказал я и приложил хронометр к стене, а Сутулов приложил своё ухо к хронометру и расплылся в улыбке.- Слушаешь? - спросил я Сутулова.- И "так" слушаю,-подтвердил Сутулов,-и "тик" слушаю.- Тогда так и слушай,-сказал я,-до утра...Только прижимай хронометр крепче ухом к стене, А то уронишь...Потом я помолчу и скажу: "Это тебе за Таню... за Кузовлеву, чтоб ты за ней не ухаживал!.." А дальше Тулькин, Мешков и Дерябин, конечно,- все они повалятся от хохота на пол, а потом... но что будет потом, я не успел представить, так как к этому времени я уже почти подбежал к дому, осталось только продраться через кусты акации и перелезть через забор, когда совсем рядом я услышал шум и голоса, из которых выделялся голос старика Сутулова:- Не боись, ребята... Я этого Лешего беру на себя... Хватит с ним цацкаться.- А ты, Дерябин, не расстраивайся,-подал свой голос Мешков.- Ты донт би ин э питти! - успокаивал Дерябина Мешков.- Мы все за то, чтобы Кузовлева с тобой дружила, а не с этим шалопутом. А раз мы все хотим, значит, так и будет. Ду ю андерстэнд?- Оф корз,- ответил Дерябин.- Сэньк ю вери мач...- Почему это с Дерябиным? - взъерепенился Сутулов.-Кузовлева будет дружить со мной! Все андерстэнд?Все промолчали, а я подумал:"Ну это мы ещё посмотрим, кто будет андер-стэнд, а кто будет не андерстэнд!"-подумал я, сжимая кулаки.В это время со стороны кладбища показался бегущий по улице Тулькин с целой оравой мальчишек и крикнул на бегу, посвечивая фонариком:- Нет его там! Весь чердак обшарили! А домой не приходил? - спросил Тулькин.На всякий случай я бесшумно залёг в кустах, нащупав в кармане пластмассовый мешочек с губкой, пропитанной "жёлтой лихорадкой". Кажется, сегодня придётся пустить в ход. Кажется, сегодня Сутулов от самбо на словах перейдёт к самбо на деле.- Ноу,-сказал Мешков по-английски,-иф ай хэд син хим.Фразу я не понял, но в голосе Мешкова была явная угроза.- Куда же он мог запропаститься? Из сторожки скрылся и домой не пришёл? пискнул Дерябин, держа доску с клавишами на плече, как винтовку.Может быть, во время драки мне Дерябин всё-таки даст этой доской по голове и я вдруг всё-таки заговорю на английском языке?..- Окружай дом,- скомандовал Сутулов. Сутуловские прихвостни проползли рядом со мной. Я даже дыхание затаил.- Ну ничего,-сказал Мешков,-я теперь с ним за пиджак рассчитаюсь. Я ему устрою торнейдоу...- А я ему за попугая отомщу,-пригрозил Дерябин, перекладывая свою музыкальную доску с одного плеча на другое.- Это надо же, украсть себя за деньги!- А сначала он сколько за себя запросил? - спросил Сутулов.- Двести тысяч рублей! - сказал Тулькин,.которому, видно, было всё равно что врать в темноте.Я еле удержался, чтоб не выскочить и не дать Тулькину в ухо. (Рано! Рано! Рано!) - Главное, мы же с ним три раза цену на него снижали,-сказал Тулькин.-Я уж в последнем письме написал: "Вернём сына, дайте хоть на эскимо! "- Ну и что? - спросил Сутулов.- Ну и что... - сказал Тулькин.- Ничего, и за двадцать две копейки не стали выкупать.Все мои враги засмеялись. И вместе со смехом стали поносить меня на все лады.- Не идёт! - сказал Тулькин.- Испугался.- А дома у них кто-нибудь есть? - спросил Сутулов.- Отец с матерью, наверно, слышите телевизор?Все замолчали. Было слышно действительно, как у нас в доме работал телевизор.Кто-то из ребят полез добровольно на дерево и вдруг закричал сверху:- Братцы! Да он же дома! Он с какой-то девчонкой передачу смотрит!- А где же родители? -спросил Сутулов.- Родителей нет, одни сидят.- Тем лучше,-- сказал Сутулов, поправляя бороду и засучивая рукава.Все полезли, кто на забор, кто на дерево.