Я снова отметил про себя, как неторопливо и тщательно юный священник пережевывает пишу, и начал так же вдумчиво доедать свою кукурузу, вспомнив, что таким образом за столом ели все.
– Вы выращиваете овощи здесь, в миссии? – спросил я. Он ответил не сразу, неспешно проглотив то, что было во рту.
– Ла, еда – это очень важно.
– Вы созерцаете растения? – продолжал расспрашивать я.
Он посмотрел на меня с нескрываемым изумлением:
– Вы знакомы с Манускриптом?
– Ла, с первыми четырьмя откровениями.
– И вы выращивали продукты?
– О, нет. Я лишь набираюсь знаний обо всем этом.
– Вы видите энергетические поля?
– Ла, иногда.
Какое-то время мы молчали, пока молодой священник, отправив в рот несколько ложек, старательно пережевывал еду.
– В пище мы в первую очередь и обретаем энергию, – проговорил он. Я согласно кивнул.
– Но для того, чтобы в полной мере принять ее в себя из пиши, необходимо оценить по достоинству… э-э… – Мой собеседник, видимо, подыскивал нужное слово по-английски. – Смаковать, – проговорил он наконец. – Ч1Вкус – вот что главное. Нужно отдать должное вкусу. Вот в чем смысл молитвы перед едой. Это не просто вознесение благодарности: молитва предназначена для того, чтобы еда стала священнодействием, а энергия из пиши могла перейти в ваше тело.
Юноша пристально посмотрел на меня, словно пытаясь понять, дошло ли до меня то, что он сказал.
Ни слова ни говоря, я лишь кивнул. Он задумался.
«Священник говорит о том, – рассуждал я про себя, – что подобным неспешным смакованием пиши в действительности и обусловлен общепринятый религиозный обычай вознесения благодарности, в результате чего из пищи поглощается большое количество энергии».
– Однако принятие пищи – это только первый шаг, – добавил он. – После того как ваша собственная энергия таким образом умножится, вы станете более восприимчивы к энергии всего сущего… и тогда научитесь вбирать в себя эту энергию, не принимая пишу.
Я кивнул в знак согласия.
– Все, что окружает нас, – продолжал объяснять он, – исполнено энергии. Но у всякой веши энергия своя, особая. Вот почему некоторые места придают вам больше энергии, чем другие. Это зависит от того, насколько ваш образ соответствуют энергии определенного места.
– Не этим ли вы занимались утром? – спросил я. – Приумножали свою энергию? Он, казалось, расивел:
– Да.
– А как вы это делаете? – не унимался я.
– Необходимо раскрыться, приобщиться, воспользоваться чувством прекрасного, как при наблюдении полей. Но вам нужно сделать этот шаг вперед, чтобы появилось ошушение полноты.
– Мне кажется, я не совсем понимаю вас. От такой дремучести он нахмурился:
– Не хотите ли прогуляться к месту для созерцания? Я могу показать.
– Хорошо, – согласился я. – Отчего бы и не прогуляться?
Молодой священник пошел через двор, и я последовал за ним. Когда мы пришли на место, мой спутник остановился и стал оглядываться по сторонам, словно пытаясь что-то найти.
– Вон там, – проговорил он, указывая на опушку леса.
Мы двинулись по дорожке, которая вилась между деревьями и кустами. Священник выбрал место перед огромным деревом, вокруг которого вздымалась груда больших камней, так что создавалось впечатление, будто гигантский ствол поставлен на них. Корни оплетали камни, прорастали сквозь них и только потом уходили в землю. Напротив этого дерева полукружьями росли какие-то кусты, и я почувствовал необычный сладковатый аромат, исходивший от их желтых цветов. Сзади сплошной зеленой стеной стоял густой лес.
Молодой человек указал мне, куда сесть посреди кустов лицом к покрытому узловатыми наростами дереву. Сам он сел рядом:
– Как вам кажется, это красивое дерево?
– Красивое.
– В таком случае, э-э… постарайтесь ощутить… э-э… Казалось, священнику опять не найти подходящее слово.
Поразмыслив, он обратился ко мне:
– Падре Санчес говорил, у вас что-то было на горе. Не могли бы вы вспомнить, что вы там чувствовали?
– Легкость, необыкновенную уверенность в себе и приобщенность.
– Приобщенность к чему?
– Это трудно описать, – признался я. – Будто все вокруг стало частью меня самого.
– Но что же вы ощущали?
На минуту я задумался. Что я ощущал? И тут нужное слово пришло. – Любовь, – произнес я. – Думаю, это была любовь ко всему сушему.
– Да, – согласился юноша. – Именно так. Попробуйте испытать это чувство по отношению к дереву.
– Но простите, – возразил я. – Любовь – это чувство, которое приходит само по себе. Я не могу заставить себя полюбить.
– А вы и не заставляйте себя. Позвольте любви охватить вас. Но для этого вам нужно настроиться на определенное расположение духа, вспомнить, какие вы испытывали ощущения на вершине, и постараться испытать их вновь.
Я посмотрел на дерево и попытался вызвать в памяти ощущение, испытанное на горе. Через какое-то время меня охватило восхищение формами прекрасного дерева. Мое восхищение росло, пока я действительно не ощутил чувство любви. Точно такое же чувство – оно сохранилось в памяти – я испытывал к матери, когда был ребенком, и к ни на кого не похожей девочке, которой я был увлечен в юношеские годы. И несмотря на то, что я смотрел на дерево, эта особенная любовь ощущалась как некий всеобъемлющий фон. Я был влюблен во все сущее.
Священник немного отодвинулся и пристально вгляделся в меня.
– Замечательно, – проговорил он. – Вы получаете энергию.
Я обратил внимание, что он несколько сместил фокус зрения.
– Откуда вы знаете? – удивился я.
– Потому что вижу, как растет ваше энергетическое поле.
Закрыв глаза, я попытался испытать ощущения той же силы, как и те, как и тогда на вершине, но на этот раз у меня ничего не вышло. Природа моего ошушения была та же, но по интенсивности не такая, как прежде. Эта неудача заставила меня разувериться в своих возможностях.
– Что случилось? – спросил священник. – Уровень вашей энергии снизился.
– Не знаю, – ответил я. – Просто не получается испытать это с той же силой, что и прежде.
Молодой человек взглянул на меня сначала с любопытством, а потом с нетерпением:
– То, что произошло с вами на вершине, было вам даровано, это был прорыв, взгляд на новый путь. Теперь же нужно научиться испытывать подобное самому, понемногу, раз за разом.
Он отодвинулся еще чуть дальше и снова, не отрываясь, стал смотреть на меня:
– А теперь попробуйте еще раз.
Я закрыл глаза и постарался прочувствовать все еше глубже. В конце концов ошушение пришло вновь. Я попытался сохранить и понемногу усилить его. Свой взгляд я сосредоточил на дереве.
– Вот, очень хорошо, – неожиданно произнес священник. – Вы и получаете энергию, и отдаете ее дереву. Я взглянул ему прямо в глаза:
– Отдаю ее дереву?
– Восхищаясь красотой и неповторимостью чего-либо, – стал объяснять он, – вы получаете энергию. А когда начинаете испытывать любовь, то можете посылать энергию обратно, стоит лишь захотеть.
Я еше долго сидел под деревом. И странное дело: чем больше я на нем сосредоточивался, чем большее восхищение испытывал от его форм и красок, тем большую любовь я, казалось, испытывал вообще. Я представлял, как моя энергия перетекает к дереву и наполняет его, но не мог видеть этого. Не меняя угол зрения, я заметил, что священник встал и собрался уходить.
– А как выглядит то, что я передаю дереву свою энергию? – обратился я к нему.
Он подробно объяснил, как это воспринимается, и я понял, что это похоже на явление, свидетелем которого я стал, когда наблюдал за Сарой, изливавшей свою энергию на филодендрон в Висьенте.