Чем больше мы будем любоваться целостностью других людей, их внутренней красотой, тем больше энергии проистечет в них, и, естественно, тем больше ее проистечет в нас.
При этих словах Хулия рассмеялась:
– Вот уж когда мы поистине что-то делаем больше ради своего удовольствия. Чем больше нам дано испытать к другим людям чувство любви, чем больше мы будем любоваться ими, тем больше энергии вольется в нас. Поэтому лучшее, что мы можем сделать для себя, – это любить и наполнять энергией других.
– Я уже слышал нечто подобное, – сказал я. – Так нередко говорит падре Санчес.
Я пристально вгляделся в Хулию. Было такое чувство, будто впервые удалось заглянуть в нее глубже. Она тоже бросила на меня пристальный взгляд, а потом опять сосредоточилась на дороге.
– Эффект от этой направленной энергии огромен, – проговорила она. – Вот сейчас, например, я чувствую, как вы наполняете меня энергией, и это позволяет мне мыслить более четко и ясно, когда я собираюсь заговорить.
Вы прибавляете свою энергию к моей, и я начинаю понимать, в чем состоит моя истина, которую с готовностью передаю вам. Мои слова звучат для вас откровением, это приводит вас к более глубокому пониманию моей высшей сути и к более сильному восхищению мною, что, в свою очередь, заставляет вас сосредоточиться. Ваше пристальное внимание придает мне еше больше энергии и позволяет еше глубже осознать мою истину. Затем весь цикл начинается заново. Когда это проделывают вместе несколько человек, они способны испытывать невероятный подъем, наполняя друг друга энергией и тут же получая ее обратно. Хотя следует понять, что это единение совершенно отлично от взаимозависимых отношений. Начинаются взаимозависимые отношения так же, но вскоре превращаются в подчинение себе, потому что зависимость отсекает от источника энергии, и энергия иссякает. Действительное излияние энергии не обусловлено привязанностью и происходит без умысла. Два человека лишь ждут, когда им откроется весть.
Пока она говорила, у меня возник еше один вопрос. По словам Пабло, при первой встрече я не получил вести от падре Костуса, потому что вынудил его прибегнуть к ролевой установке, сформированной в детские годы.
– А как быть, – спросил я, – если собеседник уже действует в рамках своей ролевой установки, пытаясь и вас втянуть в это? Как это преодолеть?
Хулия ответила незамедлительно:
– В Манускрипте говорится, что если мы не станем подыгрывать его ролевой установке, то у него ничего не выйдет.
– Что-то не очень мне это понятно, – проговорил я. Хулия смотрела вперед, на дорогу. Было видно, что она задумалась.
– Где-то в этих местах можно купить бензин. Я взглянул на индикатор уровня топлива. Он показывал, что бак наполовину полон.
252– У нас еше полно бензина.
– Знаю, – ответила она. – Но мне представилось, что мы останавливаемся и заправляемся, думаю, так и нужно поступить.
– Ну хорошо.
– А вот и дорога к этому дому, – сказала она, указывая направо.
Мы повернули и углубились почти на целую милю в джунгли, прежде чем добрались до домика, который смахивал на базовый лагерь рыбаков и охотников. Сам домик стоял у самой реки, и у причала было привязано несколько рыбацких лодок. Мы остановились у заржавелой заправочной колонки, и Хулия отправилась в дом искать хозяина.
Я вышел из машины, потянулся и, зайдя за угол, подошел к воде. Воздух был пропитан влагой. Хотя солнца и не было видно за густыми кронами деревьев, можно было судить, что оно стоит прямо над головой. Скоро оно будет палить беспощадно.
Неожиданно сзади послышалась сердитая испанская речь. Обернувшись, я увидел невысокого коренастого перуанца. Он грозно посмотрел на меня и опять что-то злобно проговорил.
– Я не понимаю, что вы говорите.
Он перешел на английский:
– Кто ты такой? Что ты здесь делаешь?
Я попытался не обращать на него внимания:
– Мы только за бензином. Через несколько минут нас здесь не будет. – Я снова отвернулся к воде в надежде, что он уйдет.
Он зашел сбоку:
– Мне кажется, янки, тебе лучше сказать, кто ты такой.
Я снова взглянул на него. Похоже, он был настроен серьезно.
– Я – американец. Куда направляюсь, точно не знаю. Я еду с другом.
– Заблудившийся американец, – произнес он тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
– Совершенно верно.
– И чего тебе здесь надо, американец?
– Ничего не надо. – Я попытался пройти назад к машине. – Я ничего вам не сделал. Оставьте меня в покое.
Тут я заметил, что возле машины стоит Хулия. Стоило мне взглянуть на нее, как перуанец тотчас перехватил мой взгляд.
– Пора ехать, – сказала Хулия. – Здесь уже не заправишься.
– Ты кто такая? – обратился к ней перуанец с той же враждебностью.
– А чем вы так рассержены? – вопросом на вопрос ответила Хулия.
В его лице что-то переменилось:
– Потому что присматривать за этим местом – моя работа.
– Уверена, что вы – хороший работник. Однако людям трудно разговаривать с вами, если вы нагоняете на них такой страх.
Тот уставился на нее, силясь понять, что она за птииа.
– Мы направляемся в Икитос, – сказала Хулия. – Работаем с падре Санчесом и падре Карлом. Знаете их?
Он покачал головой, но при упоминании имен двух священников еше больше успокоился. В конце концов он кивнул нам и зашагал прочь.
– Поехали, – сказала Хулия.
Мы сели в машину и покинули этот лагерь. Я ощутил, насколько разволновался и разнервничался, и попытался стряхнуть это с себя.
– Что-нибудь было внутри? – спросил я.
– Что значит «было внутри»? – повернулась ко мне Хулия.
– Я имею в виду, было ли внутри что-нибудь, объясняющее, почему вам пришло в голову остановиться? Она рассмеялась, а потом сказала:
255– Нет, все происходило снаружи. Я в недоумении уставился на нее.
– Не догадались, в чем дело? – спросила она.
– Нет.
– АО чем вы размышляли перед тем, как мы сюда заехали?
– О том, что хочется вытянуть ноги.
– Нет, до этого. О чем вы спрашивали, когда мы разговаривали?
Я задумался. Мы говорили о ролевых установках. И тут я вспомнил:
– Вы сказали что-то смутившее меня. Мол, человек не сможет воздействовать на нас, если не подыгрывать его ролевой установке. Это было непонятно.
– А теперь понятно?
– Не совсем. А что вы хотите сказать?
– То, что произошло снаружи, ясно продемонстрировало, что происходит, если подыгрывать ролевой установке.
– Как это?
Она мельком взглянула на меня:
– Какую установку проигрывал на вас этот человек?
– По всей видимости, он – «шантажист».
– Верно. А какая роль была у вас?
– Я просто хотел, чтобы он отстал от меня.
– Я знаю, но какова была ваша роль?
– Ну, сначала я был замкнут, но этот тип не отставал.
– И что тогда?
Разговор действовал мне на нервы, но я старался сосредоточиться и не уходить от него. Посмотрев на Хулию, я проговорил:
– Наверное, я играл роль «бедный я».
– Совершенно верно, – улыбнулась она.
– А вы, похоже, без труда разделались с ним.
– Только потому, что не стала играть роль, на которую он рассчитывал. Не забывайте, что ролевая установка каждого сформировалась в детстве по отношению к другой роли. Поэтому, чтобы полностью проиграть какую-нибудь роль, необходима соответствующая ей. «Шантажисту» для получения энергии необходим или «бедный я», или другой «шантажист».
– И как же вы справились? – Я еше до конца не понимал этого.
– В ответ я могла бы сама сыграть «шантажиста» и попытаться переиграть его. Конечно, это скорее всего привело бы к насилию. Но я вместо этого поступила так, как требует Манускрипт.