Как я уже говорила, я подставляю тебя время от времени в тень этих людей, так, чтобы ты чувствовала движение колеса случая. Без этого чувства всё сделанное тобой окажется ерундой. Ты будешь переходить от человека к человеку, выслушивая их рассказы; на миг ты окажешься в их тени.
– Как в случае Эфраина Сандоваля? Он, конечно, ничего не делал для того, чтобы с ним случилась подобная перемена. Но зачем мне надо было быть в его тени? – спросила я.
– Как колесо случая передвинулось для него? Он не двигал его сам, и всё же его жизнь изменилась. Я хочу, чтобы ты почувствовала это изменение, почувствовала это движение колеса.
Я уже напоминала тебе, что это призрак, дух Ганса Герцога передвинул колесо для него. Так же как Виктор Джулио в момент смерти повернул колесо случая, погубив жизнь Октавио Канту. Ганс Герцог передвинул это колесо после своей смерти и обогатил жизнь Эфраина Сандоваля.
Донья Мерседес сняла очки и посмотрела мне в глаза. Затем раскрыла рот, собираясь что-то добавить, но вместо этого улыбнулась и встала со скамьи, – месса скоро закончится, – сказала она, – встретим Канделярию у церковных дверей.
Часть шестая
21
– Музия, ты здесь? – шепнула Мерседес Перальта, бесшумно открывая дверь в мою комнату. В слабом свете настольной лампы она выглядела настоящей ведьмой. Её наряд состоял из длинного чёрного платья и широкополой фетровой шляпы, которая скрывала половину её лица.
Не включай свет, – сказала она, увидев, что я потянулась к выключателю, – не выношу резкого света, – она села на мою постель. Её брови были задумчиво нахмурены, руки бесконтрольно разглаживали морщинки на моём одеяле. Она пристально взглянула мне в лицо долгим немигающим взором.
Я застенчиво провела пальцами по своим щекам и подбородку, стараясь понять, что же здесь не так.
Хихикая, она отвернулась к книжному столику и начала аккуратно складывать мои тощие блокноты, – прямо сейчас мне нужно уезжать в Чуао, – наконец сказала она, её голос был тревожным.
– В Чуао? – спросила я, – в этот час? – увидев её решительный кивок, я добавила: – мы застрянем в грязи, если пойдёт дождь, – деревня Чуао находилась на побережье по крайней мере в часе езды от Курмины.
– Дождь будет, – небрежно произнесла она, – но в твоём джипе мы не застрянем, – она села, сгорбившись, на ночной столик и закусила нижнюю губу, раздумывая над тем, что ещё сказать, – я должна быть там сегодня вечером перед полуночью, – произнесла она тоном, который выдавал скорее срочность, чем желание, – я еду за некоторыми растениями, которые надо срывать только этой ночью.
– Сейчас одиннадцатый час, – сказала я, указывая на светящийся циферблат своих часов, – мы не успеем к полночи.
Улыбаясь, донья Мерседес достала мои джинсы и рубашку, висевшую в изголовье моей кровати, – мы заставим твои часы остановиться, – слабая улыбка осветила её лицо; её глаза доверчиво и нетерпеливо смотрели на меня, – ты сделаешь это для меня, не так ли?
Когда мы выехали из города, по джипу забарабанили крупные капли дождя. За секунду дождь превратился в сплошную стену, плотную и тёмную. Я сбавила ход, не в состоянии разглядеть дорогу. Меня раздражал скрип «дворников», очищавших стекло, которое тут же заливало снова. Деревья по сторонам дороги смутно маячили то рядом с нами, то выше нас, создавая впечатление того, что мы проезжаем через туннель. Лишь прерывистый одинокий лай собаки указывал на то, что мы проехали мимо какой-то хижины.
Ливень окончился так же резко, как и начался, но небо оставалось пасмурным. Облака нависали гнетуще низко. Я не сводила глаз с ветрового стекла, увёртываясь от лягушек, которые, ослепнув от света фар, прыгали через дорогу.
Стоило нам свернуть на дорогу, ведущую к побережью, и облака исчезли как по мановению волшебной палочки. Луна сияла ярко и таинственно над плоской равниной, где бриз мягко раскачивал редкие деревья. Их листва отливала серебром в нереальном свете.
Я остановилась на середине перекрёстка и вылезла из джипа. Воздух, тёплый и влажный, пахнул горами и морем.
– Почему ты остановилась здесь, Музия? – спросила Мерседес Перальта, её голос наполняло изумление. Она вышла из машины и остановилась передо мной.
– Я ведьма, – объяснила я, глядя ей в глаза. Я знала, что если расскажу ей о моём простом желании размять ноги, она не поверит мне, – я родилась в местечке, похожем на это, – продолжала я, – где-то между горами и морем.
Мерседес Перальта хмуро оглядела меня, а потом в её глазах заблестел юмористический, восторженный огонёк. Неудержимо расхохотавшись, она села на мокрую землю и потянула меня за собой, – возможно, ты не родилась, как все нормальные люди, может быть куриоза потеряла тебя на своём пути через небо, – сказала она.
– Что такое куриоза? – спросила я.
Она ободряюще посмотрела на меня и объяснила, что куриозы – это ведьмы, которые совершенно не интересуются явными аспектами колдовства: символическими вещами, ритуалами и заклятиями, – куриозы, – прошептала она, – это существа, озабоченные вещами вечными. Они, как пауки, плетут тонкие невидимые нити между известным и неизвестным, – она сняла свою шляпу и легла на спину, расположив свою голову точно на середине перекрёстка так, чтобы она указывала на север, – ложись, Музия, – произнесла она, протягивая руки на восток и запад, – макушка твоей головы должна касаться моей, а твои руки и ноги пусть будут в такой же позе, как и у меня.
Лежать голова к голове на перекрёстке было неудобно. У меня было ощущение, что наши скальпы, хотя и разделённые волосами, сплавились вместе. Я повернула свою голову в сторону и к своему великому удивлению заметила, насколько длиннее её руки, чем мои. По-видимому, осознав моё открытие, донья Мерседес подвинула свои руки ближе к моим.
– Если кто-нибудь увидит нас, то подумает, что мы сошли с ума, – сказала я.
– Возможно, – согласилась она, – однако, если найдутся люди, которые обычно прогуливаются по этому перекрёстку в это время ночи, они убегут прочь в ужасе, думая, что увидели двух куриоз, готовых к полёту.
Мы молчали некоторое время, а когда я спросила её о полёте куриоз, она заговорила снова.
– Что заставило меня так заинтересоваться, почему ты остановилась на перекрёстке? Есть люди, готовые присягнуть, что видели куриозу, лежавшую голой на этом самом месте. Они говорят, что у неё появились крылья, выросшие из спины. Они видели, как её тело стало просвечиваться белизной, когда она взлетела в небо.
– Я видела, как твоё тело стало прозрачным на сеансе Сандоваля, – сказала я.
– Конечно, ты видела это, – ответила она с весёлым пренебрежением, – я сделала это для того, чтобы ты поняла, что ты никогда не будешь целительницей. Ты медиум и возможно даже ведьма, но учти – не целительница. Я знаю это, так как я сама – ведьма.
– Чем ведьма отличается от других? – спросила я между приступами смеха. Я не хотела воспринимать её серьёзно.
– Ведьмы – это существа, которые не только способны видеть колесо случая, – ответила она, – но способны создавать своё собственное звено.
Что ты скажешь, если в этот миг мы отправимся в полёт, связанные друг с другом головами?
На секунду или две у меня было ужаснейшее восприятие. Затем чувство полного безразличия овладело мной.
– Повторяй любое из заклинаний, которым тебя научил дух моего предка, – приказала она, – я буду повторять его с тобой.
Наши голоса слились в единый гармоничный звук, который наполнил пространство вокруг, окутывая нас гигантским коконом.