Знаменитый журналист, известный своими чудачествами. Видать, один из тех бумагомарателей, у которых не все дома. За этой сегодняшней суматохой я еще не успел вам рассказать.
– Вот потеха! – И Регус отпил глоток прямо из бутылки. – Проверь, Александр Александрович! Как бы конфуз не вышел.
Так Шампиону и не пришлось познакомиться ни с плеткой Лихеева, ни с дубинками полицейских.
Когда его привели к Регусу, тот встретил Шампиона сияющей улыбкой:
– Хе‑хе‑хе, господин Шампион, недурно получилось, не так ли? Признайтесь, вы же действительно поверили, что я принял вас за одного из этой банды. Я‑то вас еще в Верманском узнал, да подумал – доставим господину Шампиону такое удовольствие, пусть подберет материальчик для корреспонденции. Хе‑хе‑хе! – рассыпался мелким смешком Регус. – А зато как ловко я разыграл из себя перед вами этакое чудовище!
Шампион приготовился что‑то возразить.
– Ну‑ну! – замахал руками Регус. – Какая тут может быть благодарность? Я позвонил господину Дубле. Он вас ожидает внизу. До свиданья, господин Шампион! – И шеф чуть не силой вытолкал корреспондента из кабинета. – Всегда буду рад вас видеть…
Робис ускорил шаг и через несколько минут завернул на улицу Стабу с другого конца.
Стараясь держаться в тени зданий, он незаметно вошел в ворота большого дома, пересек двор и, перепрыгивая через несколько ступенек, взбежал на третий этаж. И, хотя на двери квартиры номер пять под фаянсовой табличкой с готической надписью «Э. Криевинь» красовался внушительный звонок, он предпочел постучать. Четыре коротких удара, пауза, еще один. Ему не открыли. Робис повторил сигнал. Наконец за дверью послышались шаги, и светловолосая, еще довольно молодая женщина впустила его в прихожую.
– Атаман пришел? – нетерпеливо спросил Робис, но сразу заметил ее заплаканные глаза. – Лиза, что с тобой?
– Гром арестован!
Уже полгода Гром был мужем Лизы. Еще до замужества привыкнув к его боевой кличке, она называла его так всегда.
– Куда его увезли?
– В «музей», к палачу Регусу… – ответила она срывающимся голосом. – Этот зверюга наверняка еще не забыл, как Гром вместе с тобой уже удирал из тайной полиции. Как подумаю, что там с ним сейчас вытворяют, прямо с ума схожу. Робис! Я верю тебе. Ведь стоит только тебе захотеть, и ты выручишь его. Правда?
Робис нежно погладил Лизу по голове.
– Может быть… – тихо проговорил он. – Но ты пойми, Лиза, я не имею права рисковать. Сейчас у меня другое задание… Очень важное!
Медленными, усталыми шагами он вошел в комнату и опустился на кровать, под тонким тюфяком которой хранились револьверы.
…В боевую дружину Робиса привело не романтическое стремление к лихим стычкам, налетам на полицию, хитроумным и смелым побегам из тюрем. Для него это был тяжелый, подчас кровавый и вместе с тем неизбежно необходимый труд ради великой цели. Да и кто был сам Робис? С раннего детства он знал только беспросветную нужду… Сейчас он думал о Громе, о том человеке, который на заводе Рихарда Пола обучал его обращению с токарным станком, а в Солитудском лесу – с маузером. Стрельба Робиса не увлекала, но он знал, что без нее не обойтись. В скором времени он превзошел своего учителя.
Робис не сомневался в том, что, если бы он попал в беду, Гром бросил бы все и, не теряя ни минуты, поспешил ему на выручку. Сердце сжалось от жгучей боли. Он не имеет права. Партия дала ему другое задание… Надо вооружить массы во что бы то ни стало! Ах, если бы Атаман был здесь! Почему он задерживается? Мало ли что могло с ним стрястись по пути – скажем, при переезде русской границы у Тильзита или даже здесь, на вокзале в Риге, где постоянно кишели шпики. Надеяться на удачу, но быть готовым к самому худшему – такова житейская мудрость боевиков.
Да, радостно, когда после долгого и мучительного ожидания вдруг узнаешь, что твой товарищ жив и здоров, жмешь его крепкую и надежную руку… Обойдется и на этот раз, не может быть иначе. Еще не отлита пуля, которая может поразить Атамана! Как бы там ни было, но он обязательно найдет выход из положения. Глядишь, они еще вместе посмеются над своими приключениями.
Робис вдруг повеселел. Он старался вспомнить мотив любимой песенки Атамана. Про себя он вполне отчетливо слышал мелодию, в ушах звучали слова. Когда он попытался воспроизвести песенку, Лиза услышала звуки, весьма похожие на шипение самовара. Они‑то и напомнили ей об обязанностях хозяйки.
– Ты пока останешься здесь, Робис? Может, тебе что‑нибудь надо? – спросила она.
Лиза была подругой бойца, революционеркой, и даже в этот горестный для нее час не забывала о своем деле. Ей была поручена скромная и в то же время ответственная задача – вести хозяйство конспиративной квартиры, которую товарищи между собой именовали «коммуной», заботиться о тех, кто сюда приходил, поддерживать между ними связь. Сознание долга не позволяло ей замкнуться в своем горе.
Роберт удивился ее вопросу:
– О чем ты говоришь?
– Может быть, тебе нужны деньги?
У Робиса и вправду не было в кармане ни гроша, но он только усмехнулся.